Она, Айно, и есть тот самый Вечный Турсос, поднявшийся из мрака глубин, чтобы погубить мир.
– Проклятые ублюдки, – прошипела Смолина. – Специально подгадали время в час пик?
– Это не должно волновать тебя, – Рутто холодно посмотрел на нее. – Помни о своей дочери.
Медленный эскалатор все ниже опускал их в недра города. Мимо плыли плафоны ламп, светящиеся рекламные щиты и люди – сотни, тысячи людей. Они все куда-то ехали, о чем-то думали, что-то переживали, еще не зная, что им отмерено не больше пары минут.
Вот мужчина в костюме стоит на ступеньку ниже Анны – она видит его начинающую лысеть голову. Еще не стар, видно, сказываются стрессы на работе. Зачем он столько работает? Наверняка дома ждет семья – ради нее. Анна поискала глазами и увидела кольцо на безымянном пальце. Куда он едет? С работы домой, где ждут любящие жена и дочка? А может, дома все надоело и он едет в бар или к любовнице? А может, он не любит ни жену, ни дочь, бьет их? Кто из них всех в чем-то виноват, кто прав, кто любит, а кто ненавидит? И вправе ли Анна судить? Вот тебе и треугольник Карпмана. Кто она в нем? Спаситель Лены? Жертва секты? Или агрессор, уничтожающий мир?
Последняя ступенька эскалатора скользнула под подъемный механизм. Смолина одеревенела. Ее тело никак не могло сделать шаг с эскалатора. Сзади напирали люди, и Рутто толкнул ее вперед.
Вестибюль метро был наполнен людьми. После тихого Петрозаводска шум оглушал. А может, Анна просто не хотела слышать и видеть – ей хотелось ослепнуть, оглохнуть, раствориться в воздухе, который пока еще не смертельно ядовит, исчезнуть навсегда.
На бегущей строке над въездом в тоннель появилась сегодняшняя дата – 20.10.2006. Заминированная бомба пророчества была взведена. И привести в действие должна она – Анна.
Смолина вновь безвольно замерла посреди вестибюля. Ладонь, сжимающая сумку со смертью, вспотела.
– Они все грешны, Айно, – негромко сказал Рутто. – Думаешь, их души чисты? Они лгут, воруют, едят мясо мертвых животных. Все, о чем они мечтают, – как бы урвать кусок побольше. Им не интересна духовная жизнь, внутренний мир; никто из них никогда не будет очищать берега Ладоги или помогать бездомным. Пойми: ты никого не убиваешь. Потому что внутри они все уже давно мертвы.
– Они живые… – прошептала Анна побелевшими губами. – Они тоже любят, страдают, испытывают боль…
– Они страдают ради себя. Страдать есть смысл ради великого, вечного – и сейчас ты предоставишь им эту возможность.
Тысячи лиц мелькали мимо, чтобы тут же раствориться в потоке. Кто они? Анна не знала. Она их больше никогда не увидит. Что они значат для нее?
– Пойми, сестра: стаду нужен пастух. Направь заблудших овец на истинный путь! Это не убийство. Это помощь.
Во мраке тоннеля уже ревел приближающийся поезд. Сейчас двери распахнутся, и из них на и без того заполненную платформу выплеснется еще несколько сотен людей – навстречу своей смерти. Казалось, сам город на стороне сектантов – подвозит им новые жертвы.
Лодки беззвучно причалили к берегу, и сотни пар ног в военных ботинках ступили на гранитные скалы Хейнясенмаа. Охрана на пристани была обезврежена без единого выстрела. Спецназ незаметно оцепил остров, снайперы заняли позиции на скалах над амфитеатром.
– Ловец, прием, это Орел‑3, – зашипела рация Резнова. – Вижу в прицел девочку, привязанную к кресту. Рядом человек в белом балахоне с ножом и рацией в руках. Мои действия?
Рутто поднес рацию ко рту.
– Стоит мне сказать одно слово – и твоя дочь умрет. Если я не выйду на связь через минуту – твоя дочь умрет. У тебя нет выбора, Айно.
Они стояли друг напротив друга – непримиримые враги. Сквозь них текла людская река. Тысячи жизней, которые оборвутся через минуту.
– Им плевать на тебя. Все, кто были тебе дороги, уже мертвы. Осталась только Лена. Вы сможете быть вместе, когда все это закончится.
Анна смотрела в глаза Рутто. Анна смотрела внутрь себя.
– Десять секунд до штурма! – произнес в рацию Резнов. – Начинаю отсчет…
– Я даю тебе десять секунд, Айно, – произнес Рутто. – Потом твоя дочь умрет.
Сознание Анны помутилось. Толпа вокруг слилась в единый поток, лица стерлись. Город вновь стал безликим.
– Десять…
Рутто вложил в ослабевшие руки Анны канцелярский нож.
– Девять…
Спецназовцы взвели курки.
– Восемь… – прошептал Резнов в рацию.
– Эти люди умрут в любом случае, – мрачно сказал Рутто. – Даже если этого не сделаешь ты – это сделаю я. Вопрос только в том – будет ли твоя дочь жить?
– Семь…
Снайпер поймал в прицел голову Ловиатар.
– Шесть…
«Эти люди все равно умрут… Кто они для меня?»
– Пять…
Подошедший поезд остановился на станции. Взгляд Рутто стал ледяным.
– Четыре…
Анна поднесла нож к сумке.
– Три…
Спецназовцы приготовились к рывку.
– Два…
Рутто открыл рот, чтобы дать команду к убийству Лены.
– Один.
Мгновения жизни неумолимо неслись во тьму тоннеля метро. Рутто сузил глаза.
– Время Пхоа, Айно.
– Штурм! – рявкнул Резнов в рацию.
Смолина последний раз окинула взглядом толпу незнакомых людей. По щекам обильно бежали слезы.
– Прости меня, дорогая, – прошептала Анна. – Я люблю тебя больше жизни. Но я не могу позволить этим ублюдкам сделать это.
Затем она перевела взгляд на Рутто и сказала твердо:
– Меня зовут Анна.
Мир прекратил свой безумный бег, замедлившись до почти полной остановки. Анне казалось, что все происходит крайне медленно, словно вместо воздуха была тягучая резина. Вот Рутто распахнул рот, чтобы отдать приказ Ловиатар. Медленно, словно во сне, распахнулись двери прибывшего поезда.
Одним движением Смолина отбросила сумку с ядом и достала из-под распахнутой куртки Тима. Смолина последний раз посмотрела в глаза зайцу, перевернула спиной и резким движением ножа вспорола Тима – прямо по свежему шву, который она сделала совсем недавно. На мгновение внутри себя она увидела ободряющую улыбку Резнова, и эхом пронеслись слова старого поисковика: «Держи это там, где никто не найдет».
Рутто замер с рацией в руке, непонимающе глядя на Анну. Смолина засунула руку внутрь Тима и рывком достала оттуда пистолет Резнова. От резкого движения пух из плюшевого зайца разлетелся под порывами ветра от прибывающего поезда. Безжизненное, уничтоженное тельце Тима медленно упало на грязный пол метро. Анна направила пистолет на Рутто. В его глазах она увидела удивление, после чего грохнул выстрел, и сектант упал.
Анна стояла с дымящимся пистолетом в руке напротив мертвого тела Рутто. Вокруг кричали люди, в воздухе, словно снег, парил пух – то, что осталось от Тима и от жизни Анны. Этим выстрелом она убила не только Рутто, но и Лену. Последняя слеза скатилась по щеке Смолиной. Она приставила пистолет к своей голове и выстрелила.
Мама
– «Дети Рассвета» не просто так ездили по местам эпидемий, – сказал Геннадий Резнов. – Под прикрытием благотворительных акций они собирали споры Эболы. Но их ученые так и не смогли вывести споры. А они им были ой как нужны! После того, как предсказания 1999 года не сбылись и Светорожденный провалился на выборах, ему было необходимо реабилитироваться. И он решил устроить показательный апокалипсис.
– А зачем была нужна игра? – спросила Света. Она потирала запястья, временно освобожденные от наручников.
– Игру они распространяли с целью посеять панику среди населения и подготовить их к приходу рукотворного апокалипсиса. Нет большего страха, чем страх за жизнь детей. Кстати, Анна упоминала про кодовую фразу из даркнета – R26. Это фраза риска фосгена. Подсказки были с самого начала, но понять, куда они ведут, было невозможно. Но Аня все равно распутала этот клубок.
– А я всегда говорила, что ты лучший поисковик! – вставила Света.
– А главное – везучий! – добавил Резнов. – То, что пуля не задела мозг, – это большая удача.
«Ну конечно, Смолина самое удачливое существо на свете», – саркастически подумала Анна. Она не ответила бы, даже если б могла. Раздробленная челюсть, в которую угодила пуля, хоть и была собрана по кускам, но хирург предупредил, что говорить она не сможет еще очень долго. Впрочем, Анна и не хотела. Она хотела тишины и покоя. По крайней мере, на ближайшие лет сто.
Да и что было сказать Свете? Психолог обманывала Смолину, манипулировала ей. Но если бы она этого не делала – произошел бы настоящий апокалипсис с тысячью жертв.
– Ань, ты знаешь – я всегда считала себя твоей подругой, – сказала Света и отвела глаза.
Смолина тяжело смотрела на нее.
– Казанцева не знала о готовящемся теракте, – подтвердил Геннадий Резнов. – Ее информация помогла вовремя среагировать.
– А откуда у «Детей Рассвета» газ? – спросила Света.
– Технологию изготовления фосгена им продал Ломов. А заодно помог достать вертолет для его распыления. Ядреная штука! Именно от фосгена пали коровы в Лумивааре, но жители приняли это за божий промысел. Все было гораздо прозаичнее.
Мы взяли Ломова в аэропорту – он как раз собирался покинуть Россию, чувствуя, что припекает. А вот откуда он узнал про фосген – это уже следующий вопрос. Будем искать связи, но, скорее всего, нити тянутся слишком высоко.
– Значит, ничего не кончится? – спросила Света.
Резнов только хмыкнул.
– А как же Светорожденный? Вы его взяли?
При упоминании этого имени Анна скосила глаза на Резнова. Она ждала ответ, но уже знала его.
– Светорожденный сбежал. Его пилоты успели поднять вертолет в воздух и эвакуировать своего гуру.
Значит, сбежал. Ее самый большой кошмар. Ее самый ненавистный враг. Смолина ожидала, что сейчас в ней опять проснется страх вперемешку со жгучей ненавистью, но внезапно ничего не произошло. «Катись ты к дьяволу!» – подумала Анна. Сейчас, когда она прикована к кровати с раздробленной челюстью, она все равно ничего не может. Пусть им теперь занимается Резнов. Ну или когда-нибудь она встанет с больничной кровати и вспомнит, что когда-то была лучшим поисковиком. По сути, она ничего в этой жизни не умеет, кроме как искать людей.