― Убийства. Никто прежде не признавал вашего ума и ваших талантов. С возрастом ваше недовольство положением вещей росло, и вы захотели наказать общество. Лучший способ кого бы то ни было наказать ― забрать самое ценное. Поэтому вы похищали детей.
― Интересная теория. Что заставило вас прийти к такому выводу?
― Дело, о котором я читал. О «Синем воротничке» в Америке с очень высоким IQ, но невыдающимися перспективами, он решил отомстить миру, убив семь женщин, получивших образование в колледже. Поначалу они думали, что у того был неизвестный сексуальный мотив, но оказалось, он убивал их от зависти. Если он не мог получить хорошую жизнь, то забирал ее у других. Он утверждал, что забирал нечто ценное у мира, который его не замечал.
― Рад, что вы упорно поработали, Йен. Вы собрали информацию о вашем субъекте, и это отрадно. Вероятно, такой могла бы быть и моя причина. Она довольно правдоподобная, как мне кажется.
Он откинулся на спину, а его лицо помрачнело.
― Но, увы, сейчас вы не ближе к правде, чем тогда, когда впервые вошли в эти двери. Однако балл за старания, ― заключил он.
― Как я узнаю? ― с вызовом спросил Брэдшоу, ― был ли я прав? Вы можете сказать мне, что я неправ, не важно, что я скажу.
― Я так не поступлю. Обещаю.
― Ваши обещания немногого стоят. Не уверен, что хочу продолжать играть с вами в эту извращенную игру, Уиклоу.
― Не думал, что у вас есть выбор. Вы подчиняетесь приказам, ― заметил он. ― Полагаю, от этого многое зависит. Как мне думается, несколько больших карьер. Уверен, что вы оказались со мной в ловушке, пока все не кончится.
Он улыбнулся.
― Или пока я не умру. Вы тоже заключенный.
― Я не обязан ничего делать, ― сказал ему Брэдшоу. ― Я могу уйти в любой момент, и плевать я хотел на последствия. Это не я ожидаю прихода смерти.
― Как поэтично вы выражаетесь, ― сказал Уиклоу. ― Тогда я поклянусь. Я поклянусь, что, если вы обнаружите правду, я сознаюсь.
По глазам Брэдшоу Уиклоу понял, что детектив впечатлен его словами.
― Тогда хорошо. Я клянусь могилой моей дорогой, покойной матери, которая значила для меня больше всего в этом ненормальном, морально разлагающемся мире. Ну, как звучит?
Звучит серьезно, но Брэдшоу не хотел в этом признаваться, так что ничего не произнес.
― Что ж, вернемся к началу, ― весело уведомил его Уиклоу. ― Но продолжайте в том же духе. Правда где-то там, ― он имел в виду свою книгу, ― и я уверен, что, в конце концов, вы ее обнаружите.
Он улыбнулся Брэдшоу, от чего детектив инстинктивно захотел отодвинуться от убийцы.
― У меня очень хорошее предчувствие насчет вас, Йен.
Глава 37
Когда Хелен вошла в дом, Том уже вешал трубку. По довольному выражению его лица, она предположила, что он разговаривал с Леной ― снова. Их долгие беседы стали характерной чертой практически каждого вечера, с тех пор как Хелен столкнула их вместе в баре отеля. Но она ошибалась.
― Я только что разговаривал с Маршем Младшим, ― сказал Том. ― Он, наконец, взял трубку.
Они пытались поговорить с мужчиной на протяжении многих дней, звоня ему или просто заезжая к нему, но что бы он ни делал на своей ферме, из-за этого он, определенно, проводил большую часть времени вдали от дома.
― Сын фермера? ― спросила Хелен. ― Что он сказал?
― Он согласился поговорить с нами о своем отце.
― Супер.
― Но только на выходных, потому что он слишком занят саженцами, ― Том рассмеялся и изобразил грубоватый голос фермера: ― «Моей земле все равно, какой сегодня день», этим он хотел сказать, что наши расследования не идут ни в какое сравнение с его трудами. Он согласился увидеться с нами после чая в субботу. Тогда или утром в воскресенье. Ты как?
― Отлично, ― ответила она, а затем вспомнила, где ей надо будет быть. ― Ох, нет. На самом деле, я не могу. Мне нужно поехать повидаться с Питером.
― Ну, ладно, ― произнес он без энтузиазма.
― Это важно.
― Конечно.
― Нет, правда, важно. У его родителей серебряная свадьба, мне полагается быть там.
― Играть из себя прилежную невестку.
― Нет, ― ответила она. ― Я его девушка, поэтому меня пригласили на их вечеринку.
― И как давно ты уже его девушка?
― Ты знаешь, как давно.
Сейчас он начал ее раздражать.
― Со времен университета.
― Верно.
― Что значит «верно»?
― Это значит, что к настоящему моменту, они считают тебя будущей невесткой, вот и все. Я не устраиваю тебе допрос, Хелен, я просто говорю, что понимаю, почему они хотят, чтобы ты там была, и почему он ожидает, что ты там будешь. Ты для них практически член семьи... но это же неплохо, верно? То есть, если тебя это устраивает.
― Конечно, меня это устраивает. Я давно знакома с Полой и Реем, но все совсем не так.
― А как?
― Так! Мы не женаты...
Она собиралась сказать пока, но передумала, потому что знала, что Том начнет выспрашивать у нее, когда свадьба.
― Все не настолько серьезно. Во-первых, я живу здесь, и мы не торопимся. Мы оба еще так молоды.
― Тебе еще лет пять до тридцатилетия, Хелен, ― мрачно заявил он. ― Готов поспорить, что его родители к этому возрасту уже были женаты, раз они отмечают двадцатипятилетнюю годовщину.
― Тогда люди женились в более раннем возрасте и в любом случае...
Она собиралась и дальше спорить, но заметила, что у него блестят глаза.
― Ты такой выдумщик.
Он широко улыбнулся.
― Отправляйся на их вечеринку. Может, даже повеселишься.
― Я не говорила, что точно пойду, ― солгала она, не совсем понимая почему. ― Это не так уж важно.
― Тогда ладно, если ты туда не едешь, может, тогда вместо этого поедешь со мной на встречу с фермером Маршем Младшим?
― Может, и поеду, ― ответила она.
***
Когда этим полуднем Йен Брэдшоу вернулся за свой стол, его кое-что ожидало: простой коричневый конверт без печатей, адреса и даже имени. Брэдшоу мог только предполагать, что конверт для него, потому что его положили на его место. Он взял его, но, прежде чем открыть, огляделся вокруг, пытаясь понять, откуда он. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Брэдшоу открыл конверт, вытащил оттуда фотографию и изучил. Он без сомнений узнал сам снимок, но кое-что тут было другим. Фотография была снята в отпуске много лет назад. Это была шумная авантюра, на развязном снимке запечатлены он и мужчина, идущие в обнимку и пьяно кричащие на камеру. Его беспокоило не лицезрение этой старой фотографии, а тот факт, что кто-то подделал фото.
Лицо второго мужчины было заменено другим. На его месте расположилось улыбающееся лицо Эдриана Уиклоу. Теперь на фотографии Брэдшоу обнимал убийцу детей, они оба улыбались, как будто были лучшими друзьями.
Брэдшоу подумал, что, возможно, над ним сыграли шутку коллеги, подразумевалось, что он посмеется, тоже пошутит, а затем отправит фото в мусорную корзину, вероятно, с оговоркой: «неплохо, ребята». Он знал, что почти или вообще нет смысла выказывать недовольство или винить автора.
Он все это знал, но ничего не мог с собой поделать.
Когда он поднял взгляд и увидел, что все по-прежнему сидят за своими столами, не обращая на него внимания, внутри у Брэдшоу что-то щелкнуло.
― Считаете, это забавно? ― он произнес слова достаточно громко, так что все присутствующие в комнате повернулись к нему. ― Так ведь?
Никто не произнес и слова.
Это лишь еще сильнее разозлило Брэдшоу.
Брэдшоу готов был выйти из себя. Он хотел разнести комнату вдребезги, перевернуть столы и швыряться во многих из присутствующих вещами. Он им покажет. Больше всего он желал понять, кто устроил этот глупый розыгрыш и избить его до полусмерти.
― Этот человек, ― напомнил он им, ― убивал детей.
Он дал им время осознать это. Его коллеги смотрели на него, казалось, лишившись дара речи.
― Он убивал маленьких детей, а я должен сидеть напротив него и выслушивать, и вы считаете, что это забавно? Да что с вами не так?
По тому, как они на него смотрели, было ясно, что, по крайней мере, некоторые из них не имели малейшего понятия, о чем он говорит, а те, кто имел, не собирались выдавать себя. Он поднял фотографию выше, чтобы они все могли ее увидеть.
― Что бы вы чувствовали, если это вашего ребенка удушили и похоронили где-нибудь в канаве?
Молчание.
Именно молчание толкнуло его за грань.
― Кто это сделал? ― потребовал ответа он. ― Кто потратил рабочее время, чтобы состряпать это? Если вы гордитесь своей поделкой, тогда признайтесь в этом!
Он бросил глазами вызов каждому, но не получил ответа.
― Ну, давайте! ― заревел он.
― Брэдшоу.
Одно единственное слово было произнесено негромко, но остановило его. Кейт Теннант стояла на пороге своего офиса.
― Не мог бы ты зайти, пожалуйста? ― спокойно попросила она.
Он посмотрел на нее и ничего не сказал. Йен повернулся и обвел взглядом своих коллег, людей, к которым до этого момента испытывал хоть немного уважения. Теперь же чувствовал, что они все могли участвовать в шутке, и, если они так к нему относились, то могут катиться в ад.
Брэдшоу вошел в офис инспектора Теннант. Она уже вернулась за свой стол.
― Закрой дверь, ― сказала она ему.
Он сделал, как его просили, но тотчас же почувствовал себя животным, запертым в клетку и переполненным адреналина. Снаружи, детективы просто вернулись к работе, словно ничего и не произошло.
― Ублюдки, ― прошипел он, а затем повернулся к Теннант, за ним наблюдавшей. Он направил палец на инспектора. ― Даже не пытайтесь устроить мне выговор, ― сказал он ей, его не волновало, как это прозвучало. В глазах Йена произошедший взрыв был полностью обоснован.
― И не собиралась.
Затем он вспомнил, что все еще держит в руках фотографию и специально положил ее на стол перед ней, чтобы она могла разделить его гнев.
― Бестактно, ― ровно заметила она.
― Все, что вы можете сказать? ― он ожидал большего.