Он откинулся на спинку и посмотрел на нее. Их объяла томящая тишина. Фелиция думала о том, как ее нарушить, когда он сказал:
— Ну? Собираешься рассказать мне, почему ты от меня сбежала?
Фелиции вздохнула:
— Послушай, я сожалею. Знаю, мне следовало оставить записку, но я была расстроена и ни о чем уже не думала.
— Почему ты была расстроена?
— Уверена, ты уже в курсе, что тебе звонил Макс.
— Да.
— Услышав его голос, я запаниковала. Я ужаснулась при мысли, что он мог меня узнать, и тогда вдруг осознала, что не должна там находиться. Мне там было не место. Это… это было ошибкой.
— Ошибкой.
По тому, как сузились его глаза и напряглись скулы, Фелиция поняла, что разозлила его.
— Да. — Она не позволила своему голосу дрогнуть и была этим горда.
Рид поставил свой бокал на столик и подошел к ней. Наклонившись, взял бокал из ее неожиданно вялых пальцев и поставил его рядом со своим. Потом он сжал ее запястья, поднял Фелицию на ноги и резким движением притянул к себе.
Секундой позже Рид яростно впился в ее губы; она была бессильна и не могла сопротивляться. Она и не хотела сопротивляться. Когда дело касалось Рида, ее тело и ее сердце полностью игнорировали все, что говорил разум. Вскоре они до безумия жадно целовались, и прежде чем мозг Фелиции осознал тот факт, что Рид взял ее на руки, они уже поднимались вверх по лестнице к спальне, которую он отыскал без особых затруднений. Поставив ее на ноги, Рид спросил:
— Хочешь, чтобы я остановился?
Если бы он остановился, она бы умерла. Он сверлил ее взглядом:
— Скажи это. Я требую, чтобы ты это сказала.
— Я… я не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала она.
— Я так и думал, — проговорил он и снова впился в ее губы.
Пять минут спустя их одежда была разбросана по всей комнате, а тела их сплелись на ее кровати. Тут не было ни утонченности, ни прелюдий — одна только неистовая, яростная страсть, оставившая их обоих бездыханными.
Когда все было кончено, Фелиции хотелось плакать. Что с ней не так? Зачем она себя мучила?
— Теперь ты не станешь говорить, что наша связь — ошибка, — произнес он.
Зная, что, оставаясь в постели, она не сможет сделать то, что должна была, Фелиция отстранилась от него и собрала свою одежду. Она повернулась к нему спиной, поспешно оделась и только после этого ответила.
— Это — ошибка, — сказала она, обернувшись, чтобы взглянуть на него, и с облегчением увидела, что он тоже начал одеваться. Фелиция боялась, что не сможет продолжать, если ей придется смотреть на его обнаженное тело — тело, которого больше не будет рядом с ней в постели. — Послушай, Рид, хочешь ты это признать или нет, но ты подавлен. Постарайся забыть о том, что тебя бросила Эмма, ведь жизнь на этом не останавливается. Все это только к лучшему, потому что наши желания разнятся. Ты хочешь жениться, я же этого совсем не хочу, — разве не так? Я просто не заинтересована в браке. Я уже побывала замужем, мне этого хватило.
Его глаза были словно две голубые льдинки.
— Значит, повлиять на твое решение я не могу.
Фелиция пожала плечами. Сердце ее отчаянно колотилось; она была уверена, что он это слышит. Почему все так сложно? Разве не лучше ей сейчас самой с ним порвать, чем ждать, пока это сделает он? А он это обязательно сделает. У Фелиции не было никаких сомнений, что он бы в конце концов ушел от нее.
Каким же долгим казалось то мгновение, когда Рид смотрел на нее!
— Хорошо, — сказал он наконец. — Если ты так считаешь, то, думаю, ты права — тут и в самом деле больше нечего добавить.
Секундой позже он ушел.
Рид был сыт по горло женщинами.
Они очень изменчивы. Они не могут действовать в соответствии с логикой. Да вот даже сегодня. Ну, какого черта Фелиция так хотела забраться к нему в постель? Чтобы потом выгнать? Во всяком случае, зачем она играет с ним?
Честно говоря, ему ужасно надоели обвинения в чувствах, которых он вовсе не испытывает, и мыслях, которые даже не приходят ему в голову. Почему бы Фелиции просто не поверить ему, когда он ей говорит что-то? И почему она думает, что знает его лучше, чем он сам себя знает?
Он влез в свой грузовик и сидел там, покуривая. Женщины действительно могут свести с ума любого мужчину. Особенно она! Он сидел, уставившись на закрытую дверь Фелиции.
Рид уже почти добрался до своего дома, когда наконец-то успокоился и уже был в состоянии допустить, что, может быть, Фелиция и права. Наверно, ему следует действительно дать ей время и не торопить ее. А он непрерывно думает о ее теле.
Черт, это все, о чем он думает.
Хотя было уже почти одиннадцать часов, Рид вдруг развернулся и направился к дому своей сестры Шеннон. Он был в отчаянии, и ему нужно было поплакаться кому-нибудь в жилетку. В таких случаях он всегда приходил к Шеннон. К тому же она — женщина. Может быть, она сможет что-либо разъяснить ему в этой неразберихе с Фелицией.
Приблизившись к дому, Рид с облегчением вздохнул, потому что в комнате сестры еще горел свет. Вообще-то, он должен был догадаться, что она еще не спит, потому что она сова, ложится очень поздно.
Он заехал на тротуар и, выйдя из грузовика, не стал звонить в дверь, зная, что Джон рано ложится спать. Рид и Шеннон часто шутили по поводу разного режима сна у нее с мужем и удивлялись, как это они сумели зачать ребенка.
Шеннон открыла дверь через несколько секунд после того, как он постучал. Она даже не спросила, почему он пришел, только окинула его беглым взглядом и пригласила войти.
— Пить что-нибудь будешь? — спросила она. — Вид у тебя такой, будто ты не прочь пропустить стаканчик.
— Может, лучше кофе?
— Растворимый подойдет?
— Конечно.
Он пошел за ней на кухню, она поставила кружку воды в микроволновку.
— Что случилось? — спросила сестра, наклонившись к таймеру.
— Что, так заметно?
— Рид, когда ты так злобно смотришь, ясно: что-то произошло.
— Только вот лекций не надо, хорошо? — попросил он.
— Подожди, сейчас возьму свое вино и вернусь.
Через несколько минут она вернулась с бокалом в руке и села за стол.
— Тут замешана женщина, так ведь?
— Как ты догадалась?
— Я и представить себе не могу, что ты способен попросить совета по поводу чего-нибудь еще. Я имею в виду, неужели Сам Мистер Совершенство тоже человек?
Рид состроил гримасу:
— Перестань меня так называть, я не идеальный.
— Скажи это маме.
— Ты перестанешь меня дразнить или нет? Если нет, я доем свой пирог и уеду.
Шеннон закатила глаза:
— Боже, ты сегодня такой ранимый! Хорошо, выкладывай все.
Она его не перебивала, хотя и окинула весьма скептическим взглядом, когда он сказал, что решился пригласить Фелицию поехать с ним на Косумель. Закончив свой подробный рассказ, но все же без упоминания некоторых интимных деталей, он сказал:
— Теперь я не знаю, что делать.
— Рид, скажи мне одну вещь: ты ее любишь?
Это вопрос на миллион долларов.
— Ну, я думаю, что возможно, — в конце концов ответил он.
Она подняла брови от удивления.
Рид тяжело вздохнул, доел свой пирог и допил кофе. Поставив кружку на стол, он встретился взглядом с Шеннон.
— И что тебя останавливает? — тихо спросила Шеннон. — Ты не уверен в ее чувствах?
— Именно так, — признался он. — А что, если она права? Что, если я действительно использую ее, чтобы отомстить Эмме?
Через некоторое время после того, как Рид ушел, Фелиция в конце концов призналась себе, что любит его. Сильно, глубоко, всепоглощающе, безнадежно. И если бы он однажды сказал, что тоже любит ее, она бы рассталась навсегда со своими опасениями и страхами, а также решением больше никогда не выходить замуж.
О, Рид, почему ты не можешь любить меня? Почему все дело только в сексе?
Снова и снова она вспоминала дни на Косумеле, все, что он делал и говорил, как им вдвоем было сладко и хорошо.
Давай же, посмотри правде в глаза, Фелиция. Ему ничего не стоит быть милым с тобой. В конце концов, он добился, чего хотел, не так ли? Он тебя не любит. Забудь о нем, о Косумеле, продолжай жить своей жизнью.
В два часа, заплаканная и измученная, она все же легла спать.
— Плохо спала?
Фелиция поморщилась:
— Можно и так сказать…
— Ну, кофе готов, и я даже принесла от Баретта свежие пончики.
Обычно Фелиция избегала есть пончики, но это было необычное утро. По дороге в их маленькую кухню Фелиция решила, что неплохо было бы добавить к пончикам пару конфет.
К счастью, утро было спокойное. Сейчас, когда весь обслуживающий персонал и участники были предупреждены об отмене бракосочетания (кроме Рида, виновато подумала она), работа в офисе опять была под контролем. Оставалось только позаботиться о нескольких деталях организации назначенного на следующие выходные бракосочетания Джимми Стаунтон, отложенных на последние минуты, однако эти детали были мелкие — ничего такого, с чем бы Фелиция и Рита не могли легко справиться.
К десяти часам Фелиции уже хотелось, чтобы у нее было больше работы, поскольку теперь оставалось слишком много времени на размышления. А думать ей совсем не хотелось.
Только она решила использовать свое свободное время производительно и включила Интернет, чтобы посмотреть на работу ее конкурентов — компаний, организующих празднования важных событий в жизни людей, как открылась входная дверь. Вошла улыбающаяся Эмма в сопровождении своего жениха, Гаррета Китинга.
— Привет, — сказала Фелиция, думая о том, как красива и счастлива сегодня Эмма и как ей идет это прелестное синее платье с крупными цветами. — Что вас сюда привело?
Эмма сказала:
— Мы хотим заказать ваши услуги, что же еще?
Фелиция улыбнулась:
— Правда? Вы договорились о дате?
— Да, — сказал Гаррет, обнимая Эмму и с любовью улыбаясь ей.
Он и в самом деле симпатичный, достойный парень, подумала Фелиция, и гораздо больше подходит Эмме, чем Рид. Но Фелиция не могла думать о Риде. Думать о нем, ос