Мимо пронеслась стайка галдящих ребятишек. На крыльце одного из домов, который выделялся своими огромными размерами, сидела молодая женщина в белом и чистила овощи. Смолина невольно засмотрелась на нее – спокойное, уверенное выражение лица, и какое-то светлое.
– Это Дарина, – пояснил Ийбо. – Наша сестра милосердия.
– И чем она лечит людей в этой глуши? – хмыкнул Резнов.
– Настоями трав, благовониями, молитвой, – смиренно ответил Ийбо. – Но у нас редко болеют.
Смолина почувствовала, как внутри все сжалось от недоброго предчувствия. Она поймала себя на мысли, что жаждет и в то же время боится уловить знакомый запах…
Они подошли ближе. Ноздри втянули воздух – пахло чем угодно, но только не ладаном.
Анна внимательно осмотрела Дарину. Сестра милосердия была красивой женщиной лет тридцати пяти с лицом, словно вырезанным из бронзы. Наверное, именно так выглядели древние египетские жрицы, подумала Смолина: тонкие руки, густые черные волосы, словно смола покрывающие острые плечи, ярко выраженные скулы и пронзительный взгляд, в котором чувствовалось некоторое снисходительное отношение к ним, жителям греховного города. Похоже, Дарина была из тех женщин, которые способны приехать в дремучий лес с охапкой детей. Не успеешь оглянуться – в лесу уже будет вкусно пахнуть, появится непонятно откуда взявшийся стол с чистой скатертью, на котором будет пусть и скромная – но еда.
– Не страшно в лесу жить? – спросила Анна у Дарины. Та гордо посмотрела ей в глаза.
– А вам в городе не страшно? – голос у нее был чистый, звонкий и вместе с тем – спокойный. – Вся грязь, похоть, разврат – все в городах. Здесь же все чисто. Чего бояться?
– А откуда вы знаете, что мы из города?
– К зеркалу подойдите! По лицам вашим скорбным видно! – засмеялась Дарина.
– Сбежали от сложной жизни в рай? – хмыкнул Резнов.
– Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, – произнесла Дарина, глядя в глаза поисковику.
– Это цитата из журнала «Огонек»? – невозмутимо спросил Резнов.
– Почти. Из Библии.
– Я думала, вы язычники, – удивилась Анна.
– Наша вера предполагает смесь учений, – пояснил Ийбо.
– Это странно, вы не находите?
– Не так важно – как именно нести свет. Важно его нести, – ответила за старосту Дарина.
– Здесь каждый в полной безопасности, сестра, – поддержал ее Ийбо. – Это большое здание – общинный дом. Здесь мы собираемся, когда на улице непогода, а нам нужно побыть вместе. Пойдемте дальше, я покажу вам место молебна.
Вокруг появлялось все больше людей. Они шли по своим делам, кто-то неспешно беседовал, кто-то смеялся. Невдалеке группа девушек собралась в кружок и пела что-то на карельском. Все они были одеты в белые развевающиеся одежды, словно ангелы, в длинных волосах переливались разноцветные ленты, которые стлались по ветру словно флаги. И действительно, их отличала одна особенность – они все улыбались.
Когда Ийбо отвлекся, чтобы перекинуться парой фраз с прохожим послушником, Резнов наклонился к Анне.
– Что-то тут не чисто. Мне не нравится, что они все улыбаются, – подозрительно сказал Резнов.
– Может, потому, что они гады нас видеть? – предположил Виталик.
– Насчет гадов ты верно подметил, Ботинки! – хлопнул его по плечу Резнов, отчего Виталик поперхнулся. – Только не расслабляйся. На самом деле никто тебе не рад.
Проходящие мимо приветливо здоровались с троицей. Они двинулись дальше и вскоре дошли до центрального круга.
Круг был способен вместить в себя пару сотен человек. По краям он был обложен небольшими камнями, на границе через каждые пару десятков метров стояли почерневшие от времени куски гранита с высеченными лицами зверей. Высотой почти с человеческий рост, и, судя по виду, они были гораздо старше самой деревни – лет этак на несколько сотен.
От краев к центру устремлялись лучи, выложенные камнями явно по какой-то строго определенной форме. В центре круга стоял странной формы крест с кругом, оплетенный яркими лентами.
– Сколько вашей деревне? – спросила Анна.
– Больше пятнадцати лет, – с готовностью ответил Ийбо. – Учитель основал ее еще в конце восьмидесятых.
– А этим камням?
– Это не просто камни, – впервые поморщился Ийбо. – Это наши святыни. Им много веков.
Ийбо подошел к ближайшему идолу. На темном граните была высечена утка.
– Образ утки связывают с прародительницей Вселенной, – пояснил Ийбо и процитировал:
Из яйца из нижней части
Вышла мать-земля сырая,
Из яйца из верхней части
Встал высокий свод небесный,
Из желтка из верхней части
Солнце светлое явилось,
Из белка из верхней части
Ясный месяц появился.
Резнов откровенно ухмылялся, глядя на то, как старательно староста выводит слова. Виталик смотрел испуганно-непонимающе, а Анна не забывала оглядываться вокруг – постоянно ждала какого-то подвоха. Уж слишком тихо здесь было.
– Треугольник вершиной вниз – символ мужчины, – указал Ийбо на высеченные ниже борозды. У Смолиной мелькнула мысль, что была бы здесь Света – она бы быстро этого мужика разложила по полочкам вместе с его треугольниками. Этот бы сразу окрестила «треугольником Карпмана», в котором есть место и спасителю, и агрессору, и его жертве. Ийбо продолжал: – Треугольник вершиной вверх – символ женщины. Их союз означает гармонию.
– Ага, я видел, на дверях туалетов такое рисуют, – добавил Резнов.
– Здесь братья и сестры молятся, – староста словно не слышал поисковика.
– Братья и сестры? А как у вас здесь насчет, ну… – Резнов многозначительно потер ладони, – соединения треугольников?
– Вы всё правильно сказали – в «Обители Рассвета» действительно существуют семейные треугольники. Сестер здесь больше, нежели братьев, поэтому иногда один адепт берет двух жен…
– Когда сестра спит с братом, это называется инцест, – перебила его Анна.
Ийбо спокойно посмотрел на нее.
– Вы судите по правилам вашего мира. Они здесь не работают.
– А какие еще правила нашего мира здесь не работают? – прямо спросила Смолина.
– Оставайтесь – узнаете сами.
Резнов хмыкнул и вставил сигарету в рот.
– Извините, но у нас не курят, – вежливо сказал Ийбо.
– Совсем? – удивился Резнов.
– Ни один из членов нашего братства не курит. Это дьявольское занятие.
– Какой же у вас тогда рай? – буркнул Резнов, но сигарету убрал.
По кругу неспешно двигался мужчина. Его рот был закрыт повязкой, а дорожку перед собой он подметал небольшим веничком и только потом делал шаг на подметенный участок.
– Что с ним? – кивнул на него Резнов.
– Это Микку, один из наиболее ревностных адептов, – пояснил Ийбо. – Он использует специальную повязку, чтобы случайно не проглотить живое существо. Ведь принимая ахимсу, мы клянемся не причинять вред.
– А зачем метелка? – не понял Виталик.
– Микку сметает все перед собой, чтобы случайно не наступить на живое существо.
– Его не смущают бактерии и микроорганизмы? – ядовито заметила Смолина. – Может, он не в курсе про молекулярную биологию?
– Только не говори это ему! – делано взмолился Резнов. – Доведешь святого человека до инфаркта, если он вдруг узнает, что с каждым вдохом уничтожает миллионы микроорганизмов.
– Зря юродствуете, – покривился Ийбо.
– Вы сами понимаете, что это безумие? – спросила Анна.
– Безумен мир, переполненный насилием, – Ийбо сложил руки в молитвенном жесте и склонил голову.
– Понятно. Как нам встретиться с вашим Учителем?
– Это невозможно, – кротко ответил Ийбо.
– Мама учила меня, что в мире нет ничего невозможного, – пробасил Резнов.
– Но не для вас и не здесь, – мягко улыбнулся Ийбо.
– Это что значит – мы какие-то не такие? – прищурился Резнов.
– Вы несете энергию города, темную энергию, грязную. Перед встречей с Учителем необходимо очиститься. Для этого нужно принять баню и пройти специальный обряд очищения.
– Пхоа? – спросила Анна.
– Что? С чего вы взяли? – удивился староста.
– Разве Пхоа – это не обряд очищения?
– Это обряд подготовки к смерти. Его проводят для стариков, провожая их в последний путь. Вы же хотите живыми пообщаться с Учителем? – саркастически спросил Ийбо. – Но в любом случае – сейчас его здесь нет.
– А где он? – не отставала Смолина.
– Нам не дано этого знать. Учитель не отчитывается перед нами. А сейчас прошу меня извинить – у меня дела. Решите остаться на ночь – приходите в постоялый дом. Если будут вопросы – можете обратиться к любому послушнику.
Староста поклонился им и повернулся, чтобы уйти.
– Иван, – окликнула его Анна. Ийбо вздрогнул, словно не слышал своего настоящего имени много лет. – Вы знаете что-то о Тойво Роуккуле и Юко Миккоеве?
Староста обернулся, его лицо было спокойно.
– Это бывшие послушники. Они не соблюдали наши правила и в итоге решили покинуть «Обитель Рассвета».
– Сами? – уточнил Резнов.
– Мы еще никого не изгоняли. Кроме одной послушницы – ее звали Мейликки, – покорно ответил Ийбо. – Некоторым свет так режет глаза, что они предпочитают закрыть веки.
– Вы знаете, куда отправились Тойво и Юко? – спросила Анна.
– Может, в Лумиваару? Это деревня неподалеку отсюда. Там живут те, кто пока не готов принять свет истины.
– Значит, такие есть?
– Есть, – немного помявшись, ответил Ийбо.
– А может, вы назовете кого-то конкретного? С кем из не принявших истину можно пообщаться? – как бы невзначай спросил Резнов.
– Зачем вам это? – искренне удивился Ийбо. – К чему идти во мрак, если есть свет?
– Хотим, так сказать, понять полноту картины, – пояснил Резнов. – Ведь как оценить этот ваш свет, если тьму не знаешь? Вот мы и познаем.
– Был здесь один сумасшедший… – На этом слове Анна и Резнов переглянулись – после парня, сметающего веничком живые организмы перед собой, было странно слышать про кого-то «сумасшедший». Староста продолжал: – Он на полном серьезе пытался всех убедить, что наш Учитель несет зло.