; так же поступает и Д. Гоулер[198].
Мы решили не выносить собственного суждения по этому поводу: в 1985 году, когда была издана фундаментальная работа Сандерса «Иисус и иудаизм» и начал многолетние исследования «Семинар по Иисусу», явно обозначился новый этап, а закончился ли он и когда – вопрос спорный.
2. Эрнст Кеземан
Эрнст Кеземан (Ernst Käsemann, 1906–1998) был учеником Бультмана, под чьим руководством он написал диссертацию об образе «тела Христова» в Посланиях апостола Павла. Будучи пастором, в 1937 году он был схвачен гестапо и посажен под арест за проповедь, в которой говорил о языческой природе нацистской идеологии. Впоследствии Кеземан был мобилизован в вермахт и после 1945 года находился в лагере для интернированных. Впоследствии Кеземан вернулся к научной деятельности, преподавал в Марбурге и Тюбингене[199].
20 октября 1953 года на собрании учеников Бультмана в Марбурге Кеземан выступил с докладом «Проблема исторического Иисуса», который в следующем году был опубликован в журнале Zeitschrift für Theologie und Kirche. Кеземан резко выступил против подхода Бультмана, который считал, что для понимания христианства (как академического, так и экзистенциального) личность исторического Иисуса не имеет решающего значения. Кеземан назвал такую позицию «современным докетизмом» и указал, что без привязки к истории образ Иисуса можно интерпретировать как угодно. Вероятно, он намекал на квазибогословские работы авторов, писавших об «арийском Иисусе» (см. параграф 2 главы 2).
Однако признание исторической проблематики важно и для самой христианской веры (и здесь Кеземан выступает с богословских, а не сугубо академических позиций): если прямую связь между историческим Иисусом и Христом веры невозможно обнаружить, то все христианское вероучение ничем не отличается от мифов.
Кеземан прежде всего настаивает, что исследователи Нового Завета должны отказаться от «скептического» взгляда на евангельский текст. Естественно, Кеземан не призывает к sacrificium intellectus («жертвоприношению разума») и возвращению исследований в докритическую эпоху. Учитывая все новейшие достижения новозаветной библеистики, он пытается доказать, что даже с учетом богословской рефлексии между историческим Иисусом и запечатленным в Евангелиях образом Христа существует неразрывная преемственность. Он так пишет о том, через какие изменения проходила история об Иисусе в ранней Церкви:
Многие исследователи поддались искушению и посчитали, что из‐за этих изменений в истории христианства на раннем этапе произошел разрыв. Однако на самом деле эти изменения свидетельствуют о непрерывности традиции[200].
Это заявление было эпохальным. Начиная с Реймаруса и вплоть до работ Вреде большинство участников «Поиска…» осознанно или неосознанно исходили из той предпосылки, что исторический Иисус и Христос церковной веры – два разных образа, между которыми не существует практически никакой преемственности. Прежде считалось: можно в Евангелиях услышать какие-то отзвуки реальной истории, но не более того. Кеземан пишет об этом так:
Радикальный критицизм в ходе длительных и мучительных поисков ядра евангельской традиции нашел не исторического Иисуса, как он ожидал, а керигму христианства. В итоге критицизм решил вообще отбросить идею о том, что жизнь Иисуса может быть реконструируема на основе Евангелий[201].
Однако в канонических Евангелиях (Кеземан не рассматривал апокрифические тексты как достоверные источники) образ исторического Иисуса может быть обнаружен, если исследователи не будут стоять на гиперкритических позициях в отношении того образа Иисуса Христа, с которым они встречаются в евангельском тексте:
Исторический Иисус запечатлен в Новом Завете… не таким, каким Он Сам видел Себя, не как просто человек, но как Господь Церкви, поклоняющейся Ему[202].
Следует отметить, что на Кеземана оказала значительное влияние «школа критики форм». Вот как об этом пишут Петр Покорны и Ульрих Геккель:
Открытием школы истории форм стало то, что послепасхальная проповедь оказала влияние на то, как выглядят синоптические Евангелия. <…> В 60‐е годы XX в. такие ученые, как Эрнст Кеземан <…> стали описывать то, как изображение Иисуса мотивировалось Его воскресением, когда писавшие стремились показать, что Воскресший есть не кто иной, как Распятый. <…> Представители нового подхода осознают, что всякое исследование Иисуса должно учитывать керигматические потребности послепасхальных общин, а с другой стороны, ориентироваться на земного Иисуса. При этом приобретается то понимание, что и пасхальная вера сохраняет интерес к истокам[203].
Таким образом, исходная методологическая посылка Кеземана – доверие к евангельскому тексту и признание определенной преемственности между историческим Иисусом и Христом ранней Церкви. В качестве более формального метода работы, благодаря которой можно осуществить реконструкцию образа исторического Иисуса, Кеземан называет метод несводимости, который сформулировал его наставник Бультман (см. параграф 3 главы 2). Кеземан признает, что этот метод «позволяет получить более-менее надежные данные»[204]. Например, анализ «антитез» в Евангелии от Матфея (Мф 5: 21–48) свидетельствует о том, что Иисус показывал, что его проповедь более значима, чем Закон Моисея. Кеземан считает, что эти фрагменты евангельского текста выдерживают проверку критерием несводимости и тем самым являются аутентичными. На основании анализа этих отрывков Кеземан утверждает, что Иисус намеренно ставил Себя выше Моисея, чтобы продемонстрировать Свой мессианский статус. Также проверку этим критерием выдерживают повествования о нарушении Иисусом ритуальной чистоты, субботних ограничений, правил общения с грешниками. Если добавить к этому еще ряд фактов, историчность которых не вызывает серьезных сомнений (например, что Иисус проповедовал в Галилее, имел учеников, был известен как чудотворец и т. д.), то можно отчасти прийти к целостному образу исторического Иисуса. Конечно, Кеземан отвергает идею вернуться к «либеральным» жизнеописаниям Иисуса, с их психологизмом, целостной историей без лакун и т. д. Материала для подобной реконструкции евангельские тексты не предоставляют. Однако они дают достаточно информации, чтобы воссоздать целостный образ исторического Иисуса, который не распадался бы на части.
Хотя в своей лекции Кеземан не пытался представить собственную реконструкцию Иисуса, поскольку его выступление было посвящено прежде всего методологической проблематике, все же он утверждал, что подлинное учение исторического Иисуса находилось в противоречии с современным Ему иудаизмом и именно религиозный конфликт с единоплеменниками привел к смерти Иисуса:
Иисус чувствовал, что превосходит в Своей суверенной свободе слова Торы и авторитет Моисея. Эта свобода не только потрясла основы иудаизма и привела к смерти Иисуса, но и разрушила фундамент древнего мировоззрения с его антитезой сакрального и профанного и демонологией[205].
Хотя в докладе Кеземана не рассмотрена всерьез идея о том, что основной конфликт исторического Иисуса возник с иудеями Его времени по вопросу об интепретации Закона, в дальнейших работах авторов третьей четверти XX века она будет занимать важное место. Как уже было сказано, Кеземан (как впоследствии и продолжатели его программы) будет использовать критерий несводимости для оценки аутентичности евангельского текста. Но поскольку он подчеркивает, что между Христом ранней Церкви и историческим Иисусом существует явная преемственность, «несводимость» к христианскому вероучению трактуется Кеземаном и последующими авторами рассматриваемого периода обтекаемо. Несводимость учения к воззрениям и практиками иудаизма I века особо акцентировалась коллегами Кеземана, из‐за чего в исследованиях третьей четверти XX века будут наиболее ярко описываться и учитываться конфликты между Иисусом и представителями различных течений иудаизма, в первую очередь фарисеями и саддукеями.
Итак, основные положения Э. Кеземана выглядят следующим образом.
1. Евангельское повествование при соответствующем критическом исследовании может предоставить материал для реконструкции целостного образа исторического Иисуса.
2. Между образом Христа ранней Церкви и историческим Иисусом существует преемственность; исследуя богословски осмысленный образ Христа, можно прийти к обоснованным выводам об историческом Иисусе.
3. Основным методом оценки аутентичности евангельского текста служит критерий несводимости аутентичного материала к более поздней христианской вере и иудаизму I века.
3. Эрнст Фухс
Эрнст Фухс (Ernst Fuchs, 1903–1983) был ассистентом у разработчика метода «критики форм» Карла Людвига Шмидта, учился у Бультмана, под руководством которого защитил диссертацию «Соотношение веры и дел в „Пастыре Ермы“». Как и Бультман, Фухс находился под влиянием философии Хайдеггера, однако в отличие от своего учителя он вдохновлялся идеями позднего периода философствования Хайдеггера. Это влияние прослеживается в оригинальной программе «Новой герменевтики» Фухса[206].
Спустя три года после выступления Кеземана, 25 мая 1956 года Фухс прочел в университете Цюриха одноименную лекцию «Проблема исторического Иисуса». В отличие от Кеземана, который видел путь к получению сведений об историческом Иисусе в применении критерия несводимости, Фухс доказывает, что аутентичный образ Иисуса в Евангелиях запечатлен в тех повествованиях, в которых совпадают учение Иисуса (выраженное в речениях и притчах) и Его поступки. Как заявил Фухс, «Поступки Иисуса были реальным воплощением Его учения»