дко или сплошь и рядом? Срыв спровоцировал стресс или, может быть, вина? Был ли он тем утром в порядке и внезапно у него что-то щелкнуло в голове, когда он перевернул свой экзаменационный билет?
Он беспомощно пожал плечами.
― Мне просто нужна помощь, потому что здесь я брожу в темноте, и все, что у меня есть так это сплетни и слухи.
― Кевин Робсон не сошел с ума. Он не какой-то сумасшедший лунатик. У него просто случилось то, что мы должны, вероятно, назвать термином полнейшего нервного истощения.
Психолог вздохнула так, будто скорее всего нет смысла объяснять это офицеру полиции.
― Вы знакомы с психическими расстройствами?
― Я немного о них знаю, да, ― неохотно признался Брэдшоу.
― Много людей в мире молчаливо страдают от психических расстройств, зачастую вызванных чрезвычайным стрессом. Когда они достигают точки, которая является их пределом, случается нервный срыв.
― Его первый экзамен?
― Он послужил спусковым крючком, да, но не обязательно причиной.
― Простите?
― Стресс из-за экзаменов мог послужить для Кевина последней каплей. Он не особо хорошо учился и мог в то время беспокоиться из-за этого. Он даже мог довести это беспокойство до состояния фобии или просто чувствовать, что не справится, но нервный срыв такой, как тот, что случился у него в день экзамена, редкость.
― Так что вы хотите сказать?
― Я хочу сказать, что тут могли сработать какие угодно факторы. Он уже мог находиться в тяжелой депрессии, мог с трудом выполнять основные функции, даже с трудом вставать с постели. Сообщалось, что какое-то время он был подавлен.
― Ладно, ― произнес Брэдшоу.
Он пытался делать вид, что его интерес чисто профессионален, даже хоть узнал несколько симптомов.
― Это могло иметь отношение к давно произошедшим событиям, которые неким образом не полностью повлияли на него до вышеупомянутого дня?
― Вы имеете в виду, он сломался из-за пропавшей девочки? Я не могу говорить о наших сеансах с ним, но должна сказать, что в целом нехарактерно, чтобы события подавлялись годами, а затем неожиданно однажды всплывали на поверхность и ощущались свежей травмой.
― И я так понимаю, он сбежал с экзамена?
― Мне сказали, что он просто положил ручку и вышел. Это само по себе привлекло достаточно внимания в экзаменационной комнате. За годы это, вероятно, переросло в историю, в которой он выбежал из комнаты с криками. Вы знаете, как искажаются такие истории.
― Но разве они не нашли его в подавленном состоянии?
― Учитель пошел искать Кевина и, наконец, обнаружил его в мужском туалете. Он сидел на полу и плакал. Когда учитель попытался успокоить его, он бросился прочь и закричал, чтобы его оставили одного. Успокоили его не сразу и, в качестве меры предосторожности была вызвана скорая.
― Должно быть, он был в действительно ужасном состоянии.
― По всеобщим отзывам, да.
― Бедный малец.
Психолог была впечатлена.
― Я удивлена, детектив Брэдшоу.
― Чем?
― Вашим сочувствием. Большинство офицеров полиции, с которыми я имела дело, считают, что люди с психическими проблемами либо изображают их, либо полностью психи и должны быть изолированы. Обычно, не часто встретишь понимание.
― Я видел, как у моих коллег случались плохие времена. Офицерам полиции приходится иметь дело с некоторыми довольно ужасными вещами, но, если кто и испытывает с этим проблемы, то они склонны об этом не говорить. Они много по-черному шутят, и от них ожидают, что они просто переживут это, но некоторые вещи оставляют шрамы.
― Полагаю, что полиция видит тревожащие вещи, с которыми простые члены общества не встречаются.
― Так и есть.
Она выдвинула ящик стола, достала что-то и передала ему.
― Моя визитка.
― Ох, я говорил не о себе, ― быстро сказал он.
― Все равно, ― осторожно произнесла она, ― никогда не знаешь, когда может пригодиться.
Она вжала визитку в его ладонь, а затем быстро добавила: ― Для вас и ваших друзей.
Глава 31
― Почему такая большая секретность? ― спросила Хелен, когда Том поехал на север по трассе А1.
― Какая секретность? Я сказал тебе, что мы направляемся на побережье.
― Но ты не сказал мне почему. Догадываюсь, что у нас не выходной.
― Ну, ― признал он, ― пока мы там, мы можем на кое-кого наткнуться.
― На кого? ― потребовала ответа она. ― И где это там?
― Не любишь сюрпризы, да?
― Нет, ― согласилась она. ― Правда, не люблю.
― Предпочитаешь все контролировать, ― заметил он.
― Это не одно и то же.
Затем небо просветлело, но солнце все еще низко висело на горизонте. Том начал шарить в водительском кармане.
― Что ты ищешь?
― Свои солнечные очки.
― Ты постоянно их теряешь.
― И я всегда снова их нахожу.
Он глубже засунул руку в дебри, и на пол у его ног выпал CD. Том выругался.
― Тебе, правда, стоит убраться в машине.
― Есть другие полезные предложения?
Она проигнорировала вопрос.
― Ты все еще не сказал мне, куда мы едем.
― Сихаузес, ― ответил он.
― Где это?
― Вот видишь, тебе все равно это ни о чем не говорит. Не могу поверить, что ты никогда не была в Сихаузес. Ты не жила. Это рыбацкая деревушка на побережье Нортумбрии. Мой отец возил нас туда иногда, но, когда он это делал, никогда не говорил нам, куда мы едем. Он просто говорил: «Это таинственная поездка», хоть даже мы всегда знали, что в Сихаузес, потому что мы всегда ездили в Сихаузес. Почему-то притворяться, что это загадочная поездка, было куда веселее.
Он посмотрел на ее сомневающееся лицо, а затем заверил ее
― В любом случае, тебе там понравится, доверься мне.
― Но с кем мы собираемся увидеться?
― Андреа Крейвен. Теперь она живет там.
― Подруга Сьюзан Верити?
― Последняя выжившая подруга Сьюзан Верити, ― поправил он ее. ― Так как Мишель Даттон уже мертва.
***
Андреа Крейвен жила одна в одном из небольших террасных домов в длинном ряду с видом на бухту. Вид был впечатляющим, но спокойствие неоднократно нарушалось настойчивыми криками морских чаек, рыскающих по близлежащей гавани, ищущих остатки утреннего улова или погружающих свои клювы в обертки от вчерашних рыбы и чипсов.
Том постучал, и женщина ответила. Она выглядела намного старше своих тридцати лет. Ее лицо было испещрено морщинами, а кожа потускневшей. Жизнь потрепала Андреа Крейвен.
― Мисс Крейвен, ― начал он, ― меня зовут Том Карни, а это Хелен Нортон. Мы здесь из-за...
― Я знаю, почему вы здесь, ― без эмоционально произнесла она. ― Входите, если уж должны.
***
Задница Брэдшоу едва коснулась стула в столовой, когда появилась констебль Малоун и присоединилась к нему. Обычно она такого не делала.
― Где ты был? ― спросила она, как будто последнюю неделю он прогуливал работу.
― Тут и там, следовал по зацепкам.
Она уже знала, что он работал над делом Сьюзан Верити, но у него не было желания обсуждать с ней свои сеансы с Эдрианом Уиклоу.
― Тебя искала инспектор Теннант.
― Чего она хотела?
― Откуда мне знать?
Ей удалось три раза откусить от своего ужина, прежде чем она не смогла больше подавлять искушение. Малоун выглядела что-то затеявшей, как будто ждала этого момента.
― Что думаешь о своей бывшей?
― О Карен? ― тупо переспросил он, потому что, что бы она не сказала, для него это станет новостью.
Карен больше с ним не общалась. Она игнорировала Брэдшоу с той минуты, когда вихрем вылетела из его квартиры, когда он сказал ей, что больше не хочет, чтобы она с ним съехалась. Временами он видел ее в штабе, когда один из них входил в здание, а другой выходил. В прошлый раз, когда такое произошло, она отвернулась от него, специально убедившись, что он подслушивает ее, и начала рассказывать своей подруге, куда они с парнем отправляются в отпуск: «Две недели в Тенерифе, не могу дождаться!», как будто для Брэдшоу это станет убийственной новостью, которой, что довольно странно, та и стала.
Что бы он ни думал о Карен, какие бы сомнения у него не были о том, чтобы с ней съехаться и о том, что она не «единственная», они провели месяцы вместе, будучи парой. Теперь она вернулась к своему бывшему, и это иногда причиняло боль, особенно потому, что он был все еще одинок.
― Ну знаешь, ― закинула удочку Малоун, ― выходит замуж.
Она сказала это так, как будто он уже об этом знал. Брэдшоу по ее лицу видел, что она знала, что он был не в курсе и, что она не могла дождаться момента, когда станет той, кто ему об этом расскажет. Это было как кинжал под ребра.
― В самом деле? ― бодро спросил он. ― Ну, замечательно.
Он улыбнулся, как будто эта новость сделала его утро. Его улыбка испортила все для констебля Малоун, которая не смогла полностью скрыть разочарование. Она, должно быть, предполагала, что Брэдшоу будет опустошен, но он был решительно настроен не доставить ей такого удовольствия.
― Рад за нее!
***
― Вы и Сьюзан были близкими подругами? ― спросила Хелен Андреа, когда с объяснениями и представлениями было покончено.
― Мы были лучшими подругами, ― поправила ее Андреа Крейвен, как будто это различие имело значение теперь так же, как имело значение в то время.
― Вместе с Мишель Даттон.
― Она зависала с нами вместе, да.
― Но вы со Сьюзан были ближе, ― перефразировала Хелен, так чтобы Андреа знала, что она понимает, насколько близки они были. ― И я так понимаю, Мишель не так давно умерла.
― Несколько лет назад: три, может быть, четыре. Она была так молода.
Она покачала головой от несправедливости всего этого.
― Я единственная из трех, кто остался. Наверное, меня можно назвать везучей.
Андреа не выглядела так, будто считала себя везучей. Вместо этого она торжественно произнесла: ― В тот день мы были прокляты. Когда пропала Сьюзан, было такое ощущение, что мы все в этом виноваты. Почему-то мы так чувствовали. Это можно было видеть в глазах взрослых, как будто они обвиняли нас в чем-то.