Харви вынужден следовать тому, что можно назвать «априорной» историей: если Иисус сделал Х, Он должен был иметь в виду Y. <…> Такие аргументы не всегда плохи. Их ценность зависит от нескольких факторов, из которых можно упомянуть два самых важных: насколько мы уверены в возможном диапазоне смыслов любого данного действия или речения; сколько цепочек фактических данных сводятся к одному и тому же смыслу[294].
Метод Харви позволил по-новому обосновать возможность ограниченного описания самосознания Иисуса. Отчасти этому же способствовала и методология Фухса (см. параграф 3 главы 3). Естественно, это не отход к докритическим позициям XIX века, но попытка обоснованно преодолеть «скептические» тенденции середины ХХ столетия. Как показали работы авторов, которые однозначно утверждали, что вопросы самосознания и психологии Иисуса должны быть полностью исключены из реконструкций Его образа, в своих текстах они все же так или иначе указывали, как Иисус оценивал те или иные события, как Он относился к тем или иным людям и т. д. Хотя эти вопросы можно с уверенностью отнести к области психологической реконструкции.
Труд Харви предоставил метод (частичной) реконструкции самосознания Иисуса. Чтобы избежать недостатков работ XIX века, когда исследователи наделяли Иисуса сознанием, например, либерального протестанта, Харви указывает на то, что любая интерпретация и гипотеза должна находиться в гармонии с историко-культурным и религиозным контекстом жизни Иисуса, с «историческими ограничениями». В конце XX века использование предложенной Харви методологии будут отстаивать многие библеисты, например Сандерс:
Строить аргументацию от фактов к смыслу или значению можно. Более того, такого рода аргументы необходимы, если мы хотим ответить на значимые вопросы об Иисусе[295].
В третьей четверти XX века, помимо упомянутых в этом параграфе авторов, над проблемами, связанными с «Поиском исторического Иисуса», работали и иные исследователи, чьи работы, однако, по причине их вторичности можно не рассматривать специально. Обширная библиография европейских и американских работ об историческом Иисусе, написанных с 1954 по 1979 год, представлена в работе Дейла Аллисона – младшего «Воскрешая Иисуса»[296].
9. Результаты «Поиска исторического Иисуса» в третьей четверти XX века
Итак, в этот период, невзирая на скепсис прежних десятилетий, ученые вновь утверждают, что достоверная реконструкция жизни, учения и личности исторического Иисуса возможна. Некоторые из них (например, Кеземан, Борнкам, Иеремиас и т. д.) указывают на богословскую значимость программы «Поиска…». Другие авторы делают акцент на более объективных факторах, таких как развитие методологии, увеличение знаний о межзаветном иудаизме и раннехристианском богословии, прояснение некоторых вопросов, связанных с литературно-критическим изучением Нового Завета, и т. д. Этот общий прогресс библейских исследований позволил вновь сделать проблематику «Поиска исторического Иисуса» актуальной.
Участники «Поиска исторического Иисуса» отходят от богословской проблематики к научно-объективному историческому исследованию. Несмотря на то что некоторые авторы все еще придерживались мнения о богословской значимости результатов своих исследований (и, следовательно, вносили вероучительные вопросы в свои работы), все же наметилась четкая тенденция исключать сугубо богословские проблемы из исторических исследований об Иисусе. Это не значило, что участники «Поиска…» должны были стать религиозно индифферентными, напротив, в третьей четверти XX века именно авторы, придерживающиеся традиционного христианского исповедания, становятся наиболее активными участниками «Поиска…». Однако среди исследователей утверждается мнение, что в исторических реконструкциях не должно быть эксплицитного отстаивания любых мировоззренческих идей. В конце XX – начале XXI века это неписаное правило будет соблюдаться практически всеми участниками «Поиска исторического Иисуса».
Именно поэтому для современного периода «Поиска…» говорить о «протестантских авторах немецкого происхождения», «католических исследователях» или «еврейских ученых» становится излишним, поскольку все религиозные или национальные особенности, отличавшие ранее ту или иную группу ученых, к концу XX века перестают быть значимыми.
Был выработан базовый набор критериев оценки аутентичности евангельского текста. Со второй половины XX века ученые, какие бы теории они ни доказывали, каких бы взглядов ни придерживались, все же начинают использовать общую для всех методологию с общими критериями. Для третьей четверти XX века это в первую очередь критерий двойной несводимости, а также критерии совместимости, множественности свидетельств и арамейских следов. В конце XX – начале XXI века к этим критериям будут добавлены другие, некоторые формулировки критериев будут модифицированы, однако они останутся неотъемлемой частью методологической программы подавляющего большинства исследований.
Большинство авторов третьей четверти XX века особый акцент делали на несходстве учения исторического Иисуса и современного Ему иудаизма. Именно поэтому в работах этого времени Иисус чаще всего предстает как прямой оппонент фарисеев или иудеев вообще. Сандерс отмечает:
Тенденция, насколько она к этому моменту просматривается, такова: увеличивается готовность видеть в Иисусе человека, сознательно противопоставляющего Себя закону и другим главным моментам иудаизма[297].
В третьей четверти XX века начинают публиковаться критические издания и научные переводы открытых в середине века источников – текстов Кумрана и Наг-Хаммади. Данные этих источников тогда еще не получили глубокого осмысления, поэтому в работах участников «Поиска…» этого периода материалы Кумрана и Наг-Хаммади фигурируют редко и фрагментарно либо отсутствуют вообще. В конце XX – начале XXI века, когда данные новооткрытых источников войдут в научный оборот, представление о несовместимости учения исторического Иисуса и современного Ему иудаизма будет поставлено под вопрос многими исследователями.
Наконец, следует отметить, что авторы рассматриваемого периода, несмотря на оптимистичный взгляд на возможности реконструкции образа исторического Иисуса, приходят к осознанию необходимой ограниченности научно верифицируемого знания о Нем. В отличие от авторов XIX века, которые также были уверены в возможности целостного описания «жизни Иисуса», ученые третьей четверти XX века указывают, что в научных реконструкциях могут быть использованы лишь верифицируемые и фальсифицируемые данные. Поэтому некоторые аспекты жизни, учения и образа Иисуса не могут быть реконструируемы, поскольку актуальное состояние методологии не позволяет произвести их научный анализ. Такой подход будет характерен и для работ конца XX – начала XXI века.
Глава 4Современное состояние и перспективы на будущее
Под «современным» этапом «Поиска исторического Иисуса» понимают различные исследования, которые объединяет, помимо хронологии, определенная методологическая ориентация на научность, объективность и, соответственно, богословскую нейтральность. Как было показано выше, к идеалу научной объективности стремились и отчасти приближались работы некоторых авторов начала – середины XX и даже XIX века. Однако именно к концу XX века среди всех серьезных участников «Поиска…» утверждается идея, что реконструкции жизни, учения и личности исторического Иисуса должны проводиться в рамках проработанной методологической программы, результаты работы ученого должны быть верифицируемы и фальсифицируемы и, наконец, эти результаты не должны a priori отражать/оправдывать/критиковать какие-либо вероучительные или богословские идеи.
Необходимость исключить богословскую проблематику из «Поиска…» постулировал Э. П. Сандерс в работе 1985 года:
Особенность текущей ситуации в том, что вопросы об Иисусе, которые здесь рассматриваются, ставятся безотносительно к дискуссии о том, как знание об историческом Иисусе соотносится с христианской верой[298].
Установку на научность заявил и Р. В. Фанк в речи на открытии «Семинара по Иисусу» в 1985 году[299]. Именно поэтому 1985 год выбран в нашей работе в качестве рубежа, с которого начинаются «современные» исследования в рамках «Поиска…». Впоследствии большинство участников «Поиска исторического Иисуса» утверждали, что в современных работах научная проблематика полностью вытеснила богословские вопросы: «Что характерно для современных исследований, так это отсутствие интереса к богословской оценке рассматриваемых вопросов»[300] (У. Вейвер), «„Поиск исторического Иисуса“ объявил о своем отмежевании от богословского проекта»[301] (Ю. Боринг), Б. Тейтум в числе основных характеристик современных работ об историческом Иисусе указывает «богословскую безотносительность»[302] (theological disinterest/theological neutrality).
Эту базовую методологическую предпосылку разделяют в настоящее время все участники «Поиска исторического Иисуса». Естественно, в их число никак нельзя включить целую плеяду современных писателей, которые также пишут тексты, посвященные Иисусу, однако по сути являющиеся лишь антиисторической и антинаучной фантастикой, поскольку исходят из неверифицируемых предположений. К числу таких авторов можно отнести Майкла Бейджента и Ричарда Ли («Загадка Свитков Мертвого моря», 1991), Барбару Тиринг («Человек по имени Иисус: новая интерпретация», 1992), «Иисус Апокалипсиса: жизнь Иисуса после распятия», 1995), Долорес Кэннон («Иисус и ессеи: новый взгляд на служение Иисуса и Свитки Мертвого моря», 1992), Маргарет Старберд («У