Анна уже забыла это чувство, когда садишься за родной Пинин, но как только руки легли на до боли знакомый руль, что-то теплое поднялось внутри. Откуда-то из глубины пришел ответ — она больше не одна в этом холодном мире. С ней он — верный друг.
Мотор Пинина взревел, колеса крутанулись по мокрой земле, обдав брызгами Андрея, и паджерик сорвался с места. Он уносил Анну от рыданий в подушку, скандалов и истерик, от Мылина с перекошенным от боли лицом и от свежей надписи «козел», выцарапанной ключом на двери Ларгуса.
Фонари истекали оранжевым огнем, заливая дорожное полотно и плавя мокрый асфальт. Машина стремительно неслась сквозь ночь, но Анне казалось, будто колёса паджерика вращаются всё медленнее, погружаясь в эту огненную реку, словно верный Пинин не хотел везти свою хозяйку навстречу судьбе. Анна топила педаль газа, как будто пытаясь утопить воспоминания в этой осени. Мотор ревел, фонари проносились мимо, исчезая во мраке минувшего. Смолина почти физически ощущала, как пространство становится вязким и сопротивляется движению, но остановиться уже не могла. Тени прошлого густились за плечами, окутывая заднее сиденье. Остановиться — значит дать теням взять вверх. А этого она никак не могла себе позволить.
Чертова осень затягивала в себя, словно болото. Из дождливой глубины вылезало прошлое, которое Смолина так надеялась забыть. Но теперь она завязла в этом деле, осень стала ее жизнью, а прошлое — настоящим.
Анна включила рацию.
— Штаб, прием. Мотылек на связи.
— Рада тебя слышать, Мотылек! — послышался теплый голос Светы. — Я очертила зоны поисков, координаты у тебя в смс.
Анна колесила по ночным улицам Москвы. Она делала все то же самое, что и три года назад, только теперь Смолина искала не очередного незнакомца с ориентировки, а собственную дочь.
Утро нагрянуло неожиданно, словно свалилось с небес вместе с каплями дождя. И вместе с утром Анну накрыла тяжелая депрессия. Ночь скрывала под своим покровом грехи и ошибки прошлого, но дневной свет беспощадно выставлял все напоказ, словно крича: «Смотрите все! Это она! Она во всем виновата!»
Утро означало, что прошла целая ночь, которую Лена провела не дома.
За оставшийся день Смолина объехала весь сектор поиска. Через Свету она постоянно поддерживала связь с волонтерами «AnnaSearch», да и самому координатору досталось — Анна каждые десять минут спрашивала, не объявилась ли Ленка. В итоге Света взмолилась и попросила не забивать эфир, убедив Смолину что свяжется с ней, как только появятся хоть какие-то новости. Но наступал следующий день, а новостей все не было.
Зазвонил телефон, нарушая гнетущую тишину. Анна не глядя на экран мобильного схватила трубку.
— Алло, Света? Есть новости?
— Анна, здравствуйте! — послышался скрипучий голос, и Смолина вдруг почувствовала, как по спине пробежали мурашки. — Это Виктор Георгиевич. Как у вас дела?
— Все хорошо, если вам действительно интересно.
— Вы же понимаете, это не праздный интерес, — строго сказал голос. — Мне важно знать, что Лена в надежных руках.
Руки, в которых находилась Лена до вчерашнего вечера, были испещрены старыми шрамами. А может, он прав? Может, она недостойна называться матерью?
— Лена сейчас не рядом с вами? Я хотел бы с ней поговорить.
Анна на ходу пыталась придумать безопасный ответ, но мозг после второй бессонной ночи работал плохо.
— Нет, но я как раз еду за ней.
— Почему она не дома ранним утром? Где она ночевала?
— Задержалась вчера у подружки.
— Анна, мне же не нужно напоминать вам о важности того, с кем общается ребенок в возрасте Лены? Сейчас она очень легко может попасть под негативное влияние. Вы уверены в том, что те, с кем общается ваша дочь безопасны?
Смолина не нашлась, что ответить. Голос давил, засыпал неудобными вопросами, на которые у Анны не было ответов. Сейчас Смолина даже не была уверена что она сама безопасна для своей дочери.
— Анна, для того, чтобы воспитывать ребенка, его нужно понимать, — назидательно сказал голос. — Нужно знать, что она смотрит, что любит, в какие игры играет. Вы знаете свою дочь?
Знает ли она Лену? А действительно, что Смолина о ней знает?
— Анна, вы меня слушаете?
Узнать свою дочь. Неожиданно ей в голову пришла мысль.
— Нет. Я ее не знаю. Но я знаю, как это исправить.
Анна нажала на отбой, не дав голосу ответить, и круто развернула машину.
По пути пришлось заехать в компьютерный магазин и раскошелиться на новый монитор. Предыдущий наверняка до сих пор валялся в палисаднике с разбитым экраном, и оставалось только порадоваться тому, что окна квартиры Смолиной выходят не на оживленный проспект — иначе бы одной черепно-мозговой травмой было бы больше. Когда Анна добралась до квартиры уже начинало смеркаться.
Дома Смолина водрузила новый монитор на стол.
— Ань, ты уверена?
Смолина копалась в хитросплетении проводов, пытаясь разобраться что к чему подключать.
— Нет. Я сейчас вообще ни в чем не уверена. Но может в этой игре есть какая-то подсказка. Ты же психолог, это по твоей части!
— По моей части — понять, что движет человеком, а не разбираться в играх, ломающих психику… — неуверенно сказала Света.
— Что, не поможешь?
— Помогу. Просто… — Света подняла глаза, и они были словно у побитого щенка. — Просто мне страшно, Ань.
— Мне тоже, — призналась Смолина.
— Тогда давай бояться вместе?
Анна аккуратно извлекла диск из коробки, словно боясь чем-то от него заразиться. Свет лампы отразился в зеркальной глади.
— Просто поразительно, до чего дошел прогресс, — завороженно глядя на диск произнесла Смолина. — Если раньше для уничтожения человека необходимо было изобретать оружие, танки, бомбы, то сейчас это может сделать круглый блестящий предмет.
Света шумно сглотнула и опасливо покосилась на диск. Анна вставила его в сидиром и нажала на кнопку. Компьютер поглотил его, словно жертвоприношение, и утробно заурчал.
— А что это за символ? — Света указала на странные иероглифы, которые прятались под внутренней обложкой диска.
— Я в школе немецкий учила, а я не японский, — пожала плечами Анна.
— Не похоже на японский…
— Свет, соберись, — Смолина забрала у нее коробку с диском, словно Света всячески оттягивала знакомство с игрой — и Анна ее понимала. — Ну что, ты готова?
В глазах Светы Анна увидела страх, смешанный с любопытством. Она и сама чувствовала нечто подобное. Что ждет их внутри? Если игра действительно ломает психику, смогут ли устоять они? За Свету Смолина не переживала — все-таки она психолог и должна понимать приемы манипуляций, да и с психикой у опытного координатора вроде все в порядке.
Но вот за себя она бы не поручилась.
— Давай я, — Света взяла мышку из рук Анны и посмотрела Смолиной в глаза. — Что бы мы там не увидели, помни: это всего лишь игра.
Анна кивнула, но как-то неуверенно. Игра… почему тогда дети выходят из окна после этой «игры»?
Света открыла папку с игрой и дважды кликнула по файлу.
Анна ожидала чего угодно — отрубленных частей тела, криков, мрачных звуков и кладбищенской атмосферы, но вместо этого из колонок вдруг заиграла приятная детская мелодия с восточными мотивами. Женщины напряженно переглянулись. Черный экран монитора стал розовым и на нем появилась безобидная картинка с улыбающимися школьницами и какими-то иероглифами. Все это было выполнено в светлых тонах без какой-то пошлости или намеков на триллер.
Анна вновь посмотрела на Свету, и заметила, как та чуть заметно выдохнула.
— От диска только обложка. Игра другая. Не знаю, радоваться или печалится этому.
— Подожди. Давай, посмотрим что там дальше.
Появилось название — «Клуб одиноких китов». Впрочем, на китов больше ничто не намекало — под названием мило улыбались несколько школьниц на голубом фоне. Света кликнула мышкой на кнопку «начать».
На экране появилась симпатичная картинка мультяшной карельской деревушки под все ту же приятную расслабляющую музыку. Внизу экрана возник текст.
— Это что, игра? — не поняла Анна.
— А ты чего ждала?
— Чего угодно, но не этого.
— Похоже, это такая игра, где надо просто читать и выбирать варианты — я слышала про такие.
Света кликнула мышкой — текст сменился. На экране появилась миловидная школьница в целомудренном платьице.
Анна слышала краем уха про развратные аниме-игры, в которых у школьниц были гипертрофированные груди и минимум одежды, а то и ее отсутствие, в купе с мистическим и кровавым сюжетом, но эта игра была полной противоположностью.
Постепенно они вникали в сюжет, который был, похоже, действительно создан для детей — главный герой приходит в новую школу и там попадает в какой-то кружок, в котором одни девочки.
— Похоже, будем строить отношения с одной из них, — догадалась Света.
Смолина быстро потеряла нить повествования, потому что его особо и не было. Появляющийся текст был очень простым, рассчитанный на детей, и Смолина вскоре перестала в него вчитываться. Какой интерес в том, чтобы вникать в диалоги школьников о том, как одна из участниц кружка испекла домашние кексы, и вот теперь они уже несколько минут обсуждают вкусно или нет?
— Пойду налью чаю, — бросила Анна Свете, которая внимательно следила за экраном. — Будешь?
— Угу.
Смолина размяла затекшие от долгого сидения ноги. К долгим поискам без сна им обеим не привыкать, но если Света постоянно работала в штабе, то Анна чувствовала себя непривычно. Ее организм был готов к ночному холодному лесу или промерзшему полю — там в кровь выбрасывался адреналин, там она была в движении и главное — там она знала, что делать. Но не здесь.
Анна прошла на кухню и поставила на плиту чайник. Сходила покурить на балкон, затем заварила черный чай по кружкам, и принесла к компьютеру — а там ничего не изменилось. Все те же разговоры школьников про кексы на голубом фоне под милую музыку. Смолина почувствовала, как ее клонит в сон. Когда она высыпалась последний раз?