Они обошли еще несколько домов с теми же результатами. Деревня словно вымерла.
— И как нам тут найти семьдесят девятый? — спросил Виталик и поежился то ли от прохладной осенней стужи, то ли оттого, что стоял посреди деревни, которая выглядела мертвой.
— Нумерация считается от центра. Надо полагать, нам на окраину.
— Интегесно, где она здесь центг увидела, — пробурчал под нос Виталик.
Они шли пешком по мертвой деревне. Кое-где на домах висели ржавые таблички с номерами, и Анна поняла, что они движутся в верном направлении. Двадцать девять… Сорок один… Шестьдесят восемь… Ветер завывал среди пустых улиц, колыхал могучие ели, угрожающе раскачивая их макушки. Казалось, сама осень вглядывалась в тех, кто посмел потревожить покой деревни. Смолина поежилась — было ощущение, что чьи-то невидимые глаза наблюдают за каждым их шагом.
— Смотги, этот?
Они остановились на краю деревни перед небольшим домом. Он выглядел посвежее других, хотя время делало свое — тут и там стены зияли щелями, крыша прохудилась и текла.
— Семьдесят девять, — указал Виталик на табличку.
Дом выглядел нежилым. Зачем Цирин дал адрес заброшенного дома в мертвой деревне?
— Может, он ошибся адгесом? — озвучил вслух мысли Анны Виталик. Видно было, что он чувствует себя неуверенно, и это передалось Смолиной, словно страх холодными пальцами проник под теплую куртку. Она глубоко вдохнула.
— Пошли узнаем не ждут ли здесь гостей.
Дверь была закрыта на засов с амбарным замок. Смолина подергала его — держит крепко. И как попасть внутрь? Анна осмотрела окна — на них были решетки. Разбить не получится, да и это уже не просто взлом… Сколько там Резнов говорил дают за проникновение в чужое жилище?
Анна всматривалась в пыльные окна, но видела лишь свое отражение. Загадка никак не хотела быть отгаданной.
— Поехали обгатно? — в голосе Виталика звучала надежда.
Смолина уныло поплелась к машине, а вот Виталик, похоже, наоборот был рад поскорее покинуть это место. Анна села за руль и бездумно уставилась сквозь стекло.
И что, Смолина, ты просто так уедешь? А как же Машенька? А как же Ленка? Над ней все также висит невидимая тебе угроза, как-то связанная с этим делом. Неужели ты сдашься?
— Ну что, едем? — аккуратно спросил Виталик.
— Ага, — хмуро бросила Смолина.
Она завела мотор и Пинин неспешно покатился по тихой улице.
— Нам же в дгугую стогону! — запаниковал Виталик. Анна покачала головой.
— Ты так и не понял? Мы не можем вот так уехать. Если уж влез в это дело — будь готов идти до конца.
Подогнав Пинин к дому, Анна быстро вышла из машины и отцепила трос лебедки, закрепленной на бампере.
— Ты что делаешь? — через открытое окно высунулась взлохмаченная голова Виталика.
— Если не помогаешь, так хоть не мешай!
Смолина закрепила крюк троса на засове двери и вновь села за руль. Виталик испуганно смотрел на нее. Она перевела рычаг коробки передач в положение заднего хода.
— Знаешь такую поговорку: бойся собаку спереди, кобылу сзади, а Смолину за рулем — со всех сторон?
— Разве есть такая поговогка? — испуганно спросил Виталик.
— Теперь да.
Анна вдавила педаль в пол. Пинин вильнул задом, резко подавшись назад, и засов сорвало с двери.
— Охренеть, — проговорил Виталик. — Ты чокнутая милфа!
— Добро пожаловать в мой мир! — мрачно ответила Смолина.
Они вошли в дом и Анна включила фонарь — несмотря на окна, скудного осеннего света не хватало.
В доме гуляли сквозняки. Сквозь прохудившуюся крышу капала вода, которая попадала на дорогую плазму, висящую на стене и на элегантное кресло с резными подлокотниками. Пол под ним прогнил до земли. Рядом стоял изящный диван, в стене зиял черной пастью камин. Несмотря на дыры в крыше и запущенность, внутри дом скорее напоминал загородный отель, нежели избушку в умирающей деревне. Что-то здесь было не так, и вскоре Анна поняла что: здесь никто не жил. Этот дом мог служить местом для свидания, но никак не для жилья. Только вот свиданием для кого?
Тем не менее, сюда явно давно никто не захаживал. Пахло плесенью, старьем и прогоревшим костром из камина, продукты в небольшом выключенном холодильнике давно превратились в прах. Они аккуратно обошли все комнаты.
— Тут пусто… — тихо сказал Виталик.
— Похоже на то, Холмс.
— Как думаешь, туалет габотает?
— Прижало? Вряд ли, но проверь.
Виталик скрылся за дверью уборной. Анна еще раз прошлась фонарем по пыльным полкам — по стене и потолку тут же запрыгали ломаные тени. Ничего.
Не одной из стен Смолина увидела нарисованную углем угловатую летучую мышь. Кому понадобилось рисовать это в пустом доме? Она подумала, что где-то уже видела такой рисунок…
Холодные капли осеннего дождя. Ночь, лес. Луч фонаря скользит по оврагу, в надежде найти выход, но натыкается на сверток в полиэтилене, в котором…
— Виталик! — сдавленно позвала Анна. Горло словно схватили ледяные пальцы, стало душно, а сердце забилось в бешеном ритме.
Внезапно из туалета послышался страшный крик. Анна похолодела и метнулась туда.
Она увидела Виталика, побелевшего и вжавшегося в стену. Его глаза были широко распахнуты, рот открыт, но он больше не издавал ни звука. От выражения его глаз Смолину окатила волна липкого ужаса.
— Ты чего? — Анна тряхнула его за плечи.
Виталик безжизненно поднял руку и указал пальцем куда-то за ее спину. Анна медленно обернулась.
За ней была ванна, прикрытая шторкой. Смолина очень медленно сдвинула ее — заржавевшие колечки скрипнули по душевой штанге и осыпались на пол. Шторка упала, обнажив ванну. В ней Анна увидела скрюченное обгоревшее тело. Она услышала, как сзади Виталика тошнит.
Руна 8
«Головы не поднимай ты,
Не поглядывай на небо,
Конь покуда не устанет,
Не приблизится уж вечер.
Если голову поднимешь
И на небо поглядишь ты,
То тебя беда постигнет
И судьба постигнет злая».
Калевала
2006 год, 7 октября.
Петрозаводск.
Последующая неделя выдалась нелегкой. Милиция дергала Анну на допросы (особенно интересовало их какого черта она вообще делала в Орзеге и кто сорвал засов с двери). Но чем больше было таких допросов, тем больше Смолиной казалось, что они не пытаются узнать истину. Она кожей ощущала, что вокруг происходит нечто странное, словно Анна, сама того не желая, вторглась на территорию огромного невидимого зверя или даже механизма, пробудив его ото сна. И сейчас этот механизм включился. Огромные шестерни вращались, сбрасывая пыль с лопастей, с натугой включаясь в работу. Задача механизма была не в том, чтобы разобраться в причинах преступления и найти виновных. Его главной целью было понять — кто нарушил его покой? А при обнаружении нарушителя устранить причину. Потому что ничто не должно мешать четко отлаженной системе. Вот только что это была за система, Анна не знала.
Милиционеры были очень недовольны. Они старались не показывать это, но Анна видела, что они злятся. Еще бы — кому нужен обгоревший труп в заброшенном доме? Тем более, что трупом оказался известный журналист, пропавший три года назад.
Тем не менее, вскоре Анну стали вызывать все реже. Она не могла знать точно, но чувствовала — дело спускают на тормозах.
— Значит, говоришь, никаких больше трупов?
— Ань, ну кто же знал! — Света невинно заглядывала ей в глаза. — Хочешь бесплатный сеанс психотерапии?
Они сидели в кафе за крайним столиком, подальше от посетителей. Под потолком на кронштейне негромко что-то вещал телевизор. Перед Анной дымился свежий латте — пожалуй, единственное утешение за последнее время.
— Я хочу узнать какой урод меня в это впутал, и кто за всем этим стоит.
— Значит, ты не выходишь из игры?
— Боюсь, из этой игры так просто не выйти… Похоже, у Светорожденного щупальца по всей Карелии! — Смолина нервно взглянула на часы. — Где там Резнов? Мне еще Ленке ужин готовить!
— Ты только о нем и думаешь?
— О ком? О Резнове? — удивилась Смолина.
— О Светорожденном, — подмигнула Света. — Похоже, он твоя настоящая любовь! Небось, весь день только о нем думала?
— Ага, представляла его обнаженное тело. В морге, на столе у патологоанатома.
— Ладно, что мы все о нем, да о нем! — всплеснула руками Света. — Как Ленка?
— Она последнее время стала еще более замкнутой, — ответила сразу погрустневшая Анна. — Раньше часто зависала на телефоне, а сейчас перестала. Зато я слышу, как иногда она тихо плачет в своей комнате. У меня сердце разрывается! Мне кажется, что-то у них не сложилось с парнем.
— Если будет совсем тревожно — дай знать. Не стоит доводить до крайностей.
— Каких крайностей, Свет, ты о чем? Не сыпь соль на рану! Что еще может случиться?
— Кто знает, — серьезно сказала Света. — Держи ухо востро. И если что не так — сразу звони.
Вскоре Ленд Крузер Резнова остановился на стоянке и бывалый поисковик вошел в кафе, отряхиваясь от дождя.
— Ну что, начинаем? — спросил он деловито усаживаясь за стол.
— Ждем еще одного.
— Это кого же? — подозрительно сощурился Резнов.
Анна молча кивнула в сторону неуверенно подходящего к ним Виталика.
— А этому чего здесь надо? — насупился Резнов.
— Пригодится, — бросила Анна.
— У меня имя есть, — вставил Виталик.
— Зелёные ботинки твоё имя.
— Что ещё за ботинки? — не понял Виталик.
— Ориентир для альпинистов на Эвересте. Там с ориентирами плохо, голый ледник. И вот уже много лет в одном месте лежит обледенелый труп в ярких зеленых ботинках, — деловито сказал Резнов, наблюдая за Виталиком. — Девчонка. Погибла при восхождении в конце девяностых. Решила покорить высшую точку мира без баллонов с кислородом. Типа, первая женщина на вершине без кислорода, все дела. Вот тебе и феминизм! Тело превратилось в лед, и она навсегда осталась в зоне смерти. Ветра снег сдувают, видно издалека. Очень удобно для ориентира.