Смолина медленно опустилась на стул. В открытое окно ворвался холодный ветер. Письмо выпорхнуло из ослабевших рук Анны, и, словно мертвый лист, сделав круг опустилось на пол.
Руна 8
«Коль рассудок мой потерян,
Так мечом его найду я!
Ну-ка, старый Вяйнямёйнен,
Ты, певец со ртом широким,
Станем меряться мечами
Поглядим, чей меч острее!»
Калевала
2006 год, 10 октября.
Петрозаводск.
В кафе было немноголюдно. Резнов и Смолина снова сели в углу, подальше от людей — последнее время они особенно раздражали Анну. Улыбчивые, красиво одетые, весело о чем-то болтающие, строящие планы на будущие. Они даже не догадывались, что происходит в их городе. И что их ждет.
— Меня хотят лишить родительских прав. Прислали повестку в суд.
Резнов тяжело вздохнул. Смолина безжизненно смотрела в остывающий кофе.
— Я… я никогда не говорила, — с трудом сказала Анна. — Я… я не могу иметь детей. Никто не знает, почему. Просто… не могу.
Было слышно, как шумит дождь за окном, а за соседними столиками переговариваются посетители. Недалеко от Анны и Резнова сидели молодые родители с маленькой дочкой лет пяти. Они ели мороженое деревянными палочками.
— У меня никогда не было нормальной семьи, — призналась Анна. — Я рано ушла из дома. С мужчинами… не складывалось. Я не простая, ты знаешь. Лена — моя единственная надежда. Надежда почувствовать себя матерью. Надежда обрести смысл в этой жизни. Надежда почувствовать что я вообще живу.
— Ань, я… — неловко начал Резнов.
— Не говори ничего, — остановила его Смолина. — Здесь нечего сказать, и ты ничего не можешь сделать. Они заберут у меня Ленку. Я… Если ей будет лучше в другой семье — я приму это. Но я не могу спать спокойно, пока знаю, что на земле существует ублюдок, который руководит сектой убийц детей.
Анна посмотрела Резнову в глаза и тихо сказала.
— Он должен быть уничтожен.
— Ань, я все понимаю… Но что ты от меня хочешь?
— Чтобы ты подключил свои связи.
— Они и так подключены.
— Ты не понял. Нам надо переходить на новый уровень. Предавать все огласке.
— Хочешь как Листин с Лисинцевой кончить?
— По-другому никак! — покачала головой Анна. — Нам не хватает ресурсов. Нужно обыскать остров, и сделать это официально, с камерами. Чтобы все увидели…
— Увидели что? — с нажимом спросил Резнов. — Что увидели, Ань?
— Я не знаю, — потупилась Смолина. — Но я знаю точно: на острове творится что-то, чего быть не должно.
— Мы ходим по кругу, — скривился Резнов. — Опять домыслы, одни домыслы!
— Да какие к черту домыслы! — взорвалась Смолина. — Карелия трупами завалена! Детей сжигают, люди пропадают! У меня дочь на реабилитации со вскрытыми венами! Какие тебе еще нужны доказательства?
С соседнего столика на них испуганно смотрела семейная пара. Девочка застыла, не донеся мороженое до рта, и мама прижала ее к себе. Резнов сидел, словно нахохлившийся голубь.
— Все сказала? — хмуро спросил он и кивнул на ошеломленных посетителей кафе. — Ты погромче ори, они еще послушают.
— Нет, не все! — Смолина ударила кулаком по столу, так, что кофе выплеснулся из стаканчика. — Я могу долго об этом говорить! О том, как мужики не могут защитить женщин и детей! О том, как какой-то безумный старик создал секту в сердце Карелии! О том, как в рабстве держат людей, милиция не делает ровным счетом ни хрена, а журналисты запуганы! Что еще ты хочешь услышать?
— Ты понимаешь, что если мы предадим это огласке — нам конец? Назад пути не будет. Либо мы, либо они.
— А для меня и так нет пути назад. Ровно с того момента, как я нашла в овраге обгоревшую Машеньку Лисинцеву. И я тебе еще кое-что скажу: все эти люди, — она обвела взглядом кафе, — весь город, вся Карелия — у них тоже нет пути назад. Они в огромной опасности, просто не понимают этого. А мы понимаем. И должны донести до всех.
Резнов молча встал, его желваки ходили ходуном. Он молча бросил на стол несколько купюр и вышел на улицу.
Анна какое-то время тупо смотрела на эти деньги, рассыпавшиеся по столу, а затем встала и вышла за Резновым.
Он стоял около двери и нервно курил.
— Ты идиот? — она выхватила сигарету из его рта. — Хочешь прямо здесь умереть?
Резнов покраснел от злости. Он открыл рот, чтобы ответить, но молча закрыл его. Анна грустно смотрела на него.
— Резнов, какого черта?
— Все мы смертны. Скажи мне, Смолина, — медленно сказал он. — На хрена так жить?
— Ты мне еще нужен.
— А когда ты найдешь убийцу — все? — усмехнулся поисковик. — На свалку Резнова?
— Не говори глупостей!
— А куда еще? Не в ЗАГС же, — Резнов проницательно на нее посмотрел, и Анна почему-то смутилась под его взглядом.
— Давай к делу, — негромко попросила она.
— Как скажешь, ты же у нас капитан! — усмехнулся Резнов. Он какое-то время смотрел на нее. — Поехали.
Резнов быстро направился к Ленд Крузеру.
— Куда? — Смолина не успевала за ним.
— Куда, куда… — проворчал Резнов. — Предавать дело огласке.
Ленд Крузер ехал по проспекту Ленина. Огромные колеса, созданные месить грязь в непролазных лесах, сейчас вращались медленно, словно пытаясь остановить своего хозяина, уберечь от совершения страшной ошибки. Резнов хмуро смотрел на дорогу.
— Я думала, ты правда меня в ЗАГС сейчас повезешь, — пошутила Смолина, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Смотри, может и повезу, — серьезно ответил Резнов.
— Смотри аккуратнее, а то вдруг соглашусь.
Повисла неловкая пауза.
— Так куда мы едем? — неуверенно нарушила паузу Анна. — К одному из твоих контактов?
Резнов кивнул.
— Ломов Артур Эдуардович, депутат партии карелов. Я еще помню его как Артур Лом. В свое время он научил меня одной простой, но важной вещи: думай не о том, что спросили, а о том зачем спросили. В политике без этого никак. Как и в братве.
— Он поможет?
— Ты хотела предать дело огласке? Вот и предадим.
— Резнов… А он надежный?
— Понимаю, о чем ты думаешь, Смолина. Менты продажны, дело тормозят, Светорожденный баллотировался в мэры… Люди вообще суки, не люди — крысы. Но Артурик не такой. Мы с ним огонь и воду прошли. У братков все по-другому, понимаешь? Кодекс чести, братство.
— Он уже давно не браток, — заметила Анна.
— Он ярый христианин, Смолина, и ни за что не влезет во всю эту мракобесную грязь. Я в нем уверен не меньше, чем в себе.
— Значит, пора нанести удар?
— Вопрос только в том — куда? Чтобы бить врага, нужно сначала его узнать!
— Я его знаю, — зло сказала Смолина. Резнов хмыкнул:
— А еще кто-то сказал, что прежде чем узнать врага, надо узнать себя.
— Здесь у нас проблемы…
Резнов спокойно держал руль, глядя на дорогу и неспешно вел машину. Глядя на его сильные руки, слушая уверенный голос старого поисковика, Анна успокаивалась.
— Резнов, почему у тебя нет семьи? — вдруг спросила она.
— Не сложилось, — тот пожал плечами.
— Ты бы был хорошим отцом. Я уверена.
— Да? — удивился Резнов. Потом помолчал и добавил: — Спасибо.
— Нет, — Анна покачала головой, потом потянулась к нему и поцеловала в щетинистую щеку. — Тебе спасибо.
В кабинете пахло Советским Союзом. Анна помнила это запах с детства. Тогда он был повсюду — в общежитии института, в котором она училась; на работе у мамы; в парикмахерских и магазинах. Это был запах старых деревянных шифоньеров, четко прописанных правил и иерархической служебной лестницы. Сейчас он остался только в домах творчества, старых кинотеатрах, да в кабинетах чиновников.
За массивным столом сидел крупный лысеющий человек с круглым лицом и внимательными маленькими глазами. Над его головой на вошедших с портрета смотрел Ленин. Лик вождя революции очень странно сочетался с висящим рядом крестом, словно Ильич находился в раздумье — а не отринуть ли идеи коммунизма и не принять ли веру в Христа?
На большом дубовом столе стояла золоченая клетка с пестрым попугаем, который внимательно уставился на вошедших.
— Проваливай отсюда! — прокричала птица.
— Че-то не ласковый у тебя тут прием, Артур Эдуардович! — заметил Резнов.
— Когда ты ко мне на прием записался, я сначала не поверил, — проворчал Ломов.
— И тебе не хворать.
Резнов и Ломов какое-то время хмуро смотрели друг на друга, словно это была борьба взглядов. Потом вдруг уголок губы Ломова пополз вверх и они оба рассмеялись. Депутат вылез из-за стола и обнял Резнова.
— Вот так, девушка, — смеясь, сказал Ломов. — Раньше в армрестлинг выясняли, кто сильнее, а сейчас статус не позволяет — остается только битва взглядов!
Смолина улыбнулась в ответ.
— А ты еще неплох, Эдуардыч, — похлопал его по спине Резнов. — Взглядом стены не прожигаешь?
— Стены казенные! — шутливо погрозил ему пальцем Ломов.
— Птица тоже казенная? Ты бы ее воспитал, что ли!
— Не обращай внимания, — махнул рукой депутат и многозначительно поднял глаза к потолку: — Подарок оттуда. Пришлось оставить! Повторяет как заведенный то, что часто слышит.
— Проваливай отсюда! — подтвердил попугай и зашагал по клетке.
— Понятно, как ты общаешься с избирателями! — усмехнулся Резнов.
— Да ты бы видел этих избирателей! — недовольно пробурчал Ломов. — Ладно, забудь. Познакомь с дамой!
— Анна, — Смолина протянула руку, и Ломов с обворожительной улыбкой пожал ее. — Спасибо, что приняли, Артур Эдуардович.
— Ну, свои люди, как не принять! — Ломов уселся в кресло и указал им на удобные стулья. — Резнов, не обессудь, время — деньги. С чем пришел?
Резнов посмотрел на Анну и кивнул ей.
— Артур Эдуардович, — начала Смолина. — У нас есть все основания полагать, что в Карелии и, в частности, в Петрозаводске орудует секта, промышляющая убийствами и похищением людей.