А с другой — турнир и школа дадут мне авторитет и признание.
«Как бы совместить… как бы совместить…», — я сидел на лавочке и размышлял.
Но мысли не шли. Вообще. Всю жизнь прожив на поле выживания, я хочу устаканивать мысли в тишине и красоте, но… сука, этот парк просто ужасен!
Везде грязно, шумно. Воняет хрен пойми чем, не то бомжами, не то мусором, не то вообще коноплёй. Всё такое мерзкое, нищее. Настоящий бичовник. Вообще ни в какое сравнение с центральным парком не идёт. Здесь даже и не гуляет никто, кроме компашки мелких детей, одетых в оборванную и грязную одежду.
«Ну и почему здесь никто не убирается?..», — я прикрыл глаза и от нервов потёр переносицу, — «Разве это так, сука, трудно?..»
Это ведь такие копейки по сравнению с тем же особняком Элерс! Да они на уборку своих владений тратят больше, чем на весь парк понадобится!
__
Прогресс пробуждения Гордыни…
71 %
__
Свиньи — и те чистоплотней. Они хотя бы не срут там, где спят. Людям же плевать.
«Ладно…», — я со вздохом открыл глаза, — «Хочешь хорошо — делай сам»
Можно вечно ныть, как всё вокруг плохо, только вот ничего не изменится.
Если я хочу, чтобы стало чище и лучше — я сделаю, чтобы стало чище и лучше.
— Эй вы! — крикнул я детям.
Они обернулись.
Пятеро мальчиков и девочек лет одиннадцати. Грязные, чумазые. Прямо как тот пацан с кошкой. Либо детдомовцы, либо просто бедняки.
— Сюда! — я махнул к себе.
Они внимательно смотрели то на моё лицо, то на мою форму лучшей школы России. Подозрительно так смотрели. Ну конечно — не каждый день человек из высшего света приказывает подойти.
Особенно сомнения было видно в глазах мальчика с фингалом. Вот он больше всех хмурился.
Однако же — подошли. В надежде на чудо, полагаю.
Что-ж — надежда оправдалась.
— Детдомовцы? — спросил я.
Они переглянулись. Понятно всё. Уж я-то таких из тысячи увижу.
У всех будут мёртвые глаза.
— Ладно, не отвечайте, — я махнул рукой и осмотрел парк, — Заработать не хотите?
Они снова переглянулись, а потом уставились на парня с фингалом. А вот он уже перепугался. Глаза распахнул, руки поджал и сделал шаг назад, однако не убежал.
Ему что, фингал такой же ученик как я поставил?
— Если хотите — нужно будет убрать этот парк, — я указал рукой в сторону дорожки и деревьев, — Справитесь хорошо — получите хорошо. Здесь неподалёку есть бар «У Драконов» — спросите там. Скажите, что ищете Догму. Мешки, перчатки и всё остальное вам выдадут.
— Убрать… парк? — спросила девочка с какой-то инфекцией на шее.
— Ты всё слышала. Я хочу, чтобы парк стал чище, но не хочу сам его убирать. Могу вам заплатить, а могу нанять другого. Но уж лучше, чтобы деньги вам ушли, верно?
Они снова переглянулись. А затем парень с фингалом сказал:
— У нас… отберут деньги.
— Другие дети?
— И воспитатели.
— Не отберут, — я со вздохом поднялся, — В общем — вы знаете где и кого искать. И в этот раз можете не бояться. Ну либо потратьте всё до возвращения, не мне учить.
И я ушёл, прекрасно читая в детских глазах готовность пойти в бар.
«Ладно, всё равно сегодня моральный отдых…», — я достал телефон.
Но перед тем как пойти в ближайший детдом, я позвонил Паше.
— Приём, лысая башка. Сейчас в основной бар придут дети, спросят Догму. Выдели им пару не самых страшных людей. Пусть сгоняют купят мешки, перчатки, веники там, совки. И пусть проследят, чтобы последнее не развалилось! Потом отправь их всех убирать ближайший парк. По оплате сами разберётесь.
— К труду приучаете?
— Пока не поздно, — кивнул я сам себе, — Мелких легче всего наставить на правильный путь.
— У них отберут деньги. Везде отбирают.
— Не в моём мире, — улыбнулся я, — Всё, не подведи.
Я сбросил и пошёл до прекрасного дома счастья и радуги.
Да, мне нужны деньги. Да, лучше экономить. Но то, сколько я потрачу на счастье тех, кто в этом нуждается — такая капля в сравнении с тем, сколько мне нужно. Экономия таких сумм для меня ничего не решит. А для детей может спасти всю жизнь.
Я не хочу сидеть и ныть как всё плохо.
Я хочу сделать так, чтобы всё было хорошо.
И я, сука, сделаю.
Дом, в котором мы раньше жили, был недалеко. Я зашёл и переоделся: джинсы, толстовка с капюшоном и какие-то рваные перчатки. Сверху на всё это легла маска Догмы — я всегда с собой её таскаю.
Детдом находился в двухстах метрах. Старый. Ржавый. С неухоженной территорией. Его вид был столь же убог, как и душа его управленцев.
Мертвый и гнилой.
Маска Догмы искрила и порождала белый, тревожный шум. Но несмотря на обстановку вокруг, несмотря на мой вид и настрой, сам я был спокоен.
Я знаю, что делаю.
— Эй! Кто вы?! — спросил какой-то быдловатый пацан, стоящий на входе.
Судя по всему ему платят за охрану. Остальных детей держат внутри.
— Эй, спрашиваю, кто…
— Спать.
Парень упал на колени и свалился набок.
Я прошёл внутрь. Здесь воняло. Если кто бывал в квартире бедняков, то с лёгкостью бы узнал этот запах — «прокуренная нищета».
Пара детей сидела в коридоре. Они меня увидели.
— В комнату.
Они подскочили и с широкими от страха глазами побежали в комнату.
На шум выбежала женщина. Пухлая, с кривой причёской, нелепым макияжем.
— З-дравствуйте, я могу чем-то…
— Хозяин здесь?
— Д-да, но она сейчас не…
— Веди.
Она впала в ступор. Судя по глазам, она просто не понимала что делать.
— Я… я же говорю она не…
— Тц. Мусор. Я сказал…, - лёгкие напряглись, — Веди.
Она дёрнула головой, осмотрелась и медленно пошла по коридору.
Любопытные морды то и дело выглядывали из-за дверей. Взрослые, молодые, ещё совсем мелкие — здесь были все. Всем было интересно. Все видели подобное впервые.
— Закройтесь.
Двери во всём детдоме захлопнулись. Где-то даже послышался испуганный женский вскрик.
Мы поднялись на второй этаж, и женщина остановилась у одной из комнат.
— Спать, — приказал я ей.
Она рухнула.
Я попытался открыть дверь, но она была закрыта изнутри.
— Откройся.
Щелчок. Берусь за ручку, проворачиваю и захожу.
Ещё одна полная женщина стояла с ремнём и уже замахивалась на паренька лет пятнадцати. Он же молчал — лишь зажмурился и не издавал ни звука.
— ТЫ, ДРАННЫЙ ПАРШИ…, - она осеклась, как услышала щелчок замка, — К-кто вас сюда впустил! Кто вы та…
— Ниц, дворняга.
Жирная туша свалилась на колени, и от веса, походу, их сломала.
Пудж заверещал.
— Ты — пошёл вон, — я указал на ошарашенного паренька и ткнул на дверь за спиной.
Он всё быстро понял и убежал.
— Ч-что ты творишь, сука?! — орала колобкиня, — Да я тебя…
Я шагнул и двумя руками схватил её за голову.
— Смотри, — Воля импульсом вошла её в голову, — Мне, — волны невидимой силы начали выжигать её личность, — В ГЛАЗА.
Она подняла голову.
Значит для неё всё кончено.
— Подчиняйся.
Из груди фрикаделины вырвалась цепь, а я со вздохом отпустил сальную старческую голову.
— Зови всех работников сюда, — приказал я.
Она кивнула и послушно привела пятерых людей. Полную женщину я уже знал — воспитатель. Потом была повариха. Ну а остальные — охранники. Даже удивительно, зачем столько.
— Подчиняйтесь.
Сломить их волю не составило труда.
Теперь же я сидел на диване, смотрел на подчинённый персонал детдома и понимал, что для его воспитанников, возможно, появилась надежда на хорошую жизнь.
Я понимал, что одним своим решением, спас минимум десяток людей от участи подыхающего от бедности мусора.
Стоило ли мне это чего-то? Нет. Лишь жалкие полчаса времени.
Изменится ли жизнь воспитанников? Сто процентов.
«Да…», — я сжал угольный кулак, — «Сила нужна не только для разрушения»
— Ало, Вась? — я позвонил одноглазому, — Как учёба?
— Математику нихера не выкупаю, босс. Сложная тема. Логарифмы это… ух…
— Бросай. Ты мне нужен в другом месте. Я хочу изменить район бедных, но сам не смогу уделять всё время. Я хочу делегировать свои планы. Хочу успеть везде и всюду. И с бандами, и с культом, и с учёбой. Со всем. Хочу построить и свою жизнь, и мир вокруг. И для одной из целей мне нужен ты и твои мозги. Ты умный. Ты справишься.
— Э-э-э… перестроить окраины, что ли? Ну там не так всё плохо. Как и везде и у всех, босс. От быдла вроде меня нигде не скрыться. Зачем менять?
— Потому что мне это не нравится, — я сжал телефон, — Я хочу это изменить. Мои приказы, Вася — абсолютны. Мои желания — стоит превыше других. И я хочу, чтобы мир, в котором я живу, стал лучше, — процедил я, — Неисправимые — будут подчинены. Остальные — получат шанс. Такова моя воля, и она важнее, чем воля остальных.
— Хотите подчинить неугодных?… — спросил Вася с опаской.
— Свобода одного не стоит счастья сотни. Но мне даже не нужно их убивать или превращать в безвольных овощей, ты понимаешь? Один приказ — и они останутся такими же свободными людьми, но лишь с парой ограничений. Кто-то перестанет принимать наркоту. Кто-то её продавать. Кто-то бросит воровать из бюджета. Кто-то захочет заниматься своими обязанностями. И когда грязи станет меньше… другие мусорить уже не захотят.
__
Прогресс пробуждения Гордыни…
72 %
__
— Да… да, я понимаю. Куда ехать? С радостью подсоблю.
Я сказал адрес, наказал работникам детдома ждать моего человека и пошёл подальше. К чёрту. Нет смысла здесь находиться, а на кислые мины могу и дома посмотреть — Вика как раз с учёбы должна была прийти.
К тому моменту как я вернулся домой, Вася приехал в детдом и всё разузнал: воровство, избиения, даже пара случаев изнасилования — всё это было. Естественно.