Поиск Анны — страница 29 из 75

* * *

День тянулся невыносимо долго. Офис был похож на проходной двор — туда-сюда сновали работники, клиенты, курьеры. Анне несколько раз пришлось отъехать по работе из офиса, и каждый раз она звонила Виталику, который исследовал даркнет в поисках ответов. Всемирная паутина была заполнена хвалебными отзывами Светорожденному, и пока Гуру не нашел ничего, что хоть как-то бы компрометировало старца. На четвертый звонок Виталик психанул, и сказал, что если безумная милфа еще раз оторвет его звонком от поисков, то он ее заблокирует.

В промежутке между очередным выездом и офисом Анна решила заскочить домой, благо было по-пути. Хотелось хоть на несколько минут вырваться из этого бесконечного бега по кругу — что на работе, что с этим странным дело. Просто вытянуть ноги в кресле, налить кофе и закрыть глаза…

Смолина повернула ключ в замке, и услышала голос Лены. Она вновь говорила с кем-то по телефону, но на этот раз уже не смеялась.

— Может все-таки ты дашь мне шанс? — послышался жалобный голос девочки.

Анна открыла дверь, и Лена тут же повесила трубку.

— Привет! — непринужденно бросила Смолина. Лена что-то буркнула в ответ. — Что-то случилось?

— Ничего, — Лена тут же исчезла в своей комнате, прикрыв дверь. Анна вздохнула. «С другой стороны — вспомни себя в ее возрасте, Смолина,» — сказал она сама себе. Но веселее от этого не становились.

Анна быстро поставила на огонь турку — она не признавала вот этого «просто залей кофе кипятком». А что потом? Перейти на растворимый?

Пока кофе варился, Смолина варилась в собственных мыслях. Она пыталась отвлечься от дела Лисинцевых, от мыслей от Лены, но чувство вины не давало покоя. Почему никогда не получается как хочешь? Неужели она требует слишком много? Все, что ей нужно — чтобы дома царила атмосфера любви, чтобы на улицах не убивали детей и не сжигали женщин в лесах, чтобы милиция нормально делала свою работу. И чтобы ее ребенок — пусть и приемный — хоть раз в жизни назвал ее мамой.

Послышалось шипение — кофе вскипел и залил плиту. Анна чертыхнулась. Вот и порелаксировала. Молодец, Смолина! Даже с этой задачей не справилась! Что уж тут говорить про материнство и про расследование двойного убийства, которое не по зубам даже милиции!

Анна вылила перекипевший кофе в унитаз и в сердцах швырнула турку в мойку. Раковина всё стерпит.

До офиса было минут пятнадцать езды, и за это время настроение Смолиной стало мрачнее тучи. Из головы никак не желала уходить Ленка, а та не выпитая кружка кофе теперь будет до вечера стоять перед глазами. Еще этот хакер хренов, а, нет, не хакер — «нетсталкег» — передразнила его Анна, который все никак не найдет хотя бы какую-то зацепку про этого святого старикашку… С этими мыслями Анна вошла в офис.

— Анна, ну где вы ходите? — накинулся на нее Федорыч. — Работы завал!

— Ань, мне макет распечатать нужно! — послышался жалобный голос Жени с соседнего стола.

«Да чтоб вы все сгорели!» — в сердцах подумала Анна усаживаясь за свой стол. Она уже хотела открыть файл с макетом, как вдруг в ужасе замерла. Это было невозможно, но это было так — до нее донесся едва уловимый запах ладана.

Смолина вскочила и быстро окинула взглядом небольшой офис. Все знакомые, никого постороннего.

— Кто здесь только что был? — рявкнула она.

— Где — здесь? — не поняла Женя.

— Здесь, у моего стола! — закричала Смолина. — Кто тут был?

— Ань, ты чего? — удивленно спросила Женя.

— Кто здесь был? — Анна взяла ее за плечи и встряхнула.

— Ты идиотка, что ли? — пыталась вырваться та. — У тебя с головой не в порядке?

— Кто только что был у моего стола? — Анна раздельно проговорила каждое слово, чтобы до блондинки дошло.

— Да я откуда знаю? Курьеры приходят и уходят, клиенты, я что, слежу что ли за твоим столом? — испуганно проблеяла Женя. — С чего ты взяла, что здесь кто-то был?

— Кто-то, от кого воняет ладаном!

— Смолина, успокойся, это Юлька благовония жгла!

Анна тупо смотрела, как вьется чуть заметный дымок над ладанкой на соседнем столе.

— Анна, — послышался негромкий голос начальника. — Вы переработали? Отпустите Евгению.

Анна только сейчас заметила, что крепко держит обомлевшую от испуга Женю на грудки. Она медленно отпустила ее.

— У вас все в порядке? — голос Федорыча звучал как в тумане.

— Нет… да… да, наверное.

— Анна, вы меня пугаете! — начальник с каменным лицом смотрел на нее. — Мне не нужно, чтобы работники слетали катушек посреди рабочего дня.

— Этого больше не повторится, Михаил Федорович.

— Я надеюсь. А теперь распечатайте Евгении макет.

Смолина заставила себя сесть за рабочее место и попыталась успокоиться. Женя и Юля настороженно поглядывали на нее из-под длинных ресниц.

Следующие полчаса она честно старалась работать — нужно было разгрести заказы на печать рекламных баннеров детского питания. Но ничего не получалось. В милой улыбке молодой мамы на макете Смолиной виделся хищный оскал, а невинный младенец у нее на руках вдруг казался неживым…

— В полиэтилен не забудь обернуть!

Анна вздрогнула и обернулась на голос — Федорыч наставлял молодого работника. упаковывающего заказ для клиента. Смолина шумно выдохнула. Так и с катушек можно слететь!

Она поняла, что больше так не выдержит и написала сообщение Виталику:

«Ты где?! У меня тут такая жесть!»

«У меня тоже. Я нашел то, что тебе нужно.»

«Я сейчас приеду.»

«Куда, ко мне? Ко мне нельзя.»

«Мне можно. Пиши адрес.»

Анна записала на бумажку адрес Виталика. До конца рабочего дня оставалось всего полчаса. Нужно как-то их дожить, а потом срочно — срочно! — заехать в ближайшее кафе и выпить нормального кофе (а не эту растворимую дрянь на работе). А лучше принять из него ванну. Или самой стать кофе.

Когда до конца смены оставалось пять минут, Смолина уже хотела выключить компьютер, но счетчик сообщений электронной почты назойливо сообщил, что там есть одно непрочитанное письмо. Анна долго смотрела на него, думая — не отложить ли на завтра — но в итоге все-таки кликнула мышкой.

Письмо было от неизвестного адресата, и оно было пустое. Такое случалось — старые заказчики частенько забывали добавить текст и присылали заказы с вложениями, в которых был макет. Поэтому Анна на автомате кликнула по вложению, и на экране компьютера появился белый лист с одним единственным символом. Это было сердце Турсоса.

Руна 4

«Тяжела мне здесь берёза,

И ольха меня здесь режет,

Здесь деревья точно ранят,

Ветка каждая дерётся.

Только ветер — мой знакомый,

Только солнце — друг мой прежний

Здесь, в пределах чужеземных

У дверей, мне незнакомых.»

Калевала


Мама Ани говорила, что её называли в часть знаменитой грузинской царицы, умудрившейся повоевать даже с собственным мужем. О ней слагали легенды, будто бы грозная правительница топила любовников в Тереке. Аня подозревала, что баб Нина и слыхом не слыхивала ни о каких грузинских царицах, и все это мама прочла уже учась в институте. Бабушкина же логика была проста: в Советском Союзе имя Тамара было популярным. Впрочем, маму Ани звали не иначе как Тома, убирая неудобно-агрессивную «р».

Тома всегда была против коммунизма. Хотя «против» — это очень сильное слово, означающее некую борьбу. Ничего подобного в ее матери не было. Она могла хоть сотню раз не соглашаться с чем-то — но никогда не высказывала свое мнение. Тем более при отце.

Для своего мужа Тома всегда должна быть идеальной женой. Вовремя готовить вкусный ужин. Улыбаться. Отвечать, когда спрашивают и молчать, когда муж смотрит футбол. Приносить тапочки, когда тот приходит с работы. Аня знала, что ее мать это устраивает. Она была при ком-то, и эта принадлежность делала ее саму кем-то.

Поэтому мама была счастлива с отцом — по крайней мере, так говорила она сама. По ее словам до замужества она была просто никем, серой мышью, пустым местом. А потом вдруг стала не просто кем-то — она гордо носила звание «жена». Аня поняла — счастливой маму делал не сам брак с отцом, а принадлежность к этому статусу. Теперь она могла ощущать себя кем-то, жизнь сразу наполнилась смыслом — выполнять требования мужа, готовить ему, убирать в его доме. А потом живот округлился, и через девять месяцев Тома получила новый статус, сверкающий новенькими боками, словно драгоценная игрушка — статус матери. Тома была на седьмом небе! Теперь она не просто не «никто», она дважды не «никто»!

С детства, если Ане что-то не нравилось и она плакала, мама говорила девочке: «Вот выйдешь замуж — и все у тебя сразу наладится!» Но Анна так никуда и не вышла. Может, поэтому все было настолько дерьмово?

Однажды мама застала Аню за селфхармом. Девочка только недавно открыла новый вид самоутверждения — резать себя, и сейчас она завороженно наблюдала за алыми капельками, которые, словно слезы, катились из свежего пореза. Мама тогда долго кричала.

«Ты пыталась покончить жизнь самоубийством? А ты подумала обо мне? Что сказали бы соседи? Мать довела?!»

Отцу тогда, конечно, ничего не сказали.

* * *

Квартира Виталика напоминала склеп, в котором вместо мумий фараонов хоронили носки — вокруг был бардак, свет едва пробивался сквозь зашторенные окна, а запах стоял такой, словно здесь действительно кто-то умер. Анна поморщилась.

— У меня дома еще никогда не была девушка, — покраснев, выдавил Виталик.

— И слава богу, — Анна быстро разулась. — Такой запах не каждая выдержит.

— Можно считать, что это свидание?

— Ты идиот? — Смолина тяжело посмотрела на него.

— У тебя был тяжелый день?

— Ты делаешь успехи, Виталик! С этого и нужно начинать разговор с девушкой. Смотрю, наше общение идет тебе на пользу, глядишь лет через десять ты решишься позвать кого-то на свидание, — Анна брезгливо оттолкнула ногой давно не стиранный носок, валяющиеся посреди комнаты. — Ну, или хотя бы приберешься в квартире.