– Что еще мы можем узнать про них? Может, наведаться к ним в офис?
– И что ты им скажешь? Не вы ли убили маму с маленькой девочкой три года назад?
– Но что-то же мы можем узнать! – настаивала Анна. – Что-то о владельце компании?
Резнов задумчиво вздохнул и обвел взглядом девушек.
– Попробую разузнать, – сказал он и подмигнул Анне: – У нас с ними ноги из одного места растут.
– У ментов?
– К ментам пока лучше не соваться.
– Это почему?
– Дело неспроста на паузе. Так что лучше лишний раз не светиться.
Над столиком в кафе повисла тишина. Возможно, только сейчас участники встречи поняли, что все серьезнее, чем они думали.
– Диск у тебя с собой? – спросила Света. Анна кивнула. – Покажи Резнову символ.
Смолина совсем забыла о символе на внутреннем обороте страшного диска.
– Что это может быть, как ты думаешь?
– Понятия не имею! Я даже не знаю, что такое это «Kuolenda muailmu».
– Похоже на карельский, – пожала плечами Света.
– И кто знает карельский? – спросил Резнов.
– Карельцы, – вновь пожала плечами Света.
– Я знаю кто.
Анна встала и начала собираться.
– Ань, ты куда? – удивилась Света.
– В музей.
– С возвращением в мир духов, Айно.
Смолина вновь окунулась в запах пыли и старины. Книги и древности обступили ее со всех сторон. Хельви вышла ей навстречу и легко улыбнулась.
– Я рада, что с Леной все в порядке. Мы, хранители, должны заботиться о подрастающем поколении. Наша задача – сохранить то, что было, чтобы пронести это в будущее, туда, где будет.
Хельви внимательно посмотрела на Анну.
– Что ты ищешь здесь, Айно?
– Я ищу ответы.
Хельви неспешно покивала головой.
– Люди испокон веков искали то, что даст ответы на вопросы мироздания. Знания – это сила. И зачастую эта сила заключена в предмете.
Анна подумала, что ее амулет – это Тим. Всегда с ней и уже не раз спасал жизнь. Но, конечно, этой странной тетке она о розовом зайце со шрамами не расскажет.
Хельви подошла к картине, висящей на стене.
– В традиции каждого народа есть волшебные предметы. В «Калевале» это Сампо – волшебная мельница. На картине ты можешь видеть процесс ее изготовления.
Смолина мельком бросила взгляд на холст – на нем бородатые мужики в лесу разжигали гигантский костер. Ей не хотелось задерживаться в музее надолго, но хранительница не закрывала рта.
– Помните старика Вяйнямейнена, которому так и не удалось соблазнить красавицу Айно? Вяйнямейнен похитил Сампо, принадлежащую старухе Лоухи, владычице Похъелы, и в отместку она наслала болезни на страну Калевалу, похитила Солнце и Луну. Древние не понимали многих вещей, поэтому списывали болезни и солнечные затмения на происки злых духов.
Хельви продолжала, не давая Анне вставить слова:
– Имя Лоухи встречается в старинных заклинаниях. Некоторые считают, что оно произошло от «lovi» – щель в земле, обитель подземного духа. В трансе шаман словно «падает в пропасть» – это состояние называется «lankeaa loveen». Другие говорят, что Лоухи произошла от имени скандинавского божества Локи или его матери Лауфей. Да, если вы не знали – в нашей крови много общего со скандинавами. Мы все – народы Севера.
Хельви остановилась на долю секунды, чтобы набрать воздуха для следующей тирады. Анна поняла, что такого момента может еще долго не представиться, и выпалила:
– Вы можете помочь с переводом фразы?
Хельви замерла с открытым ртом, так и не успев ничего сказать. Она заинтересованно подняла брови, и Смолина протянула ей бумажку с текстом.
– «Kuolenda muailmu»… интересное словосочетание, – задумчиво произнесла смотрительница. – «Kuolenda» значит «край», «предел». «Muailmu» – «земля», «мир». Похоже, фраза означает «край света».
– Зачем фирме, производящей компьютерные игры, брать такое название, к тому же на карельском?
– Что вы знаете о нашей культуре, Айно? – спросила Хельви.
– Я из Петербурга, – ответила Смолина и тяжело вздохнула – это было похоже на начало новой лекции.
– Вы чужеземка, и вам никогда не понять нас. Названия на родном языке важны тому, кто ценит свои корни. Человек, как дерево – питается через землю. Земля – это наши предки, наша память, наша культура, – в голосе Хельви внезапно зазвучали грустные нотки. – Когда в сорок первом Петрозаводск заняли финны, русских сгоняли в концлагеря. Город переименовали в Яанислинна – Онежская крепость, – Хельви подошла ближе и заглянула Анне в глаза. – Моя мама родилась в концлагере. До сих пор не знаю, как бабушка смогла ее выходить. Еды не было, и иногда приходилось есть мертвых лошадей, трупы которых лежали на улице по две недели.
Хельви внезапно замолчала, словно волна воспоминаний накрыла ее.
– Вы верите в истинное зло, Айно?
– А что, есть те, кто не верит? Вокруг полно злых людей.
– Как насчет другого зла, что идет не от людей?
– А от кого же тогда?
– Как будто есть чистое, выкристаллизованное зло… Оно абстрактно, его нельзя увидеть или потрогать, но его можно ощутить внутри себя, – Хельви положила руку Анне на живот, и Смолина почувствовала дрожь. – Оно вторгается откуда-то извне, а может, восстает из каких-то наших непознанных глубин… как наркотик, который принимают люди, прежде чем сделать что-то ужасное.
– Все зло от человека, – Анна отстранила руку Хельви. – Нет никакого сверхъестественного духа зла. Есть только человек и его ответственность, его выбор – творить добро или зло. И никак иначе.
Хельви загадочно улыбнулась.
– Вы спрашивали – зачем я здесь? – спросила Анна. – Да, я чужеземка. Но теперь здесь мой дом. Здесь растет моя дочь. И я хочу, чтобы этот город больше не накрывало волной зла.
– Думаешь, тебе это по силам? – склонив голову набок, спросила хранительница.
– Если каждый будет думать, что он ничего не может, то в итоге случится так, что никто ничего не сделает, когда наступит решающий момент.
– Ты не понимаешь сути, Айно. Ты лезешь сломя голову в такие глубины, о которых даже не подозреваешь… Не боишься сорвать покровы с того, что не стоит обнажать?
– Если бы это не касалось меня и моей дочери – мне было бы искренне плевать, что там, под этими покровами. Но сейчас это мое личное дело.
Хельви кивнула.
– Это путь смелости, Айно. Достойный путь. Но опасный, – она легко дотронулась до плеча Смолиной, словно благословляя ее. – Что я еще могу для тебя сделать?
– Вы можете сказать, что это за символ? – Анна достала диск и раскрыла его.
– Карельская свастика. Сердце Турсоса.
– Кто это?
Хельви внезапно воздела руки вверх и громко провозгласила:
– Ику-Турсо, ты, сын Старца! Подними главу из моря, подними из волн макушку, Калевы мужей низвергни! Утопи друзей потоков, пусть те злобные герои в глубине валов погибнут! В Похъелу верни ты Сампо, захватив его с той лодки!
Хельви победно опустила руки, словно только что спела свой лучший хит перед многотысячной толпой фанатов.
– У него много имен, так же много, как и рогов. Вечный Турсос, Турсас, Ику-Турсо. Сын бога-громовержца Укко. В «Калевале» о нем сказано: «тысячерогий», хотя из-за разниц переводов он может быть и с тысячью щупалец. Он очень силен, владеет сразу двумя стихиями – огнем и водой. Карелы верят, что он скрывается в бездне Ладоги до поры до времени, пока не придет его час. Именно Вечный Турсос нагоняет шторма и топит суда на Ладожском озере, скрывая от путешественников остров мертвых.
– Что еще за остров?
– Остров Маналы на окраине мира в Похъеле. От земли живых ее отделяет река мертвых. Погружение в воды реки ведет к неминуемой гибели.
Хельви многозначительно посмотрела на Анну.
– Древние испытывали экзистенциальный ужас перед непознанным, а что может быть более непознанное, чем океанская глубина? Но если смотреть глубже – это страх перед самим собой.
– Люди боятся сами себя?
– А вы – нет? Как существо подводной бездны, в легендах Вечный Турсос символизирует глубины нашего подсознания, самого грозного противника, с которым предстоит сразиться человеку, – себя непознанного. А вообще структура осьминогоподобного чудовища подобна мирозданию. Все имеет начало, от которого ответвляются ростки. Дети – от прародителя рода, ветви – от дерева, ручьи – от истока. Так устроена вселенная, и древние знали это.
– Как это может быть связано с игрой?
– Смысл, который закладывал творец в игру, известен только ему одному. Могу сказать только, что бескрайний океан опасен для путника. Отправившись в плавание на утлом суденышке, он рискует попасть в лапы Вечного Турсоса, который увлечет его в глубины… себя самого.
Хельви смотрела Анне в глаза, и ее зрачки были расширены, словно у наркомана. Смолина решила, что это от недостаточного количества света.
– Символизм образа спрута в мифологии имеет особое значение – спрут выполняет две роли. Первая – создание водоворота как трещины миров, переходного состояния. С помощью водоворота спрут утягивает человека в другой мир.
– Какая вторая функция?
– Охрана сокровищ, которые находятся за водоворотом. Только в сказках там находятся сундуки с золотом. На самом деле искателя ждут сакральные сокровища – тайные знания.
– Какие сокровища могут быть в мире мертвых?
– Мир мертвых тоже понятие образное, Айно. Смерть – это перерождение.
По мнению Смолиной, смерть не могла являться ничем иным, кроме как смертью. Концом всего. Но спорить с Хельви было себе дороже – слишком уж длинный язык у смотрительницы.
– Спасибо, Хельви. Мне пора.
Анна убрала диск в сумку. Хельви проводила ее до дверей.
– Помни, Айно: однажды Вечный Турсос придет, чтобы уничтожить твой мир.
И Хельви закрыла дверь, оставив Анну одну во мраке осенней ночи.
Руна 3
Мать-старушка дорогая,
Постирай скорей рубашку