От этих стонов я вжался в диван.
— Константин, прошу, хотя бы одну съёмку! Молю вас! Ради моды! Ради всей красоты! — он сложил руки лодочкой.
— Женя, нет! — топала София ногой, — Не смей! Только не его! Только не со мной!
— Я сделаю вас легендой! Я сделаю вас — эталоном! ВЕЛИЧАЙШИМ ИЗ МАГОВ!
Мамочки, я сейчас обкакаюсь.
— Да с вами столько всего можно сделать! Создать такой образ! Да даже образа не нужно! Вашу красоту и доминирующую ауру нельзя скрывать! — он протянул руку, — Вы — идеальны для сегодняшнего дня!
— ЖЕНЯ, НЕТ!
— Прошу, Константин! Один день! Дайте мне всего один шанс, и я сделаю вас идолом магического мира!
Глава 7
На ней — чёрное платье с вырезом в районе спины ноги и спины. Лёгкие тени подчёркивали её большие золотые глаза, а собранные в хвост чёрные с алым оттенком волосы придавали зрелости. Она выглядела совсем иначе. Ещё более чарующе.
На мне — белый костюм с золотым дополнительным цветом. Волосы зачесали назад, но глазам придали ещё больше угрюмости, из-за чего я походил на монстра, пытавшегося стать человеком.
— Ой, какие красивенькие! — не мог нарадоваться Женя.
Да, я на съёмках. Как я сюда вообще попал?!
Всё словно в тумане. Вот, мою руку ласкает Евгений, вот, я еду в тёмной машине, и вот уже сижу неподалёку от сцены, а перед лицом скачет гримёр и приводит меня в порядок.
Ну а на самом деле, я сам согласился. Теодор сказал, что будет сидеть ещё несколько часов, а Евгений был таким настойчивым, что моё сердечко дрогнуло.
Плюс, у него был железный, стоячий аргумент — если я буду выигрывать в турнирах, статус модели лишь укрепит мой авторитет и популярность. А это то, ради чего я вообще согласился на три номинации.
Мне это действительно нужно. Я — слишком горделив, чтобы упускать возможность стать всемирно известным. Да и… кто вообще не хочет армию поклонников и поклонниц? Уж точно не я.
Вот я сижу в одной из стеклянных высоток центра Москвы.
Вокруг ходили люди. Много людей. Модельеры, пара акционеров, сами фотографы, постановщики сцен — десятка два профессионалов. Несмотря на толпу, душно не было.
— Только попробуй прикоснуться…, - пробормотала девушка.
Мы стояли на сцене. Пятнадцать минут назад София закончила свой сет, пять минут назад — я.
Оказалось не так уж и сложно! Я думал единственное, что мне бы удалось без проблем — нихерово зафлексить и потверкать в стиле амогуса, но нет, и обычные фотки вышли нормально. Конечно, меня шпыняли на каждой позе, но терпимо. Тем более Женя — душка.
Всё это время София неотрывно следила за мной и самодовольно улыбалась, когда я косячил. Ох, нравились ей мои страдания. Она меня ненавидела.
И самое мерзкое, что с этим человеком мне придётся стоять вместе. Вместе фотографироваться. Изображать сцены. Я должен стерпеть её отвращение, природу которого даже не понимаю. Я элементарно не знаю, ненавидеть её в ответ или нет!
Да что с ней не так?! Почему это вообще происходит?!
Хоть мы и стояли на одной сцене, но всё ещё максимально далеко. Я и рад, собственно.
Но увы — радость длилась недолго. Сексуальный радар Жени уловил напряжение в стратосфере, и, решив заканчивать этот фарс, он крикнул о начале съёмки.
София закатила глаза и, с трудом себя пересилив, подошла поближе. В нос сразу же ударил аромат её парфюма.
— Только попробуй ко мне подойти или коснуться! — прошипела она, — Я неделю потом не отмоюсь! Фу, не трогай! Фу-фу-фу, — она замахала на меня лапкой.
— Ха?..
«Да как же… ты меня затрахала!», — я сжал кулак, — «Я, по-твоему, настолько омерзительный, ха?!», — в голове, как и в прошлые разы, снова начинало клинить, — «Что-ж, дорогая, тогда тебе тоже придётся запачкаться»
Я схватил её за бедро и прижал к себе. Девушка пискнула и, не сопротивляясь, едва на меня не легла.
Она уже открыла рот, но ей не дали ответить.
Снимок. Вспышка.
— София, успокойся! У тебя все уши красные!
Снимок.
— Соф, подчинись! Отдайся его власти!
— Ч-чего?! — не поняла она.
— Для образа!
— Да что за… бред…, - пробормотала она.
Я видел, как она пытается держать лицо и нужное настроение, но с каждой секундой, как я прижимал её голое бедро к своему, её лицо всё больше заливала краска.
Её тело не могло на меня не реагировать. Как и моё на неё.
— Ты меня поливаешь говном уже третий день и думаешь так просто отделаться? — я прошептал ей на ухо, — Готовься, котёнок, я с тобой поиграю.
София не успела среагировать, как я отошёл назад, обнял её за талию и притянул к себе. Девушка пискнула, запнулась и упёрлась в меня ягодицами.
— Идеально! Костя, ты ювелир!
София не пыталась встать. Она, кажется, вообще себе отчёт не даёт.
Как и я.
— Почему ты меня так ненавидишь, м? Что я тебе сделал?!
— …, - она поджала губы и отвела голову.
— Отвечай.
— …
— Быстро!
— Ты тоже ребёнок Теодора. Как я. Но тебе…, - процедила она, — Ты слишком жалкий, ничтожный, невыносимый! И даже тебе можно делать всё, что ты захочешь! — говорила она между вспышками, — Я тебя ненавижу! Всех вас, неудачников! Почему вам всем везёт… а мне нет?! Почему тебе всё можно, а мне нет?!
Она сжала рукав моего пиджака и зачем-то ударила меня затылком в грудь.
— Делаешь что хочешь. Всего добиваешься…, - шептала она, — И этим ты меня раздражаешь!
— Смена позы! Лицом друг к другу, смотрите в глаза! За руки!
Мы развернулись, сплели пальцы в замок и посмотрели друг другу в глаза. Когда София дышала, её грудь касалась моей, а дышала она глубоко и часто.
— Ненавижу Людвига! — прошептала она сквозь зубы, — И тебя ненавижу! Сын моего папы, а делаешь что захочешь. Почему… почему ты, а не я?!
Она ударила мою грудь лбом. Я чувствовал её горячее дыхание, тепло её тела и силу, с которой она сжимает мою руку.
Теперь я понимаю, почему София такая. Здесь всё очевидно — простая обида и зависть. Но единственное, что до меня не доходило — почему она мне открылась? Почему именно сейчас? Именно сегодня? И главное… зачем?
Быть может, все те эпизоды, где мне удалось её укротить, показали мою силу? Может быть, хоть и неосознанно…
Она пытается попросить о помощи?
Чёрт… чё-ё-ёрт. Я не могу.
Это доверие… слабая, хрупкая жизнь в руках… это… дрожащее от эмоций податливое тело.
София… катализатор моей гордыни.
Я не могу. Что со мной? Я просто не могу держать себя в руках!
Зачем она прижимается? Зачем так сжимает руки? Почему такая податливая, стоит лишь на неё надавить?
Я просто… не могу.
— Посмотри на меня, — приказал я.
— М, м, — помотала она головой.
— Быстро.
— Н-не буду, — буркнула она, — Нет.
— Быстро!
Она медленно подняла голову. Её лицо было всё сплошь красное, а большие золотые глаза блестели от влаги.
И вот снова. Как тогда в школе. Наши взгляды соприкоснулись, и я не понимал, почему не могу оторваться.
Эгоизм, мания контроля, собственничество… София обнажала всё отвратное, что во мне было.
Я… не могу… себя сдерживать.
— Объятия!
Мы разорвали захват и обняли друг друга. Я коснулся её голой спины и краями пальцев провёл вдоль лопаток, ощущая, как девушка покрывается мурашками.
Теперь её грудь не просто касалась моей — теперь она была прижата постоянно, и с каждым вдохом напор лишь усиливался.
Я чувствовал, что она без лифчика. Чувствовал, что мурашки у неё не только по спине.
Горячее дыхание Софии обдавало мою шею, оставляя небольшую влагу.
— В глазки друг другу!
Она подняла голову. Теперь её глаза блестели ещё больше. Были наполнены… теми же эмоциями, как и тогда в школе.
Мы оба смотрели друг на друга и не могли оторвать взгляд.
Её рот и влажные, розовые губы, были ко мне ближе, чем всё остальное лицо. Как и тогда.
— Хм… актёрский поцелуй!
София прикрыла глаза и поддала голову.
Я же опустил её навстречу.
Я коснулся её губ. Мы поцеловались робко и неуверенно, будто вообще не понимая, что происходит. Но стоило лишь нам ощутить влагу на губах друга, ощутить этот жар… эту мягкость, как София наклонила голову набок. Позиция стала удобней. Наши губы разомкнулись и сомкнулись вновь.
Девушка вцепилась в мою спину ногтями, а я сильнее прижал её к себе.
Мы снова разорвали поцелуй. Уже второй. Были ли необходим третий? Нет конечно.
Но стоило лишь девушке на меня посмотреть, как она снова прикрыла глаза и поддалась вперёд. Я наклонился навстречу.
Её губы были мягкие. Даже слишком. Будто одно неверное движение, и я их пораню.
Третий поцелуй был не таким, как первые два. Нет. В этот раз робость начинала уходить, и попытка оправдать это приказом Жени исчезала.
Теперь соприкасались не только внешние края наших губ, но и самая влажная внутренняя часть.
София не сопротивлялась. Я мог делать с ней всё, что захочу, и от этого наш короткий поцелуй становился лишь интенсивнее, а сила, с которой девушка сжимала мою спину, лишь возрастала.
Она поддавалась. Я это почувствовал. И я… просто не мог себя сдерживать.
Кончиком языка я коснулся её губ. Немного. Аккуратно и совсем чуть-чуть. Едва ли даже заметно.
На что София томно выдохнула и боязливо сделала то же самое. Её язычок был меньше. Тоньше. Девушка явно делала это в первый раз, и скорее просто повторяла за мной.
Но ничего… сейчас научи…
— Всё! Молодцы! Закончили! — хлопнул Женя в ладоши.
София разорвала поцелуй, посмотрела на меня влажными от слёз глазами и, прикрыв лицо локтем, побежала в женскую гримёрку.
Послышался хлопок дверью. Всё закончилось.
У меня же в голове перещёлкнуло и я вернулся в реальность. Осознал, что творил.
«Что?..», — я проморгался.
Губы всё ещё были влажными. И они… онемели? Мы настолько сильно целовались?
Стойте…
Мы целовались?! Да, я помню указ Евгения, я помню, что поцелуй должен был быть актёрским, просто край губ в края губ. Я это помню. Но…