Взрослый, явно сильный мужчина, заплакал от страха передо мной.
— Я подслушал! Я знаю только слухи!
— Говори!
— Пять лет назад начали воскрешать людей! Один из таких Лоуренс Аравия — террорист, казнённый во Флориде в двадцать первом году! Из него хотели сделать… оружие. Но он сбежал год назад. Я слышал… что вы на него очень похожи. Что вы можете быть Лоуренсом!
«Э? Это ведь… это…», — я не мог поверить, — «Это ведь дебилизм какой-то! Можно подумать что это про прошлого меня, но… меня-то звали Джозеф. Да и казнили в Техасе. С кем там они могли спутать?»
— И как вдруг про меня резко вспомнили? Это бред. Ты что, дрянь, лжёшь?
— Н-нет! Я по голосу слышал, как заказчик очень занервничал! Будто про вас просто забыли и вспомнили в последний момент!
«Что за дебилизм?..»
И что это значит?
Много ли террористов казнили в Америке тех времён? Около двадцати точно. Подумать, что речь идёт именно обо мне — допустить низкую вероятность. Но… чёрт, год-то совпадает. Да и я сам подметил, что внешность Константина похожа на мою предыдущую.
Лоуренс — явно не я. Об этом говорит имя и штат казни.
Но… если так подумать, я ведь в параллельном мире, да? История повторяла нашу, и до двадцать второго года отклонений не было. И что если в этом мире был свой Джозеф?
Твою мать, ну точно ведь! Это максимально логично!
Где-то сейчас ходит моя версия этой земли. Только здесь он спалился на имени Лоуренс, и с ним же меня спутал имбецил-заказчик.
Чёрт… дерьмово. Максимально дерьмово!
Насколько мы идентичны? Какими навыками он обладает? Теми же? Что будет, если он узнает о существовании другого себя? Если мировоззрение у него то же, то мы не будем врагами. Точно нет. Но… я ведь не знаю, что он пережил после воскрешения.
Сука. Это очень плохо! Что будет, если по мою голову пойдёт тот, кто знает меня лучше всех? Кто, по факту, и есть я?
«Ох, блядство. И как про наше сходство вообще могли забыть? Что там за идиот? Ж**щина, если верить этому мужику. У неё не самая хорошая память, полагаю. Но… это вполне возможно. Очень даже. Обычный человеческий фактор»
— Сколько вас? Где ещё? На меня больше не будут нападать?!
— Не должны! Я думаю… я… д-думаю, что вами заинтересовались. Не будут убивать. Захотят… убедиться, что вы не Лоуре…
«Сзади!»
Я отхожу в сторону и пропускаю мимо себя такой же алый снаряд, какой влетел мне в спину.
Пуля пробивает грудь мужика, сворачивается в точку и разносит всё в метре вокруг, буквально не оставляя и куска от пытаемого бедолаги. Я же стоял достаточно далеко, чтобы меня не задело.
Я развернулся. Посмотрел в сторону стрелка, и… никого. Ни попытки всмотреться, ни ожидание не выдало снайпера, хотя я стоял и не шевелился, специально провоцируя убийцу.
Это значило лишь одно — операция отменена. Стрелок устранил крысу и сразу же ушёл.
«Да. Так и знал, что времени не было»
Видимо, снайпер уже планировал уходить, — скорее всего водитель и стрелок не с одной группы, а просто работали вместе, — но ему поступил заказ прибраться.
«Тц. Блядство!», — я осмотрелся и увидел, как со всех сторон снова начали появляться люди.
Ускорение спало, но оно уже было и не нужно — я и так мог убежать, несмотря на потерю крови, головокружение, возвращающуюся боль и тошноту.
Нужно уходить — здесь я уже ничего не сделаю. Взрыв стёр всё вокруг себя, а значит и мои отпечатки тоже — о них можно не переживать. От свидетелей не избавиться, а ботинки чужого размера и явно не принадлежат школе.
Конечно, меня без проблем вычислят. Кто ещё в воротнике и очках ходит? Но это будет не сразу. У меня есть время.
Я быстрым шагом скрываюсь сначала в переулке, затем перехожу на бег трусцой и направляюсь обратно — туда, где в меня выстрелили.
Ничего примечательного там не было. Люди ходили и косились на мою кровь.
Я вернулся к своим туфлям, переодел обратно и кинул кроссовки к алой засохшей луже.
— Сгорите и исчезните.
Всё вспыхнуло и начало испаряться. Через полминуты ни крови, ни обуви уже не было, а я наблюдал за всем издалека.
Всё. Больше не могу. Можно было, конечно, обшарить приказами каждый угол, но…
Я уже на пределе. Мне очень плохо.
В глазах темнеет, в ушах нарастает звон, и припёкшийся к горлу воротник всё больше сдавливает глотку, не позволяя нормально дышать.
Я… больше не могу.
«Домой…», — я зашатался, — «Домой…»
У меня есть сутки. Минимум сутки на отдых и обдумывание. Я уверен.
Мне… просто нужно домой.
Повезло, что я был рядом. Пока откат не ударил окончательно, пока я всё ещё в сознании, я чудом дошёл до дома. Постоянно оглядывался, проверял хвосты, думал, думал и думал, что сейчас за мной явятся вновь. Поймут, что я не тот Лоуренс.
Ждал, что снова прикажут меня устранить.
Дома кто-то был. Мама, скорее всего, ибо сестра сейчас смотрит бои.
«Я дома… дома…», — я даже не стал разуваться, а просто сел на диван и прикрыл лицо руками.
— Сынок, это ты?
«Что делать?..», — нервы не давали мне просто отрубиться, — «Сука, что делать?! Они ведь знают где я живу? Знают, что у меня есть и сестра, и мать? Им будет плевать, что они мне даже не родные. Они этого даже не узнают. Если понадобится, они их используют. Заберут единственный шанс на семью…»
Дышать становилось труднее.
«Это Коалиция, да? Но кто предатель в моём окружении? Сука, они всё рассчитали! Знали как и где меня убивать. Чёрт…»
Становилось жарко. Во рту пересохло.
«Все вокруг могут оказаться предателями. Лютер, Ли, София… все… все-все-все-все!»
Я дышал всё быстрее.
— Сынок, всё нормально?
«Когда в следующий раз нападут? Сколько у меня ещё есть? День? Два? Или они уже у порога? Я не знаю. Я ничего не знаю! Чёрт… чёрт!»
— Костя!
«Я устал. Мне не дают и дня на передышку. Буквально. Постоянно, чтобы я не делал в этом сраном мире, постоянно… постоянно, постоянно-постоянно всё идёт против меня!», — несмотря на жар, тело дрожало.
— Костя!
— Да что?! — гаркнул я на подошедшую мать.
Она остановилась и широко распахнула глаза, не веря, что я повысил на неё голос.
Я проморгался. Осмотрелся. Понял, что кроме нас в квартире никого нет и снова опустил голову на руку, прикрывая лицо.
— Прости. Прости, мам. Просто я… я…, - даже слов найти не удавалось, — Чёрт.
Она ничего не ответила. Мама не знала как на это реагировать.
«От меня избавятся в любой момент. Я не справлюсь? Я не смогу зажить счастливо? Не знаю… сука… я не знаю. Что делать? Прятаться? Сражаться? Как?!», — я схватился за волосы, — «Чё-ё-ё-ё-ё-ёрт. Чёрт! Что делать? Я не знаю, что мне…»
— Кость…, - мама присела передо мной и взяла меня за руку, — Прости.
Это я услышал отчётливо.
— Что? — я поднял на неё глаза.
Она смотрела на руку, которую держит, а прекрасное, свежеющее лицо, замерло в печали. Казалось, что оно в прямом смысле помрачнело. Да даже в её глазах исчез тот блеск, с которым она живёт последние дни.
— Прости, — повторила мама, поглаживая мою посеревшую руку, — Я давно хотела это сказать. Хотела извиниться за всё, что тебе пришлось и приходится сейчас переживать.
Не понимаю. За что?
— Ты не представляешь, как я корю себя за такую жизнь. За всё, что вы пережили…, - прошептала она дрожащим голосом, — За нищету, за неполную семью. Как часто я засыпала с мыслью, что «поскорее бы всё это закончилось».
Впервые… слышу у неё такой голос.
— Но я вставала, шла на работу и каждый день старалась всё больше, потому что…, - она сжала мою руку, — Ценнее вас у меня никого нет.
Не… понимаю.
— И ты это видел. Тебе рано пришлось взрослеть. И я очень счастлива, что ты вырос таким самостоятельным и ответственным человеком. Ты — самый лучший сынок на свете! — она тепло улыбнулась, — И… я понимаю, как тебе тяжело. Я это вижу, — мама снова сжала мою руку, — Можешь ничего не говорить, можешь не делиться планами или проблемами, можешь не просить помощи. Но сынок, просто знай — ты не один. И никогда не будешь. И я, и Вика… мы всегда будем рядом.
Я медленно поднял на неё глаза.
— Хорошо? — она снова улыбнулась.
Моя дрожь проходила. Дыхание замедлялось. Всё стало таким… спокойным. Мысли, метающие из стороны в сторону, пришли в порядок. Пришли к единому решению.
Ни Вика, ни Лиза — ничем не помогут. Не в бою, ни в планах. Ни в чём. От них больше проблем, если честно. Но…
Они дают мне главное — надежду, что я смогу зажить иначе. То, без чего бы я снова превратился в подобие человека, каким был Джозеф и каким сейчас ходит Лоуренс.
— Пхах… пха-ха-ха, — я не сдержался, — Ох, какой же я идиот. О чём я только думал? — я помотал головой и кивнул, — Да, хорошо, мам. Я не один. Мне есть ради чего стараться. Я всегда это будут помнить. Спасибо… большое.
— Ну и славно, — мама встала с улыбкой на лице, — Тебе кушать накла…
— Мам…
— М?
Я поднял глаза, посмотрел на женщину, что мне даже не родная, и за тридцать лет, за две отвратные жизни…
Впервые искренне и счастливо улыбнулся.
— Пожалуйста… ж̙̙͎̙͐͆̈̍и̭̪̭̲̅̊ͣͪв͙͈̲̪̓ͨ̿̎и̠͎̦͎̾̓̂̄т̩̣̭͔́ͬ̏͂е͉̠̥͉̌̃̽ͭ д͎̭̫̠̀͌̈̎о̹̯͓̅̏̎̀ͅл͖͍̺͍̇̀̆̚г̩͓̰̲̓ͣ̃ͪо̗͙̞̳̂̓͛̾.͇̘̖̥ͦͮ̏̂
Всё вокруг зарябило.
Я упал на диван и просто отключился.
Ночь. Елизавета Росс долго не могла уснуть. Сначала из-за обеспокоенного, явно паникующего сына. Потом, из-за его же слов о долгой жизни.
Забавно, но решившись извиниться за отвратную жизнь, ей напомнили, что есть ещё одна тема, которую стоит обсудить. И на сей раз не только с повзрослевшим Костей, но и с Викой, и, возможно, даже с Теодором.
Лиза… не смогла бы «жить долго». Поэтому, наверное, на последних годах жизни и решила закрыть всё, что её беспокоит. Поэтому так много работала, поэтому сейчас извинялась.
Но она уснула. Усталость и болезнь взяли своё.