― Нет, ― согласился Уиклоу. ― Не в этом.
― Если они вписываются в широкий профиль, то сойдут.
― А этот профиль?
― Они просто должны быть юными, ― ответил Брэдшоу. ― Но не потому, что это ваш пунктик, не потому что их легко можно побороть. Вы очень сильный мужчина. Есть лишь одна причина, по которой вы предпочитаете детей взрослым.
― Какая?
― У них впереди целая жизнь, ― сказал Брэдшоу, а вы забираете ее у них вот так.
Брэдшоу щелкнул пальцами, и глаза Уиклоу расширились от удивления. ― Вот чем вы наслаждаетесь, крадете все эти годы, забираете всю жизнь в самом ее начале, лишаете их всего, кем они могли бы стать.
― Очень хорошо, детектив, ― с одобрением произнес Уиклоу и даже подмигнул. ― Вы, определенно, нащупали верную почву. Я впечатлен, ― добавил он, ― но, пожалуйста, продолжайте.
Теперь Брэдшоу едва мог выговорить слова.
― Когда вы убиваете, для вас настоящее удовольствие видеть их глаза, ― удалось выдавить ему. ― Или, по меньшей мере, то, что в них. Дело не в телах, ― сказал ему Брэдшоу. ― Вот почему никогда не было сексуального мотива. Дело в жизненной силе, которую вы забираете.
― Почему глаза? ― спросил Уиклоу. Он казался искренне тронутым тем, что Брэдшоу про них упомянул. ― Расскажите мне.
― Потому что они окна души, ― сказал Брэдшоу, ― и вам нравится смотреть прямо в них, в то время как вы убиваете своих жертв.
― Почему? ― теперь он почти умолял. ― Почему мне нравится это делать? Расскажите мне, ― взмолился он.
― Так вы видите, как в них угасает жизнь, ― ответил Брэдшоу. ― Этого вы и желаете, вот почему вам нужно видеть их глаза. Вам нравится смотреть, как в них гаснет свет.
Эдриан Уиклоу смотрел на Брэдшоу взглядом, напоминающим изумление. Он открыл рот, но, казалось, не мог произнести и слова. Брэдшоу подскочил на месте, когда в комнате раздался неожиданный звук.
Единственный хлопок был громким и сильным, он прорезонировал в теле Брэдшоу. Уиклоу подождал, когда тот затихнет, а затем хлопнул еще раз и еще. Мужчина каждый раз широко разводил сцепленные руки и сводил их вместе. Он повторил этот медленный хлопок четыре или пять раз. Только тогда до Брэдшоу дошло, что тот делает.
Уиклоу ему аплодировал.
― Лучшее объяснение, что я слышал. Не думал, что вы до такого могли додуматься. Когда вы впервые сюда вошли в своем дешевом костюме и с дурными манерами, я подумал: «Ну, здесь мы далеко не уедем», но вы превзошли мои ожидания. Никакой псевдоинтеллектуальной ереси. Вы заглянули в мое сердце и поняли меня!
― Понимать не значит принимать, Уиклоу, ― напомнил ему Брэдшоу.
Уиклоу фыркнул.
― Как жаль, я буду скучать по нашим милым маленьким беседам. Однако, скажите мне, как вы смогли это понять, когда те предположительные умники с учеными степенями не смогли?
― Они сравнивали вас с другими, ― сказал Брэдшоу. ― Я же исходил из того, что вы уникум.
Уиклоу понравился этот комментарий.
― Продолжайте.
― Поначалу я делал то же, что и они. Читал книги, изучал других серийных убийц, пытался сравнивать ваше поведение. Пытался вписать то, что вы совершили в уже существующую и четкую категорию.
― Но не смогли, ― Уиклоу произнес эти слова с некоторым удовлетворением.
― Нет, потому что таких, как вы, еще не было.
После этих слов Уиклоу, казалось, начал излучать гордость.
― Вы исключение из правил, ― сказал Брэдшоу. ― И, как только я понял, что могу вернуться к вашей книге и прослушать ее с другой точки зрения, не как врач или ученый, но как обычный человек. Тогда я понял, почему вы совершали то, что совершали.
― Экстраординарно, ― прокомментировал Уиклоу. ― Тем не менее, вы правы. Мне хочется убивать их именно из-за их жизненных сил. Некоторые назовут это деструкцией, но я не согласен. Я бы назвал это в своем роде креативным.
― Вы создаете альтернативную реальность, ― просто заметил Брэдшоу.
― Да! Ах, отправляйтесь в старший класс, детектив! Верно, я создаю целый новый мир без них. Представьте себе тысячи, миллионы крошечных взаимодействий, которые они совершили бы с другими людьми, если бы я не прикончил их? Те мои субъекты жили бы дальше, может быть, годы и годы, вероятно, до старости. Они бы выросли, повстречали кого-нибудь, женились и завели детей, а их дети потом сделали тоже самое, а затем субъект стал бы стариком или старухой с внуками, может, даже правнуками. Целая семья, просуществовавшая бы десятилетия, оказалась вычеркнута из истории мира.
― Но вы помешали этому. Забрали это у них.
― Я положил конец всем этим бесчисленным вероятностям всего лишь при помощи приложенного давления протяженностью несколько секунд. А, когда погас их свет, вместе с ним исчез целый другой мир, словно погаснувшая свеча.
Он поднял палец и подул на эту воображаемую свечу, чтобы проиллюстрировать свои слова. Брэдшоу видел восторг в глазах Уиклоу. Он этим наслаждался. Не удивительно, что ему нравилось быть в тюрьме. Он мог воскресить в памяти воспоминания о каждой из своих жертв, упиваясь чудовищностью того, что он с ними сделал снова и снова.
― Возможно, вы правы, детектив. Это власть. Власть изменять мир, по одному предмету за раз.
― Я готов больше поговорить об этом: сегодня, завтра, ― начал перечислять Брэдшоу. ― Я не против, но сперва...
― Но сперва?
Его, казалось, разозлило, что детектив прервал его речь.
― У нас сделка, помните? Я выясняю, почему вы делаете то, что делаете, а вы платите мне тем, что рассказываете, где похоронены тела, а затем раскрываете, что на самом деле произошло с Сьюзан Верити.
― Ах, да, наша сделка, ― Уиклоу произнес эти слова так, словно Брэдшоу напомнил ему о чем-то грязном и неприятном. ― Ну, с этим возникнут сложности.
― Какие еще сложности?
― Это было так давно.
Осознание того, что его подозрения в том, что Уиклоу не выполнит свою часть сделки, разозлило Брэдшоу.
― Не пытайтесь выкрутиться, Уиклоу. Вы поклялись, что расскажете мне.
― Честно... после всего этого времени... не могу сказать вам, где похоронены дети, да и зачем вам это? Они уже давно разложились, детектив. Хоронить нечего.
― Тем не менее, семьи...
― Семьи! Только о них мне и твердят! Семьи и их страдания! Что насчет моих страданий? ― запричитал он.
― У нас было соглашение, ― голос Брэдшоу был тихим и зловещим. Непроизвольно, он сжал ладонь в кулак, что не скрылось от глаз Уиклоу.
― Ну, я его разрываю. Я передумал, ― самодовольно произнес Уиклоу. ― Что вы будете делать, детектив, изобьете меня? Готов поспорить, вам бы хотелось. Все вы полицейские, в конце концов, к этому прибегаете, когда не получаете то, чего хотите? Я умирающий человек, так что навредить еще сильнее вы не сможете.
― Ты ублюдок, Уиклоу, ― сорвался Брэдшоу. ― Однажды ты будешь гореть в аду.
― Нет, не буду. Ни один из нас в это на самом деле не верит. Не пытайтесь обманывать меня, утверждая обратное.
― У нас была сделка, ― с отчаяньем произнес Брэдшоу.
― А я сказал вам, когда вы впервые сюда вошли, что вам стоит быть повежливее.
Он улыбнулся детективу.
― Хотел бы помочь вам, но ничем не могу.
Глава 44
Эдриан Уиклоу смотрел на Брэдшоу взглядом, напоминающим изумление. Он открыл рот, но, казалось, не мог произнести и слова. Брэдшоу подскочил на месте, когда в комнате раздался неожиданный звук.
Единственный хлопок был громким и сильным, он прорезонировал в теле Брэдшоу. Уиклоу подождал, когда тот затихнет, а затем хлопнул еще раз и еще. Мужчина каждый раз широко разводил сцепленные руки и сводил их вместе. Он повторил этот медленный хлопок четыре или пять раз. Только тогда до Брэдшоу дошло, что тот делает.
Уиклоу ему аплодировал.
― Лучшее объяснение, что я слышал. Не думал, что вы до такого могли додуматься. Когда вы впервые сюда вошли в своем дешевом костюме и с дурными манерами, я подумал: «Ну, здесь мы далеко не уедем», но вы превзошли мои ожидания. Никакой псевдоинтеллектуальной ереси. Вы заглянули в мое сердце и поняли меня!
― Понимать не значит принимать, Уиклоу, ― напомнил ему Брэдшоу.
Уиклоу фыркнул.
― Как жаль, я буду скучать по нашим милым маленьким беседам. Однако, скажите мне, как вы смогли это понять, когда те предположительные умники с учеными степенями не смогли?
― Они сравнивали вас с другими, ― сказал Брэдшоу. ― Я же исходил из того, что вы уникум.
Уиклоу понравился этот комментарий.
― Продолжайте.
― Поначалу я делал то же, что и они. Читал книги, изучал других серийных убийц, пытался сравнивать ваше поведение. Пытался вписать то, что вы совершили в уже существующую и четкую категорию.
― Но не смогли, ― Уиклоу произнес эти слова с некоторым удовлетворением.
― Нет, потому что таких, как вы, еще не было.
После этих слов Уиклоу, казалось, начал излучать гордость.
― Вы исключение из правил, ― сказал Брэдшоу. ― И, как только я понял, что могу вернуться к вашей книге и прослушать ее с другой точки зрения, не как врач или ученый, но как обычный человек. Тогда я понял, почему вы совершали то, что совершали.
― Экстраординарно, ― прокомментировал Уиклоу. ― Тем не менее, вы правы. Мне хочется убивать их именно из-за их жизненных сил. Некоторые назовут это деструкцией, но я не согласен. Я бы назвал это в своем роде креативным.
― Вы создаете альтернативную реальность, ― просто заметил Брэдшоу.
― Да! Ах, отправляйтесь в старший класс, детектив! Верно, я создаю целый новый мир без них. Представьте себе тысячи, миллионы крошечных взаимодействий, которые они совершили бы с другими людьми, если бы я не прикончил их? Те мои субъекты жили бы дальше, может быть, годы и годы, вероятно, до старости. Они бы выросли, повстречали кого-нибудь, женились и завели детей, а их дети потом сделали тоже самое, а затем субъект стал бы стариком или старухой с внуками, может, даже правнуками. Целая семья, просуществовавшая бы десятилетия, оказалась вычеркнута из истории мира.