днако из-за спустившегося тумана ему удалось неопознанным уйти из погранзоны в глубь государственной территории.
Мёллер хотел спросить, было ли начато преследование, но не стал этого делать, поскольку сам мог ответить на этот вопрос. Но как бы то ни было, сообщение о том, что человек направился от границы в глубь государственной территории, означало, что для убийцы наступал третий акт драмы.
— Что ж, тогда продолжим наши поиски.
Мёллер попросил пограничников оставаться на месте, пока Люкс не укажет точнее, что значит «в глубь территории». Старший лейтенант согласно кивнул: им известно, как работают со служебно-розыскными собаками. Мёллер с удовольствием потолковал бы об этом, но сейчас ему было не до того.
Люкс брал след с большим трудом, чем можно было ожидать. Когда хозяин отвязал Люкса от дерева и взял поводок, тот вдруг проявил интерес к молодым людям. Может быть, вспомнил о своей жизни в Спортивно-техническом обществе? Мёллер всегда внимательно наблюдал за поведением Люкса в различных ситуациях и знал, что тот, попадая в компанию из нескольких человек, всегда отвлекался, не мог собраться и был больше расположен к игре, чем к серьезной работе. Такие привычки выработались у него на основе его собачьего жизненного опыта (к тому же в его наиболее приятной части) и были сильны и прочны.
В определенном смысле это помогало, так как Мёллер мог брать с собой Люкса куда угодно, на самые многолюдные народные празднества, не опасаясь его раздражения. Любому он позволял себя трогать, гладить и тискать. Особенно детям и подросткам. Он позволял увести себя куда угодно, если это было на открытом, обозримом месте, например в детском летнем лагере.
И теперь Мёллеру пришлось пойти на компромисс. Он позволил Люксу как следует обнюхать пограничников и мотоцикл, а затем поднес к его носу одежду в мешке, который снова таскал с собой. При этом мешок уже начинал его тяготить, и Мёллер решил, что, когда снова доберется до автобуса, оставит себе лишь ботинки с носками и повесит их за шнурки на шею.
Пограничники внимательно наблюдали за Мёллером и Люксом. Хотя они и разбирались в том, как надо работать со служебными собаками, но такого «специалиста», как Люкс, видели впервые. Они смотрели, как Мёллер подвел пса к тому месту, где его остановил пограничник, присел и прошептал ему на ухо какие-то загадочные слова, как затем Мёллер выпрямился, а собака без команды решительно двинулась по маршруту, невидимому ни богу, ни черту. Через несколько шагов Люкс повернул под острым углом назад, в направлении поселка Хайм. Через несколько минут они должны были вновь выйти к шоссе.
Главным для преступника было как можно быстрее оторваться. Выигрыш во времени был для него важнее, чем маскировка. Наверно, именно поэтому он вскоре вышел из высокой травы на обочину насыпной дороги, по которой приехал на мотоцикле старший лейтенант. Здесь было легче двигаться. Местность ему определенно была знакома — по крайней мере визуально. Он, по всей видимости, откуда-то долго наблюдал окрестности, в том числе рейсы мотоцикла. Но, с другой стороны, в карьере он был отнюдь не как дома, иначе бы не напоролся прямо на дозор.
Иными словами, все пошло не совсем так, как он задумал. И вообще события развивались не по его воле. Пока он не вышел к границе, все, возможно, и шло по тщательно продуманному плану. Но вот первоначально намеченная цель отпала. Нужно было определить новую. И с этого момента начались трудности. Если он действительно хладнокровен и решителен, как предполагал Мёллер, то должен был постараться найти тихое местечко, где можно было бы без помех все спокойно обдумать.
Не доходя до шоссе, Люкс опять резко вильнул в сторону. Это означало, что маршрут беглеца пошел параллельно шоссейной дороге, на таком расстоянии от нее, чтобы можно было моментально юркнуть в кусты. «Несмотря на спешку, он осмотрителен, — сделал вывод Мёллер. — А может быть, пошел так как раз потому, что надо было спешить. Но лихорадочная спешка ничего не давала. След шаг за шагом вел все ближе к Хайму. К тому моменту, когда убийца дошел до деревни, должно быть, уже стемнело. Ему нужен был ночлег, а возможно, и еда, а еще, может быть, транспорт. Посмотрим, что нам скажет по этому поводу Люкс».
Мёллер оглянулся: где автобус? Тот неторопливо приближался. «Хорошо, Эберле! Мы постепенно сыгрываемся». Мёллер сделал знак, чтобы Эберле все время следовал за ним. Шоссе вело прямо к поселку, к деревенской церкви. «Тут не наберется и десятка домов», — беглым взглядом установил Мёллер. Однако след резко повернул влево, а затем вправо, следуя изгибам дороги. Подобно волку, преступник обходил вокруг деревни, проверяя, где пробраться в нее и как удобнее сбежать. Так он мог рассмотреть половину дворов сзади. Может быть, его действительно интересовали хлевы, сараи, кухни? Мёллер разглядывал все это при дневном свете, и такое впечатление напрашивалось само собой.
Внезапно Люкс перебежал шоссе, обнаружив запах на другой стороне, засеменил к задней стене церкви и стал обнюхивать крохотную дверцу.
— Оставайся здесь! Будь начеку! — сказал Мёллер. — Никогда не знаешь, насколько это серьезно. Гляди в оба!
На всякий случай он снял с собаки шлейку, а сам пошел к главному входу. Тот был закрыт. Мёллер сделал рукой знак Эберле, который сидел в машине с включенным мотором шагах в двадцати от него.
— Нам надо здесь осмотреться. Люкс считает, что этот парень как минимум заходил сюда, хотя я и не думаю, что он еще там.
Мёллер снял пистолет с предохранителя. Эберле бросил взгляд на колокольню. Мёллер истолковал его по-своему:
— Да, возможно, он хотел всего-навсего посмотреть с высоты, что и как. Но при тумане даже с вершины колокольни не увидишь дальше своего носа.
Мёллер толчком открыл маленькую дверцу и пустил Люкса внутрь помещения. Он не верил, что там еще сохранился след, поскольку внутри церкви не было консервирующего эффекта снега. Да и слишком много времени прошло. Люкс, так и не издав ни звука, вернулся назад. Мёллер и Эберле вошли внутрь. Сквозь церковное окно проникал скупой свет. Ни души. Вскоре Мёллер обнаружил крутую лесенку, ведущую на колокольню, и снова послал Люкса вперед. Но вскоре пес вернулся, как-то странно повизгивая. Значит, там что-то было. Но наверняка не человек. Иначе бы Люкс не вернулся, а рычал и боролся.
Мёллер быстро поднялся наверх и громко рассмеялся. Пожалуй, больше над собакой, чем над той картиной, которая предстала его взору. Преступник воспользовался колокольней как отхожим местом. Может быть, он тут и заночевал?
— Что теперь? — спросил Эберле.
— Не знаю.
Мёллер посмотрел в проем колокольни. Несмотря на тусклость зимнего дня, перед ним открылся ландшафт, своей четкой суровостью напоминающий гравюру на дереве. Прямо перед ним возвышалась гора Дер Гроссе Штейнберг и уходила вдаль дорога, по которой они пришли и в конце которой виднелась островерхая крыша церкви. Он высунулся наружу и разглядел слева, на расстоянии примерно четырех километров, еще одну церковь.
Мёллер достал свою карту и, поглядев на нее, сделал открытие: на местности в тридцать — сорок километров, примыкавшей к участку дороги, находилось одиннадцать церквей, расположенных так, что с одной церкви всегда было видно две другие. И Мёллер вспомнил о крестьянской войне и представил себе, насколько важной, жизненно необходимой для жителей деревень была возможность такого обзора. Благодаря ей можно было простейшим способом сигнализировать о приближении отрядов вражеских войск.
Мёллер с удовольствием продолжил бы свои размышления. Исторические предания были его страстью. Чтобы отвлечься от посторонних мыслей, он подошел к противоположному окну и заметил в некотором отдалении уединенный крестьянский двор, невдалеке от широкой автострады на Хальберштадт и Кведлинбург.
— Нам нужно подумать о ночлеге, — сказал Мёллер Эберле и указал на усадьбу. — Как ты думаешь, вон тот дом подойдет?
— Я позабочусь об этом.
И Эберле начал спускаться по лестнице.
Мёллер расхаживал вдоль окон, размышляя, куда и каким способом мог уйти отсюда убийца. У него были две реальные возможности: либо назад, через гору, пешком, то есть в направлении места или, точнее, мест преступления, либо к автостраде, чтобы затем раствориться в каком-нибудь городе. Скорее всего, похищенные деньги у него были с собой. Так что крупный город для него — идеальное место, чтобы скрыться.
Мёллер чувствовал, что эта проблема и сейчас не дает покоя преступнику. О том, что он хотел уйти от привычного окружения, говорила его попытка перейти границу. То, что ему удалось украсть деньги с предприятия, расчетливость, с которой он совершил преступление, и его удачное до сего момента бегство свидетельствовали о том, что он был местным жителем. Конечно же, он имел все основания, чтобы стремиться поскорее исчезнуть. В тесном кругу деревенской общины вряд ли удалось бы долго скрывать такую крупную сумму.
Кроме того, человека, наверное, искали не только Мёллер и Эберле. Его могли искать семья, предприятие, контора, сельхозкооператив. Может быть, он оформил отпуск. Возможно, сказался больным. Но рано или поздно все откроется. Тогда начнут искать причины и взаимосвязи, начнется розыск, и денежки превратятся в тяжелую улику. Оставалось лишь одно — как можно быстрее бежать подальше от места преступления. Исчезнуть, затеряться, как иголка в стогу сена. Для этого весьма подходят Берлин, Лейпциг или Росток.
Мёллер застонал. Если преступник действительно замыслил подобное, то след оборвется на каком-нибудь вокзале или у шоссе. Будучи местным жителем, преступник вряд ли воспользуется автобусом, скорее предпочтет остановить грузовик или частника. Шоферы дальних рейсов обычно с удовольствием берут попутчиков, чтобы не скучать в дороге.
Эти размышления натолкнули Мёллера еще на одну мысль, которая и раньше приходила ему в голову, но до конца он ее не додумывал. Почему убийца избрал путь по лесам и полям? Почему не воспользовался транспортом: машиной, мотоциклом, мопедом? Если у него не было такого средства или он не хотел им воспользоваться, то почему бы не украсть? Хотя бы для того, чтобы проехать небольшую часть пути? И здесь, в поселке Хайм, он мог «одолжить» любой транспорт на выбор. Может, он не умел водить машину? Именно на этой мысли раздумья Мёллера прервал продолжительный сигнал автомобиля. Он высунул голову в окно и увидел во дворе церкви Эберле, машущего ему рукой. Мёллер с Люксом спустились вниз по узкой лесенке. Около церкви стояла «шкода». Мёллер потянул за ручку, и дверца машины открылась. Именно это и требовалось доказать. Люди здесь доверчивы. Для преследуемого преступника лучше и не придумать…