– Об этом узна́ют только избранные, – рядом, словно из ниоткуда, появился Сиджа. Анна подумала, что куратор всегда где-то неподалеку – незаметно контролирует все, о чем говорят его подопечные.
– Как стать избранным? – спросил Арсен, явно привыкший во всем быть первым.
– Это решает только Светорожденный.
– О, как бы я хотела его увидеть! – с нежностью произнесла Нина.
– Увидишь, – улыбнулся Сиджа. – Если будешь преданно служить и молиться.
Нина радостно захлопала в ладоши.
Через час паром остановился на уже знакомом Анне причале среди скалистых берегов, поросших соснами. Впрочем, это помнила Анна Смолина, которой больше не было. Сейчас на дощатый причал ступала Мария Костенко.
В хижине на берегу их вещи проверили. Как сказал Сиджа – на остров нельзя проносить ничего запрещенного, то, что связано с миром лжи и насилия. Анна подумала, что ей в таком случае на Хейнясенмаа точно вход воспрещен. В список «запрещенки» помимо сигарет и алкоголя входили также сотовые телефоны и любые предметы развлечения – даже книги.
Послушник в белом одеянии достал из сумочки Смолиной кнопочный телефон.
– Вообще у нас не приветствуется…
– У меня сестра больная, – Анна сделала смиренное лицо. – Нужно быть на связи…
– Ладно, только не светите им повсюду. А там что? – послушник указал на топорщащийся карман куртки.
Смолина извлекла на свет потрепанного Тима.
– Детство кончилось, сестра. Все, что касается чувственных удовольствий, запрещено на острове.
– Память об отце… Подарок. Я с ним никогда не расстаюсь, – Анна посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста!
Послушник внимательно посмотрел на зайца и махнул рукой. Никем не узнанная Анна наконец достигла своей цели и проникла в святая святых «Детей Рассвета» – остров Хейнясенмаа.
Их разместили в общинном доме – большом двухэтажном строении, поделенном на несколько комнат. Рядом Анна заметила еще с десяток таких домов, каждый из которых вмещал, наверное, человек по сто. Народу было много – как объяснил Сиджа, помимо старых послушников в последние дни к ним потянулось много новых, и сейчас на острове была уже почти тысяча учеников. Среди них могла быть и Лена. Или ее, как рабыню, держат в ангаре?
Им на четверых выделили одну комнату размером с гостиную в квартире Смолиной. Раньше Анна и представить себе не могла, что люди могут жить вот так – по несколько людей в комнате. Но, видимо, это никого не смущало – все улыбались и были очень любезны друг с другом.
Обстановка комнат была более чем скромная – четыре кровати по числу новых послушников, у каждой тумбочка, один шкаф для верхней одежды на всех. Не было даже стола. Как объяснил Сиджа, послушники принимают пищу в столовой, медитируют и молятся в молельном зале, а также трудятся на свежем воздухе.
– В комнатах вы будете находиться разве что для сна, – пояснил он.
– А где мы будем работать? – спросила Анна.
– Все узнаешь завтра, сестра, – улыбнулся тот.
Про себя Смолина подумала, что черта с два она будет ждать завтра. Она все узнает сегодня.
До молитвы у них был час, за который нужно было получить белье и разобрать свои вещи. Ученики заполнили общий зал общинного дома, возбужденно переговариваясь. Сегодня им выдадут белые одеяния и проведут посвящение.
Анна всматривалась в каждое лицо, ища Лену. Она незаметно проверила все комнаты, но дочери нигде не было.
Воспользовавшись всеобщей суетой, Смолина тихо выскользнула в сгустившиеся сумерки. Она порадовалась, что белую одежду еще не выдали, иначе весь ее камуфляж пошел бы коту под хвост – Анна сменила надоевшие каблуки на кроссовки и накинула темную куртку. На фоне темнеющего леса и вечно серых скал ее силуэт почти не был виден. Смолина слилась с Хейнясенмаа, призраком растворившись в сумерках. Она вновь была в привычной для себя роли – роли поисковика.
Первым делом Анна осмотрела соседние домики, но Лены нигде не было видно. Оставалось куполообразное здание в центре, видимо, предназначенное для молитв, несколько изящных домов на отшибе – явно для учителей, а не для черни, и огромный ангар под самыми скалами. Тот самый, в котором Смолина заметила курящих людей в первый приезд на остров. Если «Дети Рассвета» не курят, то кто же тогда в ангаре? Анна решила осмотреть его первым.
Смолина старалась держаться как можно ближе к скалам. На улице почти никого не было, лишь изредка вдалеке проходил кто-нибудь из кураторов, сверкая белыми одеждами. Света на острове было мало – освещены были здания, да несколько гирлянд с лампами уличного освещения было провешено между домами. Новоприбывшим ученикам было запрещено разгуливать по острову, и Смолина опасалась, что ее заметят. Тогда весь план мог полететь к чертям.
Ангар был огромен – наверное, размером с футбольное поле. Анна подобралась вплотную к его стене, изъеденной ржавчиной. Насколько она могла видеть, внутрь вел всего один вход, у которого в полумраке постоянно мелькали огоньки сигарет. Если здесь всего тысяча человек – наверняка те, кто на входе, знают в лицо каждого, и она точно вызовет подозрения.
Смолина огляделась и заметила, что с дальнего торца на землю падают несколько пятен света. Возможно, там были окна.
Она неслышно пробралась к торцу. Окна действительно были, но на высоте больше человеческого роста. Анна огляделась вокруг в поисках какой-нибудь опоры, когда рядом хрустнула ветка. Смолина замерла.
Ее осветил яркий луч фонаря, и из темноты вышел темный силуэт.
Руна 3
Молвил юный Еукахайнен:
«Ох ты, мать моя родная!
Ведь со мной беда случилась,
Ведь со мной несчастье было,
Не без повода я плачу,
Есть причина для печали!
Век свой слез не осушу я,
Буду жизнь вести в печали:
Ведь сестрицу дорогую,
Дочь твою родную, Айно,
Вяйнямейнену я отдал».
– Любопытство – не порок, сестра, – послышался голос Сиджи, и наставник вышел из тени. – Наверное, даже наоборот – если бы не было любопытства, сколько хороших открытий не совершил бы человек!
Он подошел ближе к Анне и улыбнулся.
– Что ты ищешь здесь, сестра?
Смолина замерла. Нужно было срочно что-то придумать.
– Я заметила курящих людей, наставник, – смиренно ответила Анна. – Но ведь курение запрещено!
– Ты наблюдательна! – кивнул Сиджа. – Видишь ли, мы осуждаем пороки, это так. В своих мечтах мы видим мир без ядов, которыми человек привык отравлять себя, – заметь, в том числе под ядом я имею в виду негативные мысли. К сожалению, мы не всесильны, и собственных ресурсов не всегда хватает. Нам приходится использовать труд наемных работников, привозимых с материка. Конечно, мы стараемся влиять на них, но в то же время мы за свободу воли – потому что так велит учение Светорожденного. Путь к свету – дело добровольное.
Сиджа взял Анну под локоть и не спеша повел ее ко входу в ангар. Дверной проем приближался, словно распахнутая пасть притаившегося в засаде зверя.
– Сейчас к нам прибыло столько новых послушников, что мы надеемся перестать использовать вольнонаемных рабочих, – он остановился и посмотрел на Анну. – Теперь у нас достаточно сил, чтобы самостоятельно обеспечивать себя всем необходимым. Пойдем, я покажу тебе.
У входа курил молодой парень. Анна внимательно осмотрела его. Он был совершенно спокоен и вежливо поздоровался с ними. Если это и был раб – то рабство его явно не смущало.
– Люди здесь трудятся над благим делом, – словно прочитав ее мысли, сказал Сиджа. – Поэтому они довольны.
Они вошли в ангар. Под огромной выгнутой крышей располагались теплицы с огородами. Всюду сновали люди – кто-то носил воду для полива, кто-то удобрения.
– Здесь мы выращиваем еду. Эти теплицы хорошо обогреваются и способны приносить урожай несколько раз в год. Благодаря этому мы можем прокормить себя самостоятельно, – он внимательно посмотрел на Смолину. – Когда мир будет гореть в огне – мы будем полностью автономны.
Они еще походили по ангару, и Смолина поняла две вещи: здесь нет ни рабов, ни Лены.
Когда они вышли из ангара и направлялись к центру острова, было уже совсем темно. Над головами раскинулся купол бескрайнего неба, в лесу негромко шептались сосны.
– Сиджа, вы сказали – мир будет гореть в огне? Что это значит?
Сиджа внимательно посмотрел на Анну.
– Что ты знаешь о Светорожденном, сестра?
– Не много. Я знаю, что он ведет людей к свету.
Сиджа удовлетворенно кивнул.
– И ты не читала его пророчества? – Анна пожала плечами. Сиджа остановился. – Почему ты решила прийти к нему?
– Я увидела объявление на остановке. У меня была непростая ситуация в семье… Я решила – это знак.
– Я вижу, что ты не открываешься полностью, – Сиджа проницательно смотрел на Анну. – Что ты скрываешь, сестра Мария?
Смолина потупилась.
– Мне нечего от вас скрывать, наставник.
Сиджа аккуратно дотронулся до ее руки.
– Когда ты откроешься свету полностью, он заполнит тебя и вытеснит всю боль. Чего ты боишься?
Анна промолчала.
– Может, ты боишься потерять себя в этом свете? Но нельзя потерять то, чего нет. Нельзя разрушить то, что не построено. Можно лишь развеять иллюзию того, что кажется реальным.
– Я – это иллюзия?
– Иллюзия – наши представления о собственном я.
Анна смотрела на Сиджу, и ей казалось, что его глаза сияют в вечерней темноте.
– Вся твоя жизнь – это дурной сон, сестра. Пора открыть глаза. Лучше места и время не придумать.
– Этот остров…
– Это остров твоего спокойствия в океане насилия и безумия мира.
– Разве мир безумен?
– А разве нет? Включи телевизор и посмотри новости. Убийства. Грабежи. Насилие. Что движет людьми? Алчность. Похоть. Разврат. Неужели тебе нравилось жить среди них?