Мы с Зарей сжались и замерли в ожидании. Лельдисы обняли и притянули поближе. Аттари напоминал живую статую. Звук нарастал, как гул водопада. Станцию начало мотать и закручивать. Камеры открывались и снова захлопывались. Преступники только жалобно постанывали, усиленно пытаясь удержаться на месте. Их забота о раненом вызывала сочувствие. Все-таки мятежники не совсем отморозки. По крайней мере, своих в беде не бросают.
Лельдисы, похоже, не особенно впечатлились. Аттари даже не смотрел в сторону заговорщиков. Ковалль неподвижно сидел в прежней позе…
Нас крутануло вокруг оси станции, даже голова слегка закружилась, тошнота подкатила к горлу комом – видимо, закончилась таблетка Бриолиса. Хорошее всегда заканчивается не вовремя.
И в следующую минуту накрыла тьма. Ковалль издал резкий, недовольный звук. Лельдисы выругались, Аттари вторил. Преступники выдали череду ругательств, что подзаборным пьянчугам и не снилась. Заря вскрикнула и панически уточнила:
– Ребята? Это же последнее помещение? Что теперь делать? Прощаться с жизнью? Или уж лучше попрощаться друг с другом?
Ровный, спокойный голос Ковалля звучал как музыка в бушующем море.
– Я постараюсь вывести сферу из станции. На это моей магии уже достаточно. Подкопил, пока отдыхал вместе с вами. Поэтому все успокоились и без паники! Это лишняя трата сил и ауры.
Лельдисы дружно поддакнули первородному. Аттари издал невнятный звук – кажется, радовался, а, может, молился. Мы с Зарей нервно переглянулись. Даже в непроглядной для человека тьме глаза химер различали смутные силуэты. И узнавали своих, родственников, преступников.
– А заговорщики? – выдавила я через силу.
– Останутся тут, либо лишатся магии! – приговором прозвучала фраза Ковалля.
Бандиты рванули к куполу как заполошные. Лельдисы вытащили знаменитое средство. Ковалль взял шприцы из рук оборотней и лично всадил в плечи преступников. Тот, что лежал без сознания только дернулся, второй вздохнул и как-то поник.
Сфера приняла новых постояльцев – и гравитация в комнате отключилась. Мы поняли это когда клочок одежды, впопыхах оставленный одним из заговорщиков, неспешно поплыл вверх, как вещи в море.
Преступники распластались неподалеку от нас, отпустили раненого и старались продышаться.
Ковалль медленно развел руки в стороны. Дышать резко стало намного труднее – кислород на станции быстро заканчивался.
Я прижалась к Велу и задрожала. Он стиснул в объятиях и погладил по голове. Заря зажмурилась и обняла Лейна, а тот окружил бабушку сильными руками. Аттари обхватил руками себя, словно тоже нуждался в подобной поддержке, вот только пары рядом не обнаружилось.
Кажется, мы даже моргать перестали. Нагнетание эмоций достигло предела.
Либо покинем безжизненную станцию, либо останемся тут и погибнем.
Сфера рванула прямо на стену. Приблизилась – и перед нами разверзлась пропасть. Синий океан безбрежного неба, облака, вблизи словно снежные горы. Разреженный воздух царапнул легкие, порыв ветра резко закрутил сферу, солнце ослепило яркими лучами. Дыхание оборвалось, меня затошнило. Желудок срочно запросился на волю. Голова предательски закружилась, сердце забилось часто и рвано. Я уплывала в черноту беспамятства. Нашла взглядом бабушку – тоже без сознания.
Глава 5
На нас надвигалось нечто невообразимое. Оно разрывало все вокруг на молекулы, растворяло ауры до чистой энергии, поглощало магию и перемешивало. Оно напоминало пестрый водоворот, что жадно заглатывает все окружение. Догоняет, охотится, словно хищник. Атакует, стремится пленить и разрушить.
Ковалль кричал про химер и лельдисов, особенные свойства наших пар. Зачем, в такой-то патовой ситуации? Аттари возмущался тем, что из-за нас в очередной уже раз угодил в передрягу. Преступники молились богам Сварайи и словно язычники кланялись болоту.
Болото шипело сотнями змей, шло странными, мелкими, противными волнами, крупные пузыри надувались на поверхности. Грязно-коричневая жижа чавкала, будто гигантская голосистая жаба.
Из тумана прорезался голос Вела, он звал за собой, призывал не страшиться – идти, поскорее, пока не поздно. И я двинулась, на свой страх и риск – прямо по трясине, избегая пузырей, старательно огибая склизкие кочки. Как ни удивительно – болото держало, склизкие на вид островки суши совсем не скользили под ногами. Я прошла довольно большое расстояние, лишь ориентируясь на голос Вела. Из тумана показалась рука белого лельдиса. Он крепко стиснул мои пальцы, притянул и вдруг подхватил на руки. Я прижалась к мощной груди Вела и поняла, что больше ничего не боюсь. Где-то неподалеку позвала бабушка. Лейн вторил ей и инструктировал.
«Постарайтесь ощутить себя единым целым, выстроить стену между нами и ненастьем». Я не понимала, только чувствовала, что мы с Велом – две половинки целого. Нет ничего на Земле, на Сварайе, чему под силу нас разлучить и никого, кто бы встал между нами. Вот почему я не послушалась бабушку, вот почему простила своему лельдису его бессмысленный приступ ревности и вот почему я с ним осталась.
Внезапно полупрозрачная голубоватая субстанция разрезала болото, как нож масло и отделило нас от пестрой смерти. Кольцом опоясала часть территории – и трясина под нами превратилась в землю. Серый туман мгновенно рассеялся, и мы увидели Лейна с Зарей, что стояли, крепко держась за руки. Неподалеку застыл в боевой стойке Аттари, готовый дать отпор неведомому явлению. Пускай в последний раз – но все же сразиться. Его дух воина вызывал уважение.
Ковалль очутился посреди полянки, которая еще недавно была болотом. Пестрая смерть наткнулась на нашу стену, та задрожала, пошла волнами, слегка заискрила, но не разрушилась.
Будто в замедленной сьемке я наблюдала, как неведомое явление штурмует преграду. А та сопротивляется, ограждая от гибели. Искры и брызги летят во все стороны. Так сходятся в схватке вода с электричеством. На самом же деле я видела смешение разнородных энергий, ауры и магии. Одни созидали, другие разрушали. Сколько продлилось сражение – не ведаю. Только голос Вела внезапно изменился.
Он словно звучал очень издалека, звал и просил меня куда-то вернуться.
Вначале я перестала что-либо понимать. Куда вернуться? Зачем? Вот же он, рядом! Держит меня в своих крепких объятиях, защищает кольцом рук от любых бедствий.
Но внезапно чернота залила весь мир. Исчезли радужная смерть, болота, полянка и спутники в опасном приключении. Вел, Заря, Аттари, Лейн и Ковалль. Все будто замазали черной краской. Я дернулась, задрожала и тяжело вдохнула. Воздух с трудом просачивался в легкие, но с каждым новым вдохом становилось полегче.
Из полутьмы вокруг посыпались возгласы:
– Лея, давай же, давай, моя девочка! Не доводи своего лельдиса до инфаркта! Иначе придется отвечать перед правительством!
– Заря! Ты не посмеешь меня бросить! Опять, во второй раз покинуть свою пару! Это, в конце концов, уже не смешно! Такие шутки можно играть с людьми, смертными, у которых нет и не будет единственной! С оборотнями, а уж тем более, с высшими – это, по меньшей мере, издевательство.
– Девушки, боритесь, сил я вкачал вам немало. Больше не дам – иначе совершенно ослабну. У вас достаточно магии и энергии. Теперь нужно лишь постараться очнуться. Дело за малым – лишь за вашим желанием. Мужчины очень хотят вашего возвращения. Разве не это главное в нашем мире? Вернуться туда, где любят и ждут? Разве иметь того, кто тебя ценит, на готов на все ради возвращения – не главное, ради чего стоит выжить?
Ковалль говорил так нервно, прочувствованно, как еще ни разу при мне не выражался. Видимо, ситуация задела за живое. И то, о чем он толковал, шло от сердца. Обычно спокойный и невозмутимый первородный впервые дал волю эмоциям и порывам. И, думаю, это дорогого стоит!
Я чувствовала себя как на дне озера. Плотная вода давила на плечи, мешала дышать и тянула ко дну. Воздух манил, солнечные блики секирами разрезали плотную поверхность и звали вперед, вынырнуть на волю.
Я дернула руками, стараясь поплыть. Толкнулась ногами, ускоряя движение.
Тело продвинулось, и я повторила. Раздался возмущенный крик, ругательство и я с трудом разлепила свинцовые веки.
Над головой распростерлось голубое небо, с клубнями облаков, похожих на рваную вату. Местами прозрачная бирюза серела, словно в голубой добавили черного. В воздухе сильно пахло цитрусовыми и чем-то терпким, вроде индийских специй. Временами легкий ветерок приносил перечные нотки, и хотелось расчихаться. Птичья перекличка походила на ругань, которую перебивало восторженное пение. Будто одни пернатые приветствовали день, а другие рьяно выясняли отношения.
Это Сварайя, поняла я без подсказок. Только тут возможны такие контрасты. Воскрешенная планета быстро регенерировала, но местами еще сохранялись проблемы. Магические отходы из воздуха исчезли, не давили на грудь, затрудняя дыхание. Но остатки их еще реяли в атмосфере. Обрывки пестрых энергетических нитей, словно хвосты невидимых летучих змеев, то и дело стремглав проносились мимо.
Следующим я увидела лицо Вела. Он поднял, схватил и пленил в объятиях. Прямо как в моем сне-видении.
Заря нежилась на руках Лейна. Изрядно уставшая, но очень довольная. Маньяк чуть прикрыл синие глаза, и едва ли не урчал от удовольствия. А вот Вел урчал по-настоящему, как огромный, сытый холеный кот.
Ковалль сковывал магическими путами пленников. В принципе, это уже не особенно требовалось. Беглецы фонили аурами смертных. Огромный цветок, похожий на костер из фантомного сине-зеленого пламени, с желтыми вкраплениями искорок и полосок – прежняя аура блондина-арийца, превратился в мутный желтый овал. Большой фиолетовый шар с алыми наростами и небольшими желтоватыми ленточками, сродни гротескному праздничному украшению – аура остроносого – превратился в бледно-лиловую сферу. И та стремительно теряла окраску. Магии у преступников почти не оставалось. Вряд ли они рискнули бы сразиться с Коваллем. Да и с кем-то из остальных, в принципе, тоже. Двое их горе-помощников и спасителей, выглядели совершенно энергетически истощенными. Их ауры почти не отличались от аур преступников. Зато раны и травмы начали регенерировать. Похоже, первородный все-таки сжалился и чуточку подлатал глупых за