С той огромной глыбой Айно.
Так та курочка упала,
Так погибла та бедняжка.
20102006
Хейнясенмаа – Санкт-Петербург
Хмурый рассвет нехотя занимался над Карелией, словно пытаясь оттянуть то, что должно было случиться так или иначе. Над Ладогой стелился низкий туман, белесым языком слизывая последние осенние краски, маревом клубясь над Хейнясенмаа, словно пытаясь скрыть то, что на нем происходит. Но Анна знала: теперь уже ничего скрыть не получится. Страшная правда, словно Вечный Турсос, поднялась из мрачных глубин, чтобы утащить с собой во мрак весь мир.
Шишки хрустели под их сапогами. Древний мох с тела Левиафана был содран, все покровы вскрыты. А Смолина ощущала, что это с нее сдирают кожу вместе с остатками воспоминаний.
«Всего лишь сделай надрез на емкостях…» Всего лишь. Зная, что это приведет к смерти тысяч людей. Тысяч незнакомых ей людей, жизни которых для Смолиной ничего не значат. На другой чаше весов была лишь одна жизнь, но она была для Анны ценнее всего мира. Сутулые плечи, потухший взгляд, непробиваемая броня отстраненной холодности. Ленка. Маленькая, беззащитная Ленка. Как Смолина может причинить ей вред? Но готова ли она стать убийцей ни в чем неповинных людей? Эти мысли разрывали Анну на части, свиваясь вокруг нее в тугой клубок ядовитых змей, расплести который было уже невозможно. Клубок все сжимался, душа Смолину, превращаясь в сингулярность, из которой когда-то родилась Вселенная. Только вот когда происходит такое мощное сжатие, результат будет один – взрыв. И сейчас новой вселенной не будет – будет просто конец. Эти мысли сводили с ума. Анна поняла, что, чтобы не взорваться изнутри, нужно кричать или хотя бы говорить – не важно что.
Она обернулась назад – позади нее в белом мареве шли Ловиатар и Рутто. Они направлялись к причалу, на котором их уже ждала лодка. В тумане облаченные в белые одежды мать и сын казались призраками. Вот только они были реальны. «Зло никогда не похоже на зло», – вспомнила Анна слова Светы. Психолог, помогающий потерявшимся в лесу и в себе. И эти – под мнимой белизной скрывались самые черные замыслы.
– Ты готов умереть ради своей веры? – спросила Анна Рутто.
– Когда ты сделаешь надрез, у нас будет пара минут, чтобы покинуть метро, – сказал Рутто. – Но если мы задержимся – нам конец.
– Значит, вы карательный отряд – убийцы секты? Летучие мыши? Это вы убили всех этих людей? – с презрением спросила Анна.
– Это не было убийство, – спокойно ответила Ловиатар. – Это было Пхоа.
– Какое очищение кармы могло быть у годовалого ребенка?
– Это была случайность. Она не нужна была нам. Мы искали Листина.
– Он нашел информацию о пропавших Тойво и Юко?
– Они никуда не пропали, – холодно ответила Ловиатар. – Тойво был слабым. Во время медитации в темноте у него случился сердечный приступ. Мы не могли позволить этой информации просочиться наружу.
– Конечно, тогда никто не пошел бы в вашу секту!
– В нашу святую обитель, – поправила ее Ловиатар. – Поэтому нам пришлось зарыть тело Тойво в лесу. Но его другу, Юко, это не понравилось. Он грозился предать огласке. Этим он загрязнил свою карму.
– И последовал за Тойво, верно? – усмехнулась Анна.
– Плохая карма должна быть очищена.
– А потом родственники пропавших обратились к журналисту Листину, и он написал статью…
– Он скомпрометировал всю общину. Годы трудов тысяч людей могли пойти прахом! Ты хоть понимаешь, что это значит для мира? «Дети Рассвета» очищали Ладогу от радиации, помогали заблудшим душам…
– Убивая их?
– Смерть не конец. Они смогут начать жизнь в новом теле с чистой кармой благодаря нашему Учителю.
– Машенька Лисинцева толком не успела начать жить! Вы сожгли ее тело и бросили в лесу в полиэтиленовом пакете!
– Такова цена сохранения общины. Никто не хотел ее смерти и смерти ее матери. Мы искали Листина, а они подвернулись случайно.
– А молодые ребята из Лумиваары – Тайми и Никита? Свидетелями чего они были?
– Они пали жертвами испытаний газа – во благо всех живых существ.
– В убийстве не может быть блага.
– Ты не постигла мудрость Светорожденного, – покачала головой Ловиатар. – Как и все, кто остался на материке. Учитель предупреждал, но его никто не слушал! Над ним смеялись. Пхоа, которое ты совершишь, будет самым массовым. После него слова Учителя начнут воспринимать всерьез.
– Вы делаете это потому, что над вашим Учителем смеялись? – ужаснулась Анна.
Ловиатар спокойно посмотрела на нее.
– Мы делаем это, чтобы спасти человечество.
Они подошли к причалу. Туман поглощал звуки шагов, и казалось, будто они уже пересекли Туонеллу и это уже не тела из плоти и крови, а их души заплутали где-то среди мрачных миров острова смерти.
Лодка уже ждала их в белом мареве. Анна внезапно поняла, что сейчас она сядет в нее – и все. Выбор будет сделан. Хотя, если подумать – он был сделан давным-давно. Наверное, еще до того, как она три года назад вошла в тот ночной лес в поисках Лисинцевых. Просто внутри Смолиной всегда было чувство, будто она выйдет живой из любой передряги. И только сейчас Анна поняла, что она сама влезла в этот капкан.
Рутто первым шагнул в лодку, в которой уже сидел лодочник в капюшоне. Анна замерла, словно это могло отсрочить катастрофу. Рутто потянул ее за балахон, и из-под него в лодку выпал Тим. Рутто презрительно скривился при виде игрушки.
– Ты так и не избавилась от чувственных удовольствий и зависимостей! Удивительно, что Учитель выбрал тебя для этой миссии. Плюшевый заяц не поможет тебе.
Анна молча шагнула в лодку, подобрала Тима и спрятала за пазухой.
Ловиатар осталась на берегу. Она отвязала канат от причальной тумбы и посмотрела на Анну.
– Иллюзия неуязвимости очень опасна, – словно в ответ на ее мысли сказала Ловиатар. – Думаешь, смерть – это то, что случается с другими? Считаешь, что ты умнее, удачливее, что с тобой этого не произойдет. Но это не так, Айно. Ты такая же, как все.
С этими словами Ловиатар оттолкнула лодку от причала. Лодочник завел мотор, и Хейнясенмаа исчез в тумане – теперь уже навсегда.
Сквозь толпу горожан, спешащих с работы домой, пробирались двое. Анна и Рутто сменили белые балахоны на городскую одежду и теперь ничем не отличались от тысяч других жителей Петербурга. Разве только тем, что в их сумках была смерть.
Питерские высотки были похожи на лысые ели, острия которых копьями протыкали серое брюхо неба. Это тоже лес, все тот же чертов лес, подумала Анна. Она так и не нашла из него выход.
Ей хотелось кричать. Туман, поглотивший Петербург, был словно бельмо на глазу. Где-то глубоко внутри Анна осознавала: люди сами не хотят видеть. Они бы предпочли вечно спать и не знать, что рядом убивают людей, похищают детей и изготавливают смертельную заразу. Люди хотели бы, чтобы это было где угодно, только не здесь. Как можно дальше от них, чтобы не тревожить их сон. Но механизм был уже запущен, и остановить его не было возможности. И сработает он именно здесь.
Полтора часа назад лодочник высадил Смолину и Рутто на берегу, где их уже ждала машина. Пока они неслись по дороге, Анна обдумывала возможные варианты – но не находила их. Рутто заранее показал ей рацию. С ее помощью он находился в непрерывной связи с матерью – Ловиатар, которая… которая в этот момент держала у горла Лены остро отточенный ритуальный нож. Анна знала – сектанты не запугивают ее. Они перережут горло ее дочери, если хоть что-то пойдет не так. Для них это – что для Лембо принести в жертву курицу.
Анна смотрела на невозмутимый профиль Рутто и чувствовала, как ненависть скапливалась внутри в тяжелый шар. От него все так же пахло ладаном – благовонием, которое сектанты использовали для Пхоа. Но теперь этим запахом была пропитана и одежда Смолиной. Теперь она тоже вестник смерти – Летучая Мышь.
– Это ты привез Лену на остров?
– Я соблазнил твою дочь, – жестко ответил Рутто. – Начал встречаться с ней, чтобы заманить в секту. Посвятил в истинное учение Светорожденного. Но она оказалась слаба – отринула свет ради тьмы. Она отказалась ехать на остров – выбрала тебя вместо пути «Детей Рассвета». Тогда я забрал ее силой.
Анна молча смотрела на убийцу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Лена, ее маленькая девочка, она выбрала Смолину, хотела остаться с ней! А этот ублюдок забрал ее. Если бы можно было убить взглядом – Рутто был бы уже мертв.
В тумане вокруг острова Хейнясенмаа еле слышно скользили десятки лодок. На них в полном молчании с оружием на изготовку затаились люди в камуфляже. Чуть позади других лодок на большом моторном катере стоял Геннадий Резнов. Он хмуро всматривался в туман, затем поднес рацию ко рту.
– Десять минут до штурма.
В городском шуме Анне слышался глухой ритмичный звук. Она вглядывалась в лица прохожих, недоумевая, почему никто не слышит этот шум? Пока не сообразила: она слышит его одна. Словно замедленная бомба, это пульсировало сердце Турсоса. Город стал его лесом, жилищем древнего языческого божества.
Вход в метро «Черная речка» был словно погружением в воды Туонелы. Вот он, последний шаг. Сейчас ты сделаешь его, Смолина, и все закончится. Ты станешь убийцей тысяч невинных людей или собственной дочери. Выбирай. Что тебе дороже?
Тоннели метро были венами города, и в них Смолина должна была впрыснуть смертельный яд. Он убьет тысячи людей – тысячи незнакомых ей мужчин, женщин и детей. Они все равно умрут, говорил Светорожденный. Все равно умрут…
Лес так и не отпустил Анну. И теперь ее лес, превратившийся для нее в ловушку, должен был стать братской могилой. «Вы верите в истинное зло?» – вспомнились ей слова Хельви. И сейчас Смолина осознала как никогда ярко, что никакого истинного зла не существует. Как не существует духов, древних богов и проклятий. Существует она – Анна – и ее внутренний лес.