шного мужичка с доброй улыбкой. И вот этот мой друг как-то сказал одну интересную фразу: зло никогда не выглядит как зло. Оно всегда старается принять форму чего-то безобидного.
Смолина задумчиво посмотрела в окно. Там был серый мир, и в нем шел дождь. Там люди, никогда не слышавшие про НЛП и игры смерти, спокойно шли на работу или пили кофе в кофейне. А еще где-то там притаился больной маньяк, прикрывающий рваные раны на теле жертвы розовыми историями про девочек и чаепития с кексами.
– Ань, я психолог, ты же знаешь, я чего только не видела! – серьезно сказала Света. Ее красные после бессонной ночи глаза до сих пор были наполнены ужасом. – Но когда ты несколько часов залипаешь в детскую игрушку, а потом вдруг она ломает все шаблоны – ты понимаешь, что попал на крючок. Точнее, в этом и прикол – это понимаю я, потому что вижу манипулятивные методы. А обычный школьник не понимает. И если психика слаба – выходит в окно.
Это звучало как бред, но перед глазами Смолиной сидел опытный психолог, закаленный на поиске людей, и мелко трясся от страха.
– В конце игры тебе нужно сделать выбор – убить то, что ты любишь, а это последняя оставшаяся в живых девушка, к который ты успеваешь привязаться… – Света помолчала. – Или убить себя. Вот так, Ань. Вот такие вот игры.
Смолина взглянула на экран. На черном фоне горел набор цифр – 20102006.
– А это что?
– Ань, я без понятия. Может, какой-то шифр? У меня после бессонной ночи голова не соображает. Мозг как будто промыли.
Смолина всмотрелась в экран.
– Какое сегодня число? – спросила она. Света тупо смотрела на нее, и Анна сама сходила на кухню и принесла лист отрывного календаря.
– Свет, это дата. Двадцатое октября две тысячи шестого года.
– Звучит так, как будто это где-то рядом.
– Не просто рядом, – Анна показала ей календарь с датой – двадцать четвертое сентября. – Я не знаю, что это за дата, но до нее осталось меньше месяца.
Они переглянулись.
– Я одного не могу понять… – Анна вопросительно посмотрела на Свету.
– Зачем?
Смолина кивнула.
– Не знаю, Ань. Но могу сказать одно: над городом нависла смертельная опасность.
Час от часу не легче! А главное – все это никак не проливало свет на меcтонахождение Лены. Она была как одинокий кит, отбившийся от остальных и блуждающий по бесконечной тьме океана. При мысли о китах Анна вспомнила название игры. Она повертела в руках обложку.
– А при чем тут киты?
– Какие киты? – удивилась Света.
– Ну игра называется – «Клуб одиноких китов».
– А… Слушай, я уже не помню. Что-то там про кита, который отбился от стаи и не может найти своих… В общем, про одиночество.
Что ж, это было попадание в самый центр мишени. Осенью в дождливом сером городе одиночество лезло из каждой щели. Неудивительно, что дети искали приют. Вот только находили они совсем другое…
– Они так называют друг друга – одинокие киты.
Лена как-то упоминала про одиноких китов. Игра, форумы смерти в даркнете… Как все это связано, и главное – где во всем этом искать Лену? Если, конечно, еще не поздно. От этой мысли Анну бросило в дрожь.
– Свет… А где Ленку-то искать?
Света посмотрела на Смолину усталыми глазами, полными печали.
– Прости. Я не знаю.
Сидеть дома было невыносимо. Анна укрыла спящую Свету пледом и вышла в холодное утро. За ночь из низин на город наполз туман, который никак не желал рассеиваться. Смолина прогрела «Пинин» и взяла в ближайшем кафе большой латте. Световой день нужно было использовать по максимуму – постараться объехать как можно больше районов, проверить, везде ли висят ориентировки. Наведаться еще разок в местное отделение милиции и попинать ленивого дежурного в синей рубашке. Еще раз опросить прохожих.
Когда Смолина садилась в машину с кофе в руке, на телефон пришло СМС. Анна взглянула на экран «Нокиа» – номер был скрыт.
«Куда пропала, милфа?»
«Откуда у тебя мой номер?»
«Ты забыла, что я Гуру? Я все знаю».
«Тогда узнай для меня кое-что. Мне нужно понять, куда пропала моя дочь».
«Что мне за это будет?»
«А что ты хочешь?»
«Она красивая?»
Анна напряглась.
«С какой целью ты это спрашиваешь?»
«Да ладно, я шучу! Меня малолетки не интересуют. Мне нравятся милфы».
«Ты достал уже! Кто такие милфы?»
«Не важно. Кстати. Ты красивая».
«Вот те раз! Ты же никогда меня не видел и ничего обо мне не знаешь!»
«Ты забыла, что я нетсталкер? Тебя зовут Аня – очень красивое имя, кстати. Тебе тридцать три, переехала в Петрозаводск из Питера, не замужем. Работаешь в типографии, есть приемная дочь. Раньше была волонтером движения AnnaSearch, ушла три года назад после того, как…»
«Остановись».
«Почему?»
«Потому».
«Я еще нарыл кое-какую инфу о твоем детстве. Твой отец был…»
«Заткнись!»
«Что не так?»
«Все! Ты вообще понимаешь, что это не просто цифры и текст, это живой человек, это моя история, моя жизнь! Как можно так бесцеремонно вторгаться в нее?»
«Почему нет? Всё же в открытом доступе!»
«Да пошел ты!»
Анна бросила телефон и, уткнувшись в руль «Пинина», заревела. Порезы на руке снова зачесались. Слезы текли сами собой, и она не пыталась их остановить. Вот она, вся ее жизнь, на виду, оцифрована и доступна любому, у кого есть выход в интернет. Просто вбиваешь в поиск имя – и читаешь человека, словно раскрытую книгу. Любой может узнать о ней все. Любой, кроме нее. Для Анны собственная жизнь оставалась такой же темной и непонятной, как ночной осенний лес.
Телефон завибрировал – пришло новое сообщение. Анна подняла заплаканные глаза.
«Я помогу тебе. Но попрошу кое-что взамен».
«Что именно?»
«Об этом потом. Сейчас мне нужен диск».
«Мы уже пробовали играть. Ответов на диске нет. И он действительно опасен».
«Если ты их не увидела, это не значит, что их там нет. Возможно, я смогу узнать, кто создал игру».
«Как это поможет мне найти дочь?»
«Есть другие варианты?»
Анна подумала, что вариантов действительно нет. На поиски Лены брошены все силы AnnaSearch. Если этому хакеру не жалко своих мозгов и он хочет копаться в грязном белье – его дело.
«Как тебе его передать?»
«Положишь в камеру хранения на вокзале. Я пришлю координаты».
Через полчаса на вокзале Анна сняла ячейку в камере хранения и положила туда диск.
«Готово, – напечатала она в СМС. – Только имей в виду – диск действительно опасен».
«Спасибо за заботу, милфа. Я разберусь».
Смолина чувствовала себя как муха, которая по доброй воле вползла в паутину и теперь закутывается в нее, словно в погребальный саван. Кто этот человек, который знает про нее все? Она уже что-то должна ему, но понятия не имеет, что именно.
При этом ее не покидало ощущение, что это слишком похоже на дешевый шпионский боевик, а потому выглядело как-то нереально. Как будто этот Гуру пересмотрел голливудских фильмов категории Б и очень хотел казаться крутым. Кто он вообще такой? Впрочем, Смолина подумала, что, если он поможет ей найти Лену – это будет уже не важно.
Вскоре телефон пропищал несколько раз – Гуру настрочил целое письмо.
«Я тебе открою секрет: родители ничего не знают про своих детей. Вы приходите с работы, и что вы делаете? Максимум спросите – как дела в школе. И вы действительно ждете какой-то вразумительный ответ? Да никто и никогда не расскажет вам правду про то, как там дела на самом деле. А знаешь почему? Потому что вам это не нужно. Вам нужно, чтобы дела были хорошо, и именно это вы и хотите услышать. И именно это вам и говорят. Просто чтобы отстали».
Анна хотела возразить и уже начала печатать, но вдруг остановилась. Гуру был прав.
«Вот видишь, тебе нечего ответить. Ты даже не представляешь, что дети делают в интернете – какие видео они смотрят, на каком языке разговаривают. А я представляю. Я видел, на что способны эти детишки».
Анна снова хотела возразить, но потом поняла, что на самом деле она ничего толком не знает про Лену. Она для Смолиной как закрытая книга на китайском. Где она бывает, с кем, что делает, чем интересуется? А еще Анна подумала, что непонимание своих детей абсолютно логичное следствие того, что сами взрослые не знают себя. Потому что никто не научил, как себя узнавать. Как работать на благо общества, как слушаться того, кто старше, как молчать, когда не спрашивают, – этому научили. Так и передается по цепочке поколений это незнание. А как понять другого, когда не можешь понять, кто ты на самом деле такая есть?
«Ты знаешь, с кем общается твоя дочь? Знаешь поименно ее друзей, одноклассников?»
«Слушай, не сыпь соль на рану! Я даже не знаю, где она!»
Смолина очередной раз матернулась на Гуру. Но вообще-то он был прав. Когда пропадал человек, первым делом опрашивали близких и знакомых. Только как опросить того, кого не знаешь? Жизнь Лены – что этот туман, поглотивший город. Темный, непролазный лес. Анна ощущала себя археологом, маленькой щеточкой, пытающейся счистить вековые пески с окаменелого скелета давно вымершего динозавра.
На этом месте Смолина запнулась. Какая-то едва уловимая мысль мелькнула в ее голове. Древности, раскопки. История. Лена любила изучать историю. И она делала это в музее, зависала там постоянно! Она же не могла молча рассматривать экспонаты? Или могла? Нет, наверняка там есть смотритель – какой-нибудь дряхлый старичок, к которому Ленка приставала с вопросами.
Анна отточенным движением сняла «Пинин» со стояночного тормоза и утопила педаль в пол. Паджерик выплюнул из-под колес брызги дождя и сорвался с места.
Руна 13
Дума та смолы чернее,
Дума та угля темнее.
Мне б гораздо лучше было,
Если б я не родилася,
Если б я не подрастала,
Не видала бы на свете
Дней печали и несчастья,