― Что она натворила?
― Она была арестована за участие в долгосрочной афере, включающей в себя обнищавшего аристократа, фальшивую недвижимость в Испании и сотни тысяч фунтов стерлингов пропавших вкладов дюжин жертв.
― Она отбывала срок?
― В конце ей даже предъявили обвинения. Аристократишка неожиданно взял все на себя и заявил, что это все было его идеей. Она была всего лишь девушкой, не понимавшей, что это афера. Он получил четыре года, а она вышла сухой из воды.
― Должно быть, кто-то перекинулся с ним словечком.
― Тоже так думаю. Мой человек в столичной полиции думает, что он был козлом отпущения. Они использовали его, чтобы прибавить респектабельности своей схеме, но именно она стояла за самой аферой. Семья Флинн ему пригрозила, и он взял на себя всю вину.
Том протяжно выдохнул, успокаиваясь.
― Тогда ладно, каково ее настоящее имя?
― Это-то и самое интересное, ― сказал Брэдшоу, показав на фотографию. ― Это Мия Флинн, дочь Падраига Флинна и сестра Фергуса и юного Эйдана.
― Боже правый.
― Извини, Том, но похоже ты переспал с принцессой мафии.
Пока мужчины пили следующую пинту, ни один из них не говорил. Вместо этого, они торжественно пили, пока Том переваривал тот факт, что он встречался с дочерью и сестрой одних из самых печально известных своей жестокостью мужчин в Британии. Даже, если Брэдшоу и хотел утешить Тома, таких слов просто не существовало, так что он испробовал единственные два, которые в данный момент имели хоть какой-то смысл.
― Еще по одной?
Том кивнул, и Брэдшоу пошел принести еще две пинты из бара.
Брэдшоу посчитал, что, если он не может нормально утешить Тома, то, по крайней мере, может помочь ему в этой ситуации.
― Я спросил своего парня из столички о том частном сыщике, о котором ты мне рассказывал, ― сказал Брэдшоу, ― том, которого избили. Думаю, я знаю причину, по которой ему переломали ноги.
― Наверное, потому что он водил их за нос и не приносил никаких результатов, ― сказал Том.
― Он играл за обе команды, ― когда Том его не понял, Брэдшоу пояснил: ― Скажем, ты думаешь, что твоя жена изменяет тебе, так что ты нанимаешь частного детектива, чтобы он поймал ее с поличным, и он так и делает. Предполагается, что он сохранит это в тайне и доложит тебе так, чтобы она не знала. Ты можешь решить устроить разборки, развестись с ней, остаться, и т.д.
― Верно.
― Но вместо того, чтобы донести на нее, наш частный детектив подходит к жене и объясняет, что его нанял ее муж. Он может рассказать мужу, что она ему изменяет, или он может сказать, что не нашел против нее никаких улик и сделать так, чтобы эта маленькая проблемка исчезла, но она должна заплатить ему.
― Шантаж, ― заметил Том. ― Мое сочувствие к этому частному сыщику только что растворилось без следа. Так ты думаешь, он мог подойти к Джесс и попытаться выкачать у девушки денег вместо того, чтобы сдать ее.
― Он проворачивает такое не в первый раз, согласно словам моего источника в столице. С обычным клиентом риск минимален, но, вероятно, он не знал, какая семья его наняла...
― Это объясняет, почему он нашел Джесс, но позволил ей ускользнуть, как песок сквозь пальцы. Обычно, от него следовало бы ожидать, что он предупредит своего нанимателя и позволит им самим к ней отправиться, но он поговорил с Джесс сам, и она сбежала.
― Это можно понять, ― сказал Брэдшоу. ― Думаю, он не мог объяснить этого своему нанимателю, а они не склонны прощать ошибок.
― Это объясняет две сломанные ноги, ― сказал Том. ― Мия Флинн поняла, что мне нужно будет знать, искал ли кто уже Джесс. Я бы последовал по их стопам и, вероятно, услышал о том, что кто-то уже задавал вопросы. Она обставила все так, будто предупреждала меня быть осторожным.
― Тебе стоит быть осторожным, ― предупредил его Брэдшоу. ― Ты уже расстроил половину гангстеров в Ньюкасле, а Флинны контролируют большую часть Лондона. Если они тоже отправятся по твою душу, тебе придется рыть ров вокруг своего дома.
― Я тебя услышал, ― сказал Том, ― и я тебе должен.
Он полез в свою сумку и вытащил конверт.
― Надеюсь, это подойдет для уплаты моего долга.
Он передал конверт Брэдшоу, который открыл его и высыпал оттуда несколько печатных страниц.
― Выглядит потрясающе, ― Йен подивился результату трудов Тома. ― Ты даже сделал заголовок с названием газеты. Как тебе это удалось?
― Настольное издательство. Я могу написать статью, добавить картинки и рамки, заголовки и подписи, все благодаря нашему дорогущему компьютеру.
― Спасибо за помощь, ― поблагодарил Брэдшоу.
― Как я и сказал, я должен тебе. Я заставил тебя помочь криминальной семье найти ключевого свидетеля. Я почти заставил тебя стать соучастником убийства.
― Я бы никому об этом не рассказал, если бы и ты промолчал. Если бы кто-то спросил, я бы сказал, что у тебя были подозрения насчет Лены... прости, Мии... и ты попросил меня проверить для тебя ее историю.
― Но это же не правда, офицер, ― с иронией произнес Том.
― Это одна из версий правды, ― ответил Брэдшоу, ― та, которая устраивает меня значительно больше.
― И ты еще не детектив-инспектор?
Затем Брэдшоу внимательно прочитал написанное Томом, вчитываясь в каждое слово.
― Что думаешь? ― спросил Том, когда тот закончил.
― Думаю, что весьма вероятно, это лучшее, что ты когда-либо писал.
― Спасибо, но сработает ли это?
― Не знаю, ― признался Брэдшоу. ― Может быть. Кстати, это было идеей Хелен.
― Это предложила Хелен? ― Том был шокирован.
― Не конкретно это, но она сказала, что единственный способ заставить Эдриана Уиклоу рассказать все, что он знает, это найти способ заинтересовать его в результате.
Брэдшоу потряс в воздухе фальшивой газетой.
― И я думаю, это будет ему не безразлично. Полагаю, совсем-совсем не безразлично.
Глава 49
Знакомая фигура вышла из Даремской тюрьмы, когда детектив прибыл. Йен Брэдшоу видел за свою карьеру множество раздавленных людей. Людей арестованных за смертные преступления, а затем отправленных отбывать долгие тюремные сроки, в конце которых их ждет мало надежды на что-то лучшее. Людей, потерявших любимых в результате убийства или несчастного случая, таких как Барри Мид, прожившего годы и годы в подавленности и горе. Но Отец Нунан выглядел таким же опустошенным, как и они, когда покидал тюрьму тем утром.
― Отец Нунан? ― позвал Йен. Священник повернулся к Брэдшоу, выглядя так, словно сам Бог лично отлучил его от церкви. ― Что такое?
***
Эдриан Уиклоу этим утром выглядел еще более самодовольным, чем обычно.
― Я только что видел снаружи Отца Нунана, ― поведал ему Брэдшоу.
― Он все еще на меня дуется?
Опять этот невинный тон, будто Уиклоу не имел ни малейшего понятия, как он мог кого-то оскорбить.
― Он сказал, что вы поменяли веру, ― сказал ему Брэдшоу.
― Верно.
― Но не на католицизм? ― спросил Брэдшоу. ― А ислам.
― Да.
У Уиклоу заблестели глаза.
― Немного неожиданно, эта абсолютная смена веры?
― Вам она может казаться неожиданной, детектив, но у меня осталось очень мало времени.
― Как долго вас здесь навещал Отец Нунан, Уиклоу?
― Дважды в неделю на протяжении четырнадцати лет.
― Правда? И, по тому, что я слышал, он единственный, кто вас навещал после смерти вашей матери, ― он задумался. ― В сумме это дает четырнадцать тысяч часов, которые потратил на вас этот человек, и так-то вы ему отплатили? Послав его куда подальше, а затем притворяясь, что вам нужен имам, когда вы будете умирать? Что за шутки?
― Я расскажу вам, что за шутка: предполагаемый святой отец привязался к убийце, надеясь спасти его от гнева Господа Всемогущего и заслужить себе место на небесах. Отец Нунан хотел быть здесь в самом конце, держа в одной ладони мою руку, а в другой Библию, пока я испускаю свой последний вздох. Он надеялся прославиться за мой счет. Теперь он узнал правду. Он тратил свое время.
― Тогда я больше не буду тратить свое.
― А я все гадал, когда до вас наконец дойдет. Я передал охране на воротах, что больше не желаю вас видеть.
― И все же вы тут. Я подумал, что вы захотите прочитать это.
Он передал Уиклоу конверт.
― Что это?
― Ваш некролог.
Впервые Брэдшоу увидел неуверенность на лице Уиклоу. На самом деле он выглядел потрясенным.
― Мой...
― Некролог, ― повторил Брэдшоу. Это слово он произнес медленно.
Уиклоу посмотрел на конверт, потом снова на Брэдшоу, который взирал на него со спокойствием. Убийца детей открыл конверт и вытащил страницы, написанные Томом.
― Где вы это достали?
― Мой друг журналист крайне заинтересовался, когда я рассказал ему, что я выслушал вашу историю.
― Журналистам нельзя иметь доступа к моим мемуарам, ― напомнил ему Уиклоу.
― Не напрямую, но, если кто-то прослушает вашу книгу, а затем сольет информацию журналисту, ну, с этим ничего нельзя поделать, особенно, если вы мертвы и все такое.
― Что вы сказали?
― Я говорю, что мой друг уже осведомлен об информации, которой нет у других журналистов, что значит, что он идеальный кандидат для написания некролога о детском убийце Эдриане Уиклоу. Он напишет такой сногсшибательный некролог, что его захочет напечатать каждая газета в стране.
― Они могут писать, что хотят. Они никогда меня не понимали. Вы думаете, мне есть дело до того, что они скажут обо мне, когда я умру?
― Да, ― ответил Брэдшоу. ― Думаю, вам будет дело.
Его слова были произнесены с такой уверенностью, что Уиклоу принялся читать текст.
Бежали секунды. Брэдшоу наблюдал, как Уиклоу молча читает статью Тома. В комнате повисла такая тишина, что Брэдшоу слышал, как за окном щебечут птицы. Дочитав до середины страницы, Уиклоу вспылил.
― Что, черт побери, это такое?
― Я же сказал вам, Уиклоу, это ваш некролог, повествование о вашей жизни, которое опубликует каждая газета, когда вас положат в землю. Я собираюсь лично присутствовать.