— Свет, а если это я виновата? — Анна посмотрела на психолога.
— Ты о чем вообще, подруга?
— Ну если это все из-за меня? Я влезла в дело с этой сектой, забросила Ленку…
— Даже не смей так думать! Это не твоя вина!
— А диск? Это же я принесла его в дом! А откуда взялась летучая мышь на стене ванной? А ритуал пхоа, о котором Ленка говорила в бреду? Ты понимаешь, что я заварила эту кашу?
— Ань, не бери на себя ответственность за все, что происходит вокруг! Не вывезешь.
— Может, и не вывезу. Но я это заварила, мне и расхлебывать, — твердо сказала Анна и встала. — Посидишь с ней?
— А ты куда? — спохватилась Света.
— Если не работают обычные методы, нужно попробовать необычные.
— Из куколки вылупляется бабочка. Знаешь ее циклы жизни? Сначала яйцо, затем гусеница, потом куколка….
— Хельви, я знаю! — нетерпеливо оборвала хранительницу Анна.
— Тогда ты знаешь и про имаго? — подняла брови Хельви.
— Что за имаго?
— Так называется взрослая стадия бабочки, — довольно продолжила хранительница. — Переход от одной стадии к другой называется метаморфоз. Трансформация. Жаль только, что срок жизни имаго всего пара недель.
— К чему эта биология?
— Лена хрупка, словно бабочка. Она порхает вокруг пламени, не боясь обжечься, потому что не знает, что огонь может спалить ее дотла. И сейчас бабочка залетела не туда, где ей стоит быть.
Хельви прошлась вдоль стены и подвела Анну к фотографии на стене.
— Это Воттоваара — гора духов. Место силы Карелии. Не всякий способен попасть туда. Но если уж духи пустят — они могут помочь.
По мнению Смолиной, Хельви была еще той сказочницей. Духи, обряды, легенды… Но сейчас, когда Анна перепробовала все доступные методы, она понимала: нужно делать хоть что-то. Иначе она просто сойдет с ума.
— Тебе нужен Лембо, — сверкнула глазами Хельви. — Так зовут шамана, который сможет провести тебя на Воттоваару, в царство духов.
Смолина не верила в духов. Но что-то в глазах хранительницы музея заставило ее содрогнуться. Как будто вновь приоткрылась дверь в прошлое, из которого пахнуло ледяным ветром и запахом дождя с прелыми листьями.
Хельви внимательно наблюдала за ней.
— Прохождение метаморфозы — это маленькая смерть.
Анна подумала что смерть — есть смерть, и все. Ничего больше. Конец жизни, тьма, могильные черви.
— Помни, Айно: центр лабиринта — это смерть. Смерть — это переход.
Когда Смолина добралась до дома, была уже глубокая ночь.
Аня открыла дверь, и лес исчез. Вместо этого она увидела перед собой знакомый кухонный стол, шкафчики на стенке и желтые шторы.
— Что будем делать?
В дверях стоял отец. Он явно только что пришел с работы — даже не успел снять плащ и положить портфель, который сжимал в руке. Шторы на окнах окрашивали кухню в желтый цвет, играющий на осколках разбитой тарелки с выгравированной надписью «рубль восемнадцать копеек». Отец оторвал взгляд от осколков и посмотрел на Аню. Девочка внутренне сжалась.
— Мама расстроится, когда узнает, — спокойно сказал отец. Он скинул плащ, положил портфель на стул и встал над осколками.
— Незачем расстраивать маму, как считаешь? — подмигнул он Ане. — Мы же ей не расскажем, правда?
Аня быстро кивнула. Ей до сих пор не верилось, что отец не накричал на нее из-за любимой тарелки. Каким-то чудом ураган миновал.
— Давай-ка ты соберешь осколки в мусорное ведро, а я его вынесу, — улыбнулся он.
Аня быстро смела осколки веником, и высыпала в мусорку. Через полминуты хлопнула входная дверь, и отец вернулся с пустым ведром.
— Ну что, мы молодцы! — бодро похвалил он самого себя. Аня улыбнулась. Отец прошел в комнату и сел на диван. — Иди сюда. Поговорим.
Аня робко подошла ближе и встала напротив. Отец посмотрел на нее.
— Почему ты не хочешь общаться со мной?
Аня почувствовала, что ей стыдно и страшно одновременно. Комнату заливал желтоватый свет из-за дурацких желтых штор, и все выглядело каким-то нереальным. Аня опустила глаза.
— Я… мне…
— Почему ты не смотришь мне в глаза, Анна? — строго спросил отец. — Подойди ближе.
Аня послушно сделала шаг и оказалась прямо перед ним. Отец пальцем приподнял ее подбородок.
— Я уделяю тебе слишком мало времени?
Аня кивнула. К горлу подступил ком. Он спросил это! Она так давно ждала, что он будет уделять ей внимание! Наконец-то! Аня смотрела в пол и молчала — боялась что заплачет от радости, если проронит хоть слово.
— Хорошо, — кивнул отец. — Я буду уделять тебе больше внимания.
Аня подняла на него глаза. Неужели? Отец будет любить ее больше, чем мать?
— Закрой дверь, — ласково, но твердо сказал он. — Нам никто не должен помешать.
— Ты уверена, что хочешь ехать одна? — Света заботливо смотрела на Анну.
— Я уверена что вообще не хочу туда ехать, Свет, — вздохнула Смолина, захлопывая багажник и усаживаясь за руль верного Пинина.
— Может хотя бы Витальку возьмешь с собой? — Света поиграла бровями. — Тем более ты ему явно не безразлична.
— И что мне с ним там делать? Он собственной тени пугается! Да и это было условие — приехать одной.
— Резнов не одобрит, — покачал головой Света.
— Поэтому мы ему не скажем, да? — Анна подняла брови. Света вздохнула.
— Я тебя прошу: будь осторожна!
— У меня есть, чем защитить себя, — Анна кивнула на бардачок, в котором лежал пистолет Резнова. С заднего сиденья послышалось недовольное кудахтанье.
— А это зачем? — Света удивленно заглянула в салон. Там стояла небольшая клетка с живой курицей. Птица непонимающе смотрела на Свету.
— Это еще одно условие.
— Ох, Анька, не нравится мне все это! — тревожно сказала Света.
— Да мне вообще все это дело не нравится, Свет! — нетерпеливо сказала Смолина. — Что теперь — лечь и умереть? Мне нужно хоть что-то делать, понимаешь? Иначе я сойду с ума.
Света вздохнула и обняла ее через окно.
— Лети, Мотылек! Только обязательно возвращайся
Деревня Гимолы, затерянная среди карельских болот, выглядела так, что Анна невольно подумала, будто попала в прошлый век. Разбитая дорога. Покосившиеся дырявые сараи. Железнодорожное полотно, уходящее в никуда. Впрочем, за последнее время Анна уже насмотрелась на подобные полупокинутые деревни. Выгодно отличалась от них только «Обитель Рассвета».
— Жируют на чужой крови, ублюдки, — сквозь зубы процедила Смолина, заворачивая в Гимолы.
Она остановила Пинин возле древнего запорожца зеленого цвета. Капот, находящийся у этой машины сзади, был открыт, в моторе копался помятый старичок в кепке набекрень. Он неотрывно следил взглядом за Анной с тех пор, как Пинин вынырнул из-за поворота. Смолина подумала, что так всегда бывает в глухих деревнях — стоит появиться кому-то новому на пустых улицах, как он тут же приковывает все внимание немногочисленных местных.
Старик с любопытством смотрел на Анну из-под густых бровей. Смолина поздоровалась.
— Вы знаете человека по-имени Лембо?
Старик подозрительно смотрел на Смолину.
— Ну! — кивнул старик.
— Как мне его найти?
— Не надо тебе его искать, — покачал головой старик.
— Это почему?
— Не любит Лембо пришлых.
— И все же?
Старик хитро прищурил глаза.
— На бутылку дашь?
Смолина усмехнулась. Значит дело не в том, что там любит или не любит Лембо, а в бутылке. Удивительная жидкость, открывающая дороги в глубины самопознания — воистину шаманское зелье!
Анна достала из кошелька несколько бумажек.
— Добро! — кивнул старик. — Как из деревни выйдешь, так дорога одна будет, никуда не вертай, — он взглянул на Пинина. — Дорогу залило, но ты может и пройдешь. Но коли застрянешь — пиши пропало! Места тут гиблые, ни людей, ни зверей, ни птиц, ни даже муравейников.
Анна кивнула. За свою жизнь она из каких только мест не выбиралась с верным Пинином.
— Камень черный увидишь, на нем надпись — Воттоваара. Путь от него прямо в гору идет, а тебе левее, по тропе еле заметной. Там найдешь ты своего Лембо.
Сказав это старик вновь уткнулся в мотор запорожца. Анна поблагодарила и уже садилась в машину, когда старик окликнул ее вновь.
— Только все же не надо его искать, Лембо-то.
— Почему?
Старик замялся.
— Места тут гиблые…
— А человек тут при чем?
Старик торопливо оглянулся, а затем и сказал вполголоса:
— Лембо на карельском значит «леший».
Когда Анна доехала до черного камня с указателем на Воттоваару, Пинин был в грязи по самую крышу. Вокруг простирались мхи да болота, дорогу подтапливало, и иногда машина по самые двери проваливалась в ямы, заполненные черной жижей. Из темной воды болот торчали раздетые стволы елей без единой ветви. Покосившийся знак ограничения скорости с цифрой сорок выглядел не более чем насмешкой — даже на своем внедорожнике Смолина не рискнула бы набрать такую скорость. Один раз Пинин пересек шаткий мост из бревен.
Дальше было не проехать. Едва заметная тропа петляла среди деревьев и пятен болот. Смолина вышла из машины с живой курицей подмышкой. Как в тот раз, три года назад, ей предстояло одной войти в лес по едва заметной тропе. Анна поежилась. Куда приведет ее эта дорога?
Смолина замерла, прежде чем шагнуть в лес. В тот раз этот шаг изменил ее жизнь до неузнаваемости. А что было бы, если бы она тогда послушала Свету? Если бы не она нашла Машеньку? Уменьшилось бы зло в этом мире? Нет. Просто ей, Анне, было бы чуть спокойнее, пока у других матерей убивают детей. Но если бы она сейчас вновь оказалась на той тропе, сделала бы она этот шаг?
Сейчас ей нужно было пройти по тропе не для того, чтобы спасти незнакомую ей молодую мать с годовалым ребенком. На том конце тропы ее ждала Лена. Анна не видела ее, но чувствовала, что дочь рядом.