Эрфиан поднял маленький кувшин с маслом и наполнил лампы. Было раннее утро, но ему, как и жрице, не спалось, а остальные еще видели девятый сон. Ночью довольные Сахир и Фабия пили вино и танцевали до тех пор, пока у них от усталости не подогнулись ноги, а потом улеглись в обнимку под оливковым деревом и задремали. Мадда с Мариусом, недовольные тем, что виновники торжества не почтили богиню и не предались страсти, старались разбудить девушку и эльфа, но потерпели неудачу. Утренняя тишина пришлась Эрфиану по душе
— Ты никогда не думала о том, чтобы объединиться с другим храмом? Следопыты не охотятся на вас, но защита не повредит, а если существа путешествуют большой группой, на них мало кто отважится напасть.
Жрица поднесла лампу к глазам, проверяя, нет ли на ней трещин.
— Наши мысли не устремлены в далекое будущее, Эрфиан.
— Есть ли храм на землях деревни Жрецов?
— Да. Небольшой. — Такхат бросила на него настороженный взгляд. — Даже не думай об этом. Эдна и Оден не потерпят на своих землях толпу Ее жрецов. Может, путешествовать большими группами и безопаснее, но нельзя забывать о том, что порой мы становимся шумными. Кроме того, нам придется соседствовать с оборотнями.
— Воины защитят вас. Наша земля плодородна, вы сможете выращивать все, что захотите. А если чего-то будет недоставать, я позабочусь об этом лично.
Такхат прищурилась.
— Воинам нужно платить.
— Вы будете продавать вина, благовония и любовные зелья.
— Жрецам?..
— Не только Жрецам.
— На ваших землях есть торговые пути, мальчик?
— Да, — не моргнув и глазом, солгал Эрфиан. Ничего подобного не было — разве что к Эдне и Одену иногда приезжали торговцы с дорогими тканями и винами. Мысль эта пришла ему в голову пару дней назад, когда он наблюдал за людьми и темными существами на базаре. Деталей у плана еще не было, но Эрфиан знал, что жрица долго раздумывает перед принятием решения. Лучше рассказать сейчас — она ответит через пару дней. Достаточно времени и для того, чтобы найти другие доводы в случае отрицательного ответа, и для того, чтобы сообщить подробности в случае ответа положительного. — За защиту вы будете платить не деньгами, а товарами — в деревне пьют много вина и любят фрукты. Золото и серебро вы сможете сохранять и преумножать.
Такхат молчала, покусывая нижнюю губу. Она редко позволяла себе проявлять чувства, и Эрфиан не сомневался в том, что жрица скажет «да». Хотелось верить, что его величество король согласятся иметь таких соседей. Светлые эльфы казались милыми существами, но иногда на них находило ослиное упрямство, и они оставались глухими к самым соблазнительным предложениям, будь то защита от вампиров и человеческих племен, вкусная еда или украшения и платья для королевских жен, купленные втрое дешевле обычного.
— Я подумаю, мальчик, — заговорила жрица. — Пожалуйста, наполни курильницы и проверь, не подходят ли к концу запасы благовоний.
Эрфиан снял бронзовую крышку с ближайшей курильницы на высокой витой ножке, но заглянуть внутрь не успел — в коридоре послышались торопливые шаги. Такхат тоже обернулась на звук. На пороге появилась троица воинов.
— Кто здесь целитель? — без предисловий спросил светловолосый мужчина, на несколько шагов опережавший спутников.
— В храм нельзя приносить оружие, юноша, — ответила Такхат. — Ты — один из стражей правителя, и тебе это известно лучше, чем остальным.
— Правитель послал меня с важным поручением, — отмахнулся мужчина. — Потом поучишь меня жизни.
— Придержи язык, — сказал светловолосому Эрфиан. — И изволь уважать обычаи тех, в чьем доме находишься.
Воин улыбнулся и через плечо бросил взгляд на своих спутников.
— Слышали? Вот смеху-то. Кто здесь целитель?
Жрица улыбнулась в ответ.
— Здесь нет целителей, юноша.
— Твоя богиня лишила тебя слуха? Я сказал, что нас послали с важным поручением.
— Я слышала тебя, юноша. Целителей здесь нет. И не будет до тех пор, пока ты не заговоришь в подобающем тоне и не унесешь из моего храма оружие.
Воин сжал кулаки, но бесстрастное выражение лица Такхат говорило лучше слов. Он снял пояс с оружием, отдал его одному из друзей и жестом приказал ему выйти, а потом преклонил колени перед жрицей.
— Моя госпожа. Рахбани, жена правителя Ахаза, больна. Все знают, что среди вас много целителей. Правитель просил передать, что он щедро заплатит.
Такхат взяла воина за руки, помогая подняться.
— Тебе нужен этот юноша, — кивнула она на Эрфиана. — Лучшего целителя вы не найдете на всем побережье.
— Как бы твой целитель не сгорел под солнцем в дороге, — усмехнулся мужчина.
Второй воин добродушно хохотнул. Эрфиан пропустил сказанное мимо ушей. Подавляющее большинство горожан были темноволосыми и смуглокожими, и подобные шутки он слышал так часто, что перестал замечать.
— Подожди меня снаружи, — обратился он к воину. — Мне нужно взять травы.
Лекарь, служивший у правителя Ахаза, знал свое дело и не был виноват в том, что родился человеком. Одного взгляда на Рахбани — бледную, с посиневшими губами, дышавшую с трудом — Эрфиану хватило для того, чтобы понять: она не больна. Дела обстояли гораздо хуже.
— Вчера она оправилась, — говорил Ахаз. — Сидела за столом, поела, выпила вина. А утром… я нашел ее такой. Она смотрит на меня и не говорит ни слова.
Правитель склонился над женой и поцеловал ее в лоб. Женщина едва слышно вздохнула и опустила ресницы.
— Мне нужно осмотреть ее, — сказал Эрфиан.
Ахаз кивнул, запахнул тяжелую темно-зеленую мантию и направился к двери. Лекарь засеменил следом, пару раз обеспокоенно обернувшись.
— Ты помнишь, кто это был? Мужчина, женщина? Как он выглядел?
Рахбани нахмурилась, провела языком по пересохшим губам, но не издала ни звука. Эрфиан взял чашу с травяным отваром, приподнял голову женщины и подождал, пока она сделает несколько глотков.
— Мужчина… темноволосый, но глаза у него светлые, — заговорила жена правителя, опускаясь на подушки. — Молодой… почти мальчик… красивый… он поцеловал меня.
Она поднесла руку к шее и прикоснулась к коже, но следов укуса Эрфиан не обнаружил.
— Он сказал, что вернется, — продолжила женщина. — Он сказал, что если я буду ждать, после заката он придет…
— Ты видела того, кто приходил с ним?
— Вот так раз. А я думала, что вампиры охотятся по одиночке.
Смуглокожая девочка в темно-алом платье, худощавая и не по возрасту высокая, сделала несколько решительных шагов и остановилась напротив кровати.
— Удивлен, что я знаю про вампиров? — продолжила она. — Я вижу их. Вижу и тебя, ты не человек. Это все из-за рисунка на спине. Когда я говорила, что в моей спальне живет тьма, отец не верил. А теперь я вижу, что тьма повсюду, просто не каждый ее замечает.
— Я здесь для того, чтобы помочь твоей матери.
— Нет. — Девочка подняла руку, и серебряное лезвие маленького кинжала блеснуло в свете масляных ламп. — Отойди от нее. Ты ничем не лучше вампиров.
Эрфиан вгляделся в ее лицо. Девочка боялась, но изо всех сил изображала решимость.
— Назови мне свое имя, дитя. Не переживай, я не буду тебя зачаровывать. Если бы я хотел, то давно бы уже это сделал.
— Янтин, — ответила она, помолчав.
— Твоя мать в опасности, Янтин. Ее покусал вампир. Он молод и оставил свой запах. Ты тоже можешь его почувствовать.
Девочка опустила кинжал и прищурилась.
— Если маму покусал вампир, то где же следы от клыков?
— Опытные вампиры уничтожают эти следы.
— Но ты сказал, что он молод!
— Вместе с молодым вампиром пришел другой. Создатель. Он учил его охотиться.
Янтин посмотрела на мать. Румянец возвращался на щеки женщины, дыхание становилось глубоким.
— Я не чувствую запаха второго вампира, — сказала девочка.
— Он слабый. Это древнее существо.
— Кто ты? Охотник за вампирами?
— Нет.
Девочка села на кровать и взяла руку матери.
— Он может вернуться?
— Он вернется. Сегодня вечером.
— Ты… можешь его убить?
— Я могу его выследить. Но не убить.
— Потому что он сильнее?
— Потому что убийство повлечет за собой много жертв.
Янтин медленно подняла глаза на Эрфиана. В них блестели слезы ярости.
— Я должна позволить своей матери умереть?!
— Ты не знаешь, на что способно обращенное существо, потерявшее дитя. Оно убьет всех, кто живет в этом городе. И начнет с тебя. Ты повсюду носишь серебряный кинжал. Древний вампир чует людей с печатью Прародительницы не хуже, чем серебро. Но острее всего он чувствует страх, ненависть и опасность.
— Ты говоришь так спокойно, словно речь о вине, а не о чьей-то жизни!
Эрфиан встал и поднял с ковра свою сумку.
— Есть вещи, с которыми нужно смириться. Это — одна из них.
— Что ты скажешь отцу?
— Твоя мать здорова. Скоро она проснется и скажет, что голодна. Если кто-то из вас будет сидеть в спальне по ночам, то, вероятно, вампир побоится войти. Лучше бы это была ты. Обращенные существа не могут зачаровывать людей с печатью.
Янтин поднялась следом.
— Я заплачу за убийство вампира. У отца есть деньги. Сколько ты хочешь?
— Если я убью вампира, его создатель убьет тебя, дитя, — терпеливо повторил Эрфиан. — Сколько твой отец мог бы за это заплатить?
— Ты боишься. Ты такой же трус, как этот вампир, который крадется по ночам! — Девочка встала в дверях, преграждая Эрфиану путь. — Не хочешь убивать — не надо. Я сама его убью. Рано или поздно он придет сюда в одиночестве. — Янтин перевела дыхание. — А потом я убью его создателя.
— Пусть твоя рука будет тверда, дитя.
— А если я умру, то тебя будет мучать совесть, потому что ты не помог мне!
Эрфиан улыбнулся, делая шаг к ней, и девочка отошла в сторону.
— Меня не мучает совесть, когда я вижу чью-то глупость.
— Ты не назвал свое имя, — напомнила Янтин. — Только не говори, что ты — скромный жрец богини. Ты — темный эльф, а никакой не жрец.