Джон Доминик Кроссан (John Dominic Crossan, р. 1934) на настоящий момент является одним из наиболее авторитетных участников «Поиска исторического Иисуса». Марк Аллан Пауэлл так пишет о Кроссане:
Свою славу он заслужил годами упорного труда. Археология, антропология, социология, критика источников, литературная критика, вообще практически любая область современных новозаветных исследований была освоена Кроссаном. <…> Его знания об античном мире представляются поистине энциклопедическими[440].
Даже те исследователи, которые не согласны с общей реконструкцией Кроссана, признают его достижения в библеистике. Например, Николас Томас Райт, хотя и считает, что «Кроссан почти полностью ошибается» в своих выводах, все же называет его «одним из самых блестящих, интересных, эрудированных и остроумных современных новозаветников»[441].
Приняв монашество и священство в раннем возрасте, Кроссан обучался в ведущих католических университетах: Папском библейском институте в Риме и École Biblique в Иерусалиме. Впоследствии он ушел из священства и монашества и всю оставшуюся жизнь был сотрудником Университета DePaul в Чикаго[442]. С 1985 года был одним из сопредседателей и наиболее активных участников «Семинара по Иисусу».
Основные работы Кроссана об историческом Иисусе: «Исторический Иисус: жизнь средиземноморского еврейского крестьянина» (1991), «Основные данные об Иисусе: аутентичные речения и ранние образы» (1994), «Иисус: революционная биография» (1995), «Кто убил Иисуса?» (1995), «Кто Такой Иисус?» (1996), «Рождение христианства: исследование того, что происходило в первые годы после распятия Иисуса» (1998), «Находя Иисуса» (2001). Кроссан участвовал в написании коллективных монографий: всех итоговых работ «Семинара по Иисусу», которые рассмотрены выше в параграфе 3.1, а также был соавтором Р. Ватса («Кто такой Иисус? Отвечая на вопросы об историческом Иисусе», 1996), Дж. Рида («Обнаруживая образ Иисуса: Сквозь камни и тексты», 2001) и М. Борга («Последняя неделя: Рассказ о каждом из дней последнего пребывания Иисуса в Иерусалиме», 2001; «Первое Рождество: Что на самом деле говорят Евангелия о рождении Иисуса», 2007).
Кроссан весьма подробно описывает методологию, с помощью которой он реконструирует образ исторического Иисуса. Она излагается в работе «Исторический Иисус: жизнь средиземноморского еврейского крестьянина» (1991).
В отличие от большинства современных исследователей, Кроссан не пытается применять к текстам различные критерии аутентичности, поскольку «критерии, сколь бы они ни были хороши, не могут стать единой методологией исследования, если только они не организованы в теоретически продуманную систему»[443]. Кроссан пытается максимально подробно реконструировать культурно-исторический и религиозный контекст, в котором появлялись те или иные тексты, и на основании этого выносит решения об их большей или меньшей исторической достоверности.
Для корректной реконструкции Кроссан выделяет три уровня, которые необходимо проанализировать: микрокосмический, мезокосмический и макрокосмический.
Микрокосмический уровень анализа сводится к изучению источников об Иисусе, в которые Кроссан включает все канонические, апокрифические и раннехристианские тексты, написанные об Иисусе до 150 года н. э. В первую очередь Кроссан разделяет все источники на четыре «страты» в соответствии со временем написания[444]. Четыре страты новозаветной традиции выглядят, согласно Кроссану, следующим образом.
3Лучший перевод на русский язык выполнен протоиереем Вален тином Асмусом в работе: Писания мужей апостольских. М.: Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2008. С. 25–63.
1На настоящий момент на русский язык текст не переведен. Анг лоязычный критический перевод текста «фаюмского фрагмента» представлен в: New Testament Apocrypha. Vol. I. Gospels and Related Writings / Ed. by W. Schneemelcher. London, 2003. P. 102.
2Информация об этом апокрифическом тексте и его критический перевод на русский язык представлены в: Евангелие Истины: двенадцать переводов христианских гностических писаний / Под ред. А. С. Четверухина. Ростов-н/Д.: Феникс, 2008. С. 219–260.
3Классический перевод на русский язык, выполненный Петром Алексеевичем Преображенским, представлен в работе: Писания мужей апостольских. М.: Изд. Совет Русской Православной Церк ви, 2008. С. 135–174.
4Там же. С. 222–312.
5Там же. С. 87–118.
6Там же. С. 331–376.
7Там же. С. 383–392.
1Информация об этом апокрифическом тексте и его критический перевод на русский язык представлены в: Евангелие Истины: две надцать переводов христианских гностических писаний. С. 282–308.
После определения вероятной даты создания произведений Кроссан приступает к анализу конкретных фрагментов текста. Это отчасти напоминает подход «Семинара по Иисусу», однако методология Кроссана кажется более продуманной. Для каждого новозаветного отрывка Кроссан ищет независимую аттестацию в источниках (критерий множественных свидетельств – единственный из критериев аутентичности, который использует Кроссан). После этого он составляет тематический список (complexes) всех текстов с двумя индексами. Например, тематический фрагмент «Иисус и дети» получает индекс 1/4, а «Иисус – Слово Божье» – 4/1. Первая цифра индекса показывает наиболее раннюю страту, в которой впервые появляется эта тема, вторая цифра – количество независимых источников, в которых она зафиксирована. Поэтому для утверждения аутентичности того или иного повествования или речения первая цифра индекса должна быть как можно меньше, а вторая – как можно больше.
При этом если та или иная тема упоминается лишь в одном источнике, пусть даже из первой страты, Кроссан старается не использовать эту информацию для реконструкции[445]. И хотя некоторые ученые, например Деннис Ингольфсланд[446], не соглашаются с конкретными результатами индексирования, все же следует признать, что разработанная Кроссаном система сегодня является весьма удобным и наглядным способом оценки аутентичности различных новозаветных традиций. В более поздней работе «Рождение христианства: исследование того, что происходило в первые годы после распятия Иисуса» (1998) он утверждает «шесть ключевых положений о наиболее надежных источниках»:
1) существование Евангелия Q;
2) первенство Евангелия от Марка среди канонических Евангелий;
3) зависимость Евангелия от Иоанна от синоптической традиции;
4) независимость Евангелия от Фомы от канонической традиции;
5) независимость Дидахе от канонической традиции;
6) существование и независимость «Евангелия Креста»[447].
Второй уровень анализа, согласно Кроссану, – мезокосмический. Он связан с анализом места и времени жизни Иисуса, то есть с историей Палестины I века н. э., шире – историей Римской империи, еще шире – всей эллинистической ойкумены. Данные, полученные в ходе микрокосмического анализа, здесь интерпретируются в более широком контексте. Кроссан демонстрирует профессиональное знание самого широкого круга источников, начиная от Иосифа Флавия и римских историков и заканчивая малоизвестными папирусами. Исследователь фокусирует особое внимание на двух аспектах: популярности кинической философии в эллинистическом мире и крестьянских бунтах в Палестине.
Третий уровень – макрокосмический. Он связан с интерпретацией данных микро– и мезокосмического уровня в рамках общей теории социальной антропологии. Показывая, как в Римской империи функционировали базовые социально-антропологические константы (например, мужское/женское, чистое/нечистое, священное/профанное и т. д.), Кроссан вслед за антропологом Герхардом Ленски фокусирует внимание на бинарной оппозиции богатый/нищий, которая для Римской империи выражалась формой хозяин/раб или патрон/клиент. На месте того, что можно было бы назвать «средним классом», находились посредники (brokers, по термину Кроссана) – клиенты весьма богатых хозяев, которые сами могли становиться патронами для еще более обездоленных людей. Оппозиция патрон/клиент и связующий элемент – посредник (брокер) обнаруживаются Кроссаном не только в центре экономической жизни империи, но и в ее социальном, политическом и даже религиозном измерениях. Всю римскую ойкумену Кроссан называет «империей посредников» (Brokered Empire), основанной на «посредничестве» (brokerage).
Остановимся на еще двух аспектах «макрокосмической» картины Кроссана. Во-первых, по отношению к патрону – Риму Палестина была полностью зависимым и нищим клиентом, которому приходилось отдавать практически все продукты труда. Все это поставило жителей Израиля, особенно крестьян, в невыносимые условия. По этой причине в Палестине начинают подниматься крестьянские бунты, начиная с восстания в 52 году н. э., заканчивая первой (66–71 годы) и второй (115–117 годы) иудейскими войнами и восстанием Бар-Кохбы (132–135 годы). С точки зрения социальной антропологии эти жестокие и хаотичные крестьянские восстания являются отражением не менее жестокой, но институционально оформленной имперской машины насилия:
Кем был разбойник, как не императором в поисках наживы? Кем был император, как не разбойником на троне? Разграничение между персонализированным насилием разбойничьих шаек и институционализированным насилием государственных армий было гораздо труднее оправдать в теории, чем поддержать его на практике.