[270] вряд ли возможно. Если образ Иисуса в Евангелии от Марка – это лишь образ, сформированный в общине, к которой принадлежал евангелист, то идея о том, что «исторический Иисус» является центром и источником христианской веры, рассыпается на глазах[271].
Итак, главными для Нормана Перрина были следующие моменты.
1. Изначально он считал, что изучение исторического Иисуса имеет ключевое значение для богословия, однако в конце жизни пришел к выводу, что «Поиск исторического Иисуса» должен осуществляться безотносительно к богословской проблематике; в любом случае для богословия эта тема исследований бесполезна.
2. На основании программы «критики форм» Перрин формулирует три критерия оценки аутентичности евангельского текста:
– критерий несводимости,
– критерий совместимости,
– критерий множественности свидетельств.
3. Применяя эти критерии, можно выявить аутентичное учение Иисуса, центром которого является наступление Царства Божьего.
4. Наступление Царства Божьего Иисус видел как приход владычества Бога, к которому должен быть готов каждый человек; метафорический язык, которым Иисус описывал наступление Царства, был превратно понят Его последователями, в результате чего возникла развитая христианская апокалиптика.
5. Начиная с 1960–1970‐х годов Перрин, работая в рамках «школы критики редакций», занимает более скептическую позицию, согласно которой выявить аутентичную информацию об Иисусе из Евангелий не представляется возможным.
8. Прочие участники «Поиска исторического Иисуса» третьей четверти XX века
Помимо рассмотренных выше авторов, в третьей четверти XX века в «Поиске исторического Иисуса» участвовало множество исследователей. Рассматривать каждого из них в отдельности, однако, излишне, поскольку их работы воспроизводят примерно один и тот же образ исторического Иисуса. В целом их работы довольно схожи в реконструкциях с образом исторического Иисуса, который представлен Борнкамом или Доддом.
Прямым продолжателем Кеземана, Фухса и Борнкама в Германии был Ганс Концельман (Hans Conzelmann, 1915–1989). В работе «В центре времени» (1954), посвященной рассмотрению Евангелия от Луки, Концельман доказывает, что повествование Луки, несмотря на постулированную цель «все сначала и по порядку описать» (Лк 1: 3), отражает не реальную хронологию жизни Иисуса и Его учеников, а Heilsgeschichte – «историю спасения». «История спасения» – это богословская схема восприятия истории, наиболее отчетливо воплощенная в книгах Луки (Евангелие и Деяния). Тем самым Концельман показал, что в основании евангельской хронологии лежит не реальная история, а богословская концепция. В небольшой работе «Иисус» (1973), которая была расширенной версией статьи «Иисус Христос», написанной Концельманом для энциклопедии «Религия в истории и современности» (1959), он развивает экзистенциалистские идеи о том, что Царство Божье, провозглашаемое Иисусом, наступает в момент принятия человеком Его вести. Философско-богословскую разработку идеи «истории спасения», а также интерпретацию евангельского повествования исходя из этой идеи продолжили Оскар Кульман (Oscar Cullmann, 1902–1999) и Леонард Гоппелт (Leonhard Goppelt, 1911–1973).
Англичанин Джеймс Робинсон (James McConkey Robinson, 1924–2016) в работе «Новый Поиск исторического Иисуса» (1959) назвал современный ему этап «новым Поиском…», который, по Джеймсу, характеризуется, во-первых, освобождением исследований об Иисусе от богословских предпосылок, во-вторых, использованием методологии Бультмана и его учеников (Кеземана, Фухса и т. д.). С методологической точки зрения важно отметить, как Робинсон определил понятие «исторический Иисус». Отвергая философски нагруженное разделение на «historische Jesu» и «geschichtliche Christus», Робинсон формулирует более очевидное определение «исторического Иисуса», которое до начала XXI века будет отражать то, что в своих работах хотели реконструировать ученые:
Термин «исторический Иисус» не является аналогом просто «Иисусу» или «Иисусу из Назарета», как будто прилагательное «исторический» не несет никакого специального смысла. Наоборот, оно используется намеренно и отражает весьма существенное значение. «Исторический» обозначает «прошлое, реконструируемое объективно-научными методами». Соответственно, «исторический Иисус» – это та информация, которую ученый получает об Иисусе из Назарета, используя научные методы. Поэтому прилагательное «исторический» имеет особый смысл, отличный от того, что вкладывается в слово «Иисус»[272].
Это определение ключевого для «Поиска…» понятия отражает существенный прогресс, достигнутый в середине XX века. Работы авторов XVIII–XIX веков стремились реконструировать максимально целостный портрет Иисуса: мельчайшие подробности Его странствий по Галилее и Иудее, Его внутренние переживания, Его духовную жизнь и т. д., – все это делалось, чтобы создать законченный образ Иисуса. Для этого использовались как различные научные методы, так и авторское воображение, при этом в различных трудах соотношение научно верифицируемого и гипотетического материала довольно сильно разнилось. Робинсон в середине XX века строго указал границы реконструкции: только то, что возможно получить, используя научную методологию. Любая иная информация: авторские догадки, некритически взятые сведения из христианских источников, различные философские идеи – все это должно быть исключено из реконструкции образа «исторического Иисуса»[273]. Даже если реконструируемый образ исторического Иисуса и получится в чем-то ущербным и проблематичным, он все же будет научно верифицируемым и фальсифицируемым. Определение понятия «исторического Иисуса» Робинсона имело важное методологическое значение для всего «Поиска…» второй половины XX – начала XXI века.
Работы британского исследователя, упоминавшегося выше Томаса Вальтера Мэнсона (Thomas Walter Manson, 1893–1958), с одной стороны, продолжают традицию Фаррара и Эдершейма, с другой – находятся в соответствии со взглядами Додда и Иеремиаса. Мэнсон, как и его британские предшественники и последователи, проявляет значительное доверие к евангельскому повествованию; его образ исторического Иисуса практически идентичен образу Христа, запечатленному в раннехристианском богословии. Работу в рамках «Поиска исторического Иисуса» Мэнсон оценивал как значимую для современного христианского вероучения, в чем совпадал с программой Кеземана:
Если Бог действительно говорил с нами посредством жизни, смерти и Воскресения Иисуса, значит, нам необходимо знать максимально много и максимально точно об этих событиях, которые стали проводниками Божественного Откровения[274].
Эта же позиция отражена в работе «Я верю в исторического Иисуса» (1977) шотландского богослова Иана Говарда Маршала (Ian Howard Marshall, 1934–2015).
В третьей четверти XX века в Католической церкви произошли значительные изменения, которые были связаны со Вторым Ватиканским собором (1962–1965). Как было указано в параграфе 5 главы 2, с 1907 года библейские исследования в католичестве практически не развивались. Но в 1943 году папа Пий XII своей энцикликой Divino afflante Spiritu разрешил католическим библеистам использовать современные методы исследования Писания (в первую очередь речь шла о методе «критики форм»). По словам Реймонда Брауна, «По окончании Второй мировой войны энциклика Divino afflante Spiritu способствовала мощному развитию католической библеистики»[275]. Публикация инструкции Папской библейской комиссии «Историческая истинность Евангелия» (1964)[276] и важнейшей для католического вероучения Догматической конституции Dei Verbum (1965)[277] подтвердила разрешение церковных властей проводить библейские исследования любыми методами, которые ученые посчитают необходимыми. А в 1967 году папа Павел VI отменил действие энциклики Pascendi Dominici Gregis, которая на протяжении практически полувека препятствовала научной работе католических библеистов.
Впоследствии высшим иерархам Католической церкви приходилось выступать с опровержением слишком критических результатов, к которым в своих исследованиях приходили католические библеисты. Так, в 1972 году по настоятельной просьбе папы Павла VI Конгрегация вероучения опубликовала декларацию «В защиту христианских верований», в которой осуждались неортодоксальные взгляды на личность Иисуса, отраженные в работах некоторых католических участников «Поиска…». В 1992 году папа Иоанн Павел II публично заявил, что сомнения библеистов в Приснодевстве Богородицы и в историчности рассказов о Рождестве Иисуса противоречат основам христианского вероучения и не могут оспариваться библеистами[278].
В середине 1970‐х годов выходят фундаментальные работы непосредственных участников и авторов программных документов Второго Ватиканского собора: «Иисус Христос» (1974) кардинала Вальтера Каспера (Walter Kasper, р. 1933), «Иисус: эксперимент в христологии» (1974) доминиканца Эдварда Схиллебекса (Edward Cornelis Florentius Alfonsus Schillebeeckx, 1914–2009), «Основание веры. Введение в христианское богословие» (1976) иезуита Карла Ранера (Karl Rahner, 1904–1984). В этих работах серьезно обсуждаются достижения «Поиска исторического Иисуса», авторы дают оценку тем или иным теориям и реконструкциям и выдвигают собственные интерпретации жизни, учения и личности Иисуса Христа.
Перечисленные работы, с одной стороны, вводят проблематику «Поиска…» в контекст католической науки, с другой стороны, это все же по преимуществу богословские работы. Как и протестантские авторы этого периода, находившиеся под влиянием экзистенциальной теологии, Каспер, Ранер и Схиллебекс по преимуществу используют различные наработки «Поиска…» для утверждения своих богословских взглядов. Однако, включив проблематику «Поиска исторического Иисуса» в круг вопросов, изучаемых в католических университетах и семинариях, эти авторы послужили тому, что к концу XX века католические библеисты войдут в число наиболее авторитетных участников «Поиска…».