— Вот и расскажете, с кем с ними, — ответил милиционер. — А сейчас пройдемте.
Они ловко подхватили Анну под руки с двух сторон, и как она не упиралась — посадили в служебную машину и захлопнули дверь.
Руна 12
«На жеребчике он въехал,
На отборнейшей лошадке,
В середину самой пляски,
В хоровод девиц прекрасных.
Кюлликки хватает быстро
И бросает деву в сани,
Положил её на шкуру
И ко дну саней прижал он.
Он коня кнутом ударил,
Хлопнул он ремнем сильнее,
Поскакал оттуда быстро.
На скаку девицам крикнул:
«Никогда, нигде, девицы,
Вы меня не выдавайте,
Что сюда я к вам подъехал
И увез с собою деву!»
Калевала
Она снова была в комнате родителей — Смолина сразу узнала старый раскладной диван, шкафы с антресолями, желтые шторы на окнах. На диване сидел отец, согнувшись над чем-то, словно чистил картошку.
Анна замерла, словно ледяной холод сковал все ее тело, которое, казалось, уменьшилось в размерах. Почему-то ей очень важно было увидеть, что делает отец, но его руки и тень от головы скрывали это. Анна видела только, что его ладони резко двигались, как будто он что-то рвал.
Люстра над ее головой качнулась от сквозняка и негромко звякнула тысячью пластмассовых гирлянд. Руки отца замерли. Анна похолодела. Отец медленно поднял глаза.
— Где ты была? — строго спросил он.
— Пап, извини, я…
— Никаких извини. Где. Ты. Была.
— Я заблудилась в лесу и потеряла ключ…
— Что ты делала в лесу? — перебил отец.
— Я искала там… — Аня запнулась.
— Искала что? — отец пронзительно смотрел на нее. — Только не ври мне, Анна!
— Я искала Тима, — сказала девочка.
— Тима? Этого мерзкого зайца? — лицо отца перекосилось от отвращения.
— Он не мерзкий! — топнула ногой Аня. — Он хороший!
Лицо отца вдруг резко изменилось. Теперь он смотрел на нее с любовью, понимающе, и, вместе с тем, немного грустно.
— Понимаю. Тим очень важен для тебя, да? Ну, не плачь!
Аня кивнула, не в силах вымолвить слова, и почувствовала, как по щеке катится слеза.
— Я нашел его для тебя, — ласково сказал отец. — Смотри.
Он протянул вперед ладони, густо перепачканные чем-то красным. В одной из них Аня увидела кухонный нож, обагренный свежей кровью. В другой отец держал изрезанного, окровавленного Тима. Анна с ужасом сунула руки за пазуху, туда, где должен был быть Тим — но его там не было.
— Значит, так он тебе дорог? — вдруг зло крикнул отец. Его лицо превратилось в гримасу боли и отчаяния. — Дороже, чем я?
— Нет! — закричала Аня. — Не трогай Тима!
— Не трогать? — поднял брови отец. — А кого же мне тогда трогать? Тебя?
— Пожалуйста, не надо опять… — Аня попятилась. Ей очень хотелось выбежать из комнаты, но безвольно обмякшее тельце плюшевого зайца останавливало ее. Девочка не могла бросить Тима в этих окровавленных руках.
— Почему ты потеряла его, раз он так важен для тебя? Неужели ты такая безответственная? Ты плохая девочка, — лицо отца стало жестким, словно высеченным из камня. — Очень плохая. А ты знаешь, что делают с плохими девочками?
— Пожалуйста… — прошептала Аня. Она уже не могла сдержать слезы, которые текли ручьями.
— Наказание неминуемо, Анна. И ты это знаешь.
Он поднял руку с ножом и резко опустил, вонзив его в живот Тима. Затем рывком провел лезвие вниз, к промежности зайца. На удивление из раны не брызнула кровь, зато Аня почувствовал резкую боль внизу живота. Она опустила глаза и увидела, как на футболке расплывается кровавое пятно. Аня закричала.
— Она еще и орет! Точно больная!
Голос звучал надменно.
— Ну и что с тобой делать?
Анна вытерла мокрый от холодного пота лоб. Она полулежала на грубой деревянной скамье, сердце колотилось, словно после тройной дозы эспрессо. Через стальные решетки на нее смотрел знакомый милиционер.
— А, Смолина? Все бегаешь по городу, воду мутишь!
Анна вспомнила, где видела его — это был тот самый милиционер из дежурной части, который отказывался принять заявление о пропаже Лены. Смолина сонно протерла глаза.
— Кто-то же должен делать твою работу!
— Нашла бы себе мужика, не пришлось бы хренью страдать! А то как дева старая.
— А у тебя тут что, клуб знакомств?
— А ты ищешь папика? Ну так мы с ребятами можем тебе помочь! — ухмыльнулся милиционер.
— В туалете сам себе помоги, — Анна сделала непристойное движение рукой. Милиционер расхохотался.
— Зря ерничаешь, Смолина! На тебя куча жалоб — из больницы, от прохожих с улицы, от Людмилы Лисинцевой. Ты че к ней привязалась? Че тебе на месте не сидится?
Анна хмуро смотрела на него, и поняла, что милиционер прав. Почему ей все время не сидится на месте? Зачем было переться в тот лес три года назад? Не сделала бы она тогда тот шаг — сейчас бы горя не знала. Она бы не притащила домой проклятый диск, Резнова был бы жив, и, может, Ленка вены бы не резала.
— А ты запри меня на пару годков, — вдруг сказал Анна. — Подальше от людей. Может, они действительно так в безопасности будут.
— Ты договоришься, я тебя действительно закрою! — рявкнул милиционер.
— Чтобы кого-то закрыть, нужны веские доводы, не правда ли, лейтенант? — послышался властный голос. Милиционер вздрогнул. Из полумрака коридора вышел высокий человек в пальто и показал милиционеру удостоверение. Тот вытянулся по струнке.
— Анна Смолина? — спросил человек через решетку. Анна кивнула. Он повернулся к милиционеру. — Открывай. Я ее забираю.
Они вышли из прокуренного участка в прохладный вечер, и Анна зябко поежилась.
— Кофе? — спросил ее спутник. — Я угощаю.
Смолина кивнула. Кем бы он ни был — пусть хоть самим дьяволом, но кофе сейчас был жизненно необходим. Они не спеша пошли в сторону кафе мимо ярко освещенных витрин. Краем глаза Смолина заметила, что вдоль тротуара по проезжей части со скоростью пешехода за ними неотступно следует черная волга.
— Не переживайте, это со мной, — спокойно сказал человек, не глядя на Анну.
Смолина исподтишка изучала своего неожиданного спасителя. Высокий, в дорогом, но старомодном темном пальто, волевой подбородок, нос с горбинкой, глаза стального оттенка. От него так и веяло силой, казалось, этот человек может прямо сейчас пробежать стометровку, не задохнувшись. И только глубокие морщинки в уголках глаз и седые пряди волос выдавали, что ему уже за пятьдесят.
— Чем обязана?
— Пока ничем, — спокойно ответил ее спутник. — Это неофициальная беседа, так сказать, за чашечкой кофе. Хочу поговорить о брате.
Он посмотрел на Смолину взглядом внимательных серых глаз. Только сейчас Анна поняла, кого он ей напоминал.
— Резнов Геннадий Иванович, — представился мужчина.
— Он почти не говорил о вас…
— Мы не общались много лет. Это было обоюдное желание.
Помолчали. По проспекту мимо неслись машины, мелькали силуэты людей, а Анне виделась в этих силуэтах тень старого поисковика.
— Что он делал на Ладоге?
— А вы не знаете?
— Я знаю гораздо больше, чем многим бы хотелось. Мне интересно ваше мнение.
Они подошли к окошку кафе.
— Два кофе. Мне латте, а вам? Два латте.
Взяв кофе, они пошли дальше по вечернему городу.
— Вы были близки с…
— С вашим братом?
Он кивнул.
— Если бы меня спросили — кто лучший человек на земле — я бы не задумываясь назвала его.
Резнов удивленно хмыкнул.
— Он рассказывал, как под лёд в детстве провалился, а вы ему помогали вещи у костра сушить, чтобы родители не заругали.
Резнов взглянул на нее, и в его глазах стального оттенка Анна уловила глубоко скрытую тоску.
— Когда-то давно мой брат совершил ошибку, — медленно проговорил Резнов. — Не знаю, рассказывал ли он вам — но он вор. В детстве он вскрывал машины. — Геннадий сделал паузу, словно собираясь с духом. — Я был вынужден посадить его.
Чужая жизнь пронеслась перед внутренним взором Смолиной. Промелькнула, словно ее и не было. Два брата не разлей вода, готовые друг ради друга на все. Две дороги, ведущие в разные стороны. И ошибка, которая разом оборвала эту прочную связь.
— Он грабил честных советских людей, отбирая то, что было нажито огромным трудом, — с презрением произнес Геннадий. — Пока все население страны строило светлое будущее, ваш «лучший человек в мире» его саботировал.
Смолина остановилась.
— И как, построили?
— Что построили? — Резнову тоже пришлось остановиться.
— Ну, лучшее будущее. В котором нет убийств, в котором не пропадают люди, дети не режут себе вены. Получилось?
Резнов хмуро посмотрел ей в глаза, но ничего не ответил.
— Может, теперь получится? — с надрывом произнесла Смолина. — Вам брат мешал, да? Он же саботировал! А вот теперь, когда его не стало — ну вы точно справитесь!
Анна бросила стаканчик с кофе под ноги Резнову-старшему и пошла прочь.
— Он выбрал не ту дорогу, — сказал ей в спину Резнов. — Это его и сгубило.
Анна остановилась.
— Нет, — жестко ответила она. — Он помогал людям, искал пропавших. Он помогал мне, хотя не должен был. Рисковал жизнью.
— Он всегда рисковал. Это у него в крови, — Резнов машинально достал пачку сигарет, сунул одну в рот, потом смял ее и выкинул. — Чертовы сигареты! Кто бы мог подумать — отек легких из-за астмы.
— Это не астма. Его отравили.
Резнов сощурил глаза.
— Мы разворошили осиное гнездо.
— У вас есть доказательства?
— Нет.
Резнов внимательно посмотрел на нее. Анна заглянула в его глаза. То ли от того, что они излучали спокойную уверенность, несмотря на затаенную глубоко внутри печаль, то ли от того, что ее собеседник тоже носил фамилию Резнов — что-то в нем внушало доверие. Анна начала говорить, и говорила долго, а он слушал, не перебивая. Когда она закончила, недопитый кофе в стаканчике Геннадия давно остыл.