Менкель встревоженно покосился на Бима. Но у того и глаза и нос были заняты только грузом на багажнике.
Сам того не заметив, Менкель оказался в самом конце деревни, откуда дорога вела обратно в город. Он размышлял. Ситуация была благоприятной — у него имелось вещественное доказательство.
«Для начала я развяжу вам языки. Вы не пускаете меня с крыльца, так я войду к вам со двора!»
Он стал искать место, с которого бы открывался вид на задние дворы усадеб, стоявших в ряд с усадьбой старика. Это удалось ему довольно быстро. Менкель катил свой велосипед вдоль садов и огородов. Теперь обзор у него был плохой, но, кажется, он все же отыскал двор старика.
Живая изгородь из ежевики преграждала путь. Менкель прислонил к ней свой велосипед. Где-то обязательно должен быть проход. Он посмотрел через изгородь. Да, это была мечта его матери — сад, в котором было бы все, что нужно и здоровому, и больному. Над узкими грядками деревья, дававшие достаточно тени. Сарай, обшитый светлыми свежими досками, закрывал вид на хозяйственные постройки. У стены сарая стояла громадная серая ванна. Из нее выглядывало сено, а из сена торчали ноги в старых деревенских башмаках.
Пока еще Менкеля не заметили. Он стал искать проход в колючем кустарнике. Бим уже давно взял ванну на прицел. Менкель держал его на поводке. Бим обнюхал башмаки и ткнулся носом под коленку лежащему. Менкель увидел, как резко дернулось тело, услышал испуганный, но тут же подавленный крик. Пора, пока не поздно, осадить Бима. Менкель увидел перед собой того, кого искал. Он понял, что мог еще долго стучать в ворота, — старик устроился здесь, чтобы подремать.
— Вставайте и следуйте за мной!
Эти слова были первое, что пришло Менкелю в голову. Он произнес их впервые в жизни. Старик протер глаза, порылся в карманах в поисках трубки. Менкель показал рукой на проход в живой изгороди. Он хотел поговорить со стариком подальше отсюда, без свидетелей. У него было теперь много вопросов, и он не хотел, чтобы кто-нибудь помешал их задать.
Однако ему вдруг стало неудобно перед стариком за свой грубый, приказной тон.
— Пожалуйста, — сказал он уже более мягко, но не оставляя сомнений в своей решимости.
Старик шел впереди совершенно бесшумным шагом. Менкель удивился: как это ему удается в деревянных башмаках?
Бим держался у старика за спиной. Этого от него никто не требовал. Может, Биму такие ситуации знакомы по прошлому опыту? Менкель, будь начеку! Кто знает, что может припомниться собаке? И действительно, как только старик наклонился, чтобы поднять упавшее с дерева яблоко, Бим прыгнул ему на спину и повалил наземь. Менкель не успел ему помешать.
Готфрид рывком вернул собаку к ноге. Он был слегка обескуражен. Бим был прекрасно натаскан, это стало сейчас ясно. Но где его использовали? Что, его специально обучали прыгать людям на спину?
Менкель посмотрел на старика и встретился с ним глазами.
— Как раньше, — сказал тот.
— Да нет, вовсе не так.
Менкель взялся опять за велосипед и обратил внимание на то, что старик заметил мясо на багажнике.
— Пошли.
Старик направился к дороге.
— Да погодите вы! Я просто хотел с вами поговорить. И больше ничего.
Глаза старика, до странности белесые глаза, блуждали между двором, холмом, полицейским и собакой. Бим яростно рычал. Старик отшатнулся, а потом, указав трубкой на мясо на багажнике, сказал:
— Это я.
— Знаю. Но пока у меня только этот кусок, я ничего не могу предпринять.
Старик стал рассказывать. Если отбросить многословные красочные отступления, то выходила просто чудовищная история.
Несколько бывших солдат вермахта, сразу же после того как здесь прошли советские войска, обосновались в деревне и сколотили банду. В каждом втором доме жил один из этих ландскнехтов. Каждый день они меняли один дом на другой и таким образом держали в подчинении все четырнадцать крестьянских дворов. Сначала они думали лишь о том, как бы наесться досыта. Но быстро сообразили, что здесь можно делать деньги. Они терроризировали деревню методами, в общем-то, заимствованными из прошлого. Именовали себя «торговой группой» и снабжали спекулянтские кабаки и бары в городе. Ездили на трех машинах — по двое на одной.
Так что еще один человек обязательно оставался в деревне. Это был «комендант».
— Они вооружены?
Старик криво усмехнулся:
— У них целый склад боеприпасов. Но, к сожалению, никто из нас не знает, где он.
— Почему вы рассказываете мне об этом?
— Потому что больше вам никто не расскажет. И потому что должен же быть конец этому постоянному страху и всем этим ужасам.
— Что вы имеете в виду?
— Они пытают. До чего только эти мерзавцы не додумались! Они устраивают настоящие судебные процессы — с обвинением, вынесением приговора, который тут же исполняется. При исполнении обязана присутствовать вся деревня.
— А что полагается за предательство или, скажем, за то, что кто-нибудь из вас донесет? — Менкель посмотрел старику прямо в глаза.
— Смерть.
Менкель старался не показать, как он ошеломлен.
— Я ближе всего к краю могилы. Но этому бедствию должен быть конец.
— Почему вы мне доверяете?
— Сам не знаю. Вы говорите — доверие? Я его уже давно потерял. Как волосы и зубы. Но мне хотелось, чтобы кто-нибудь пришел. Пришел ты. Я увидел тебя и подал знак. Ты его нашел и понял. Доверие? В моем возрасте им не расшвыриваются.
— А кто еще меня видел?
— Наверняка все. В деревне много глаз.
— И «комендант» тоже?
— Наверняка нет. Иначе он уже давно бы сделал тебе дырку в голове.
— Значит, обо мне еще никто не донес?
— По всей видимости.
— Что там с этой рожей? Пес успел сожрать кусок.
— Ничего. Дай ему и остальное. Ему это не повредит.
— Но ведь это вещественное доказательство!
— Это было нужно, чтобы ты заглотнул наживку. А так вся деревня полна доказательств. Раньше мы сжигали трупы таких животных или закапывали. Но «торговая группа» сбывает все. До единой косточки. Каждую ночь они забирают «товар». Я уже больше не могу этого видеть. Если бы они жрали это сами…
— Каждую ночь? Значит, и сегодня?
— Зачем бы я тогда стал подбрасывать тебе мясо?
Старик приблизился к Менкелю так, что тот почуял запах его не горевшей трубки. Менкель отвернулся.
«В хорошенькую же историю я попал! Вот так — вдруг, неожиданно иметь дело с бандой в семь человек, с семиглавым огнедышащим драконом!»
— Что, уже полны штаны?
— Еще нет. Но то, что я узнал, многовато для одного раза.
Он мог отправиться в город и доложить шефу. Но, может быть, было уже поздно? Иногда в человека вселяется бес, и, наверное, именно сейчас он вдруг вселился в Менкеля.
— Сколько человек приедет сегодня?
— Думаю, двое. Как всегда.
— Итого, трое. И нас тоже трое.
Он положил ладонь на голову Бима.
— Меня не считай. Я свое дело сделал.
Менкель раздраженно посмотрел на старика. Нужно взять сразу всю банду. А при теперешнем раскладе четверо остаются вне досягаемости.
— Мне нужно съездить за подкреплением.
— Я так и думал.
Старик поднялся.
Пес, не спускавший с него глаз, поднял хвост. Менкель успокоил его:
— Не надо, Бим!
Собака улеглась.
— Это же гиблое дело, если действовать одному.
— Тебе лучше знать, сынок.
По-видимому, старик считал вопрос исчерпанным.
Менкель вновь почувствовал раздражение. Надо же — ни разочарования, ни гнева, ни насмешки. Просто: «Я так и думал», и все. Так же, как говорят: «На улице дождь».
— Где они забирают товар?
— Этого я не знаю.
— Так я, что ли, по-вашему, должен это знать?
Непроизвольно Менкель повысил голос, и Бим снова вскочил.
Старик приблизился на несколько шагов.
— Они появятся, когда стемнеет. На каких-то воротах будет висеть фонарь из хлева. На каких, я не знаю. Каждый раз бывают разные. Затем они загружаются и уезжают. Все это занимает несколько минут.
— Вот видишь. Ничего не выйдет.
— А зачем у тебя собака? К этому они не готовы. Она может порвать на клочки любого. По ней это видно.
Старик ушел. Менкель долго глядел ему вслед. В эту деревню он пришел, потому что шеф сказал ему: «Ищи корм для собаки там, где он есть».
Кусок этого корма все еще лежал на багажнике велосипеда. Менкель поднял зажим багажника.
— Ладно, бери.
Бим не заставил себя просить дважды. Кости захрустели, перемалываясь между его зубами.
А Менкель вдруг бросился ничком на землю, уткнувшись лицом в руки. Биму это не понравилось. Он попытался отодвинуть мордой его руки.
— Сидеть!
Собака глядела на своего хозяина, который вел себя столь странно. А Менкелю нужно было собраться, найти решение. Теперь оставалось одно из двух: уйти или остаться. И каждое из этих решений будет иметь свои последствия.
Чертов старик! Зачем он влез в это дело? Зачем втянул его, Менкеля? Полиция есть полиция. Вот и все! Все ясно и просто, что тут рассуждать. Но он-то ведь совсем зеленый новичок, ему ли вступать в безнадежную борьбу! С ним собака? Да, конечно, Бим не комнатная собачка. Но что значит одна собака против трех вооруженных мужчин? Достаточно и одного, чтобы отослать ее на веки вечные в собачий рай. Нет, такого никто не мог от него потребовать. Это уже не его дела. Его задача — следить за порядком. Он этим и занимался. И даже установил кое-какие безобразия. Об этом он и доложит. У него и свидетель есть.
Бим вдруг поднял голову и стал смотреть в сторону усадьбы старика. Там над деревьями поднимался толстый столб черного дыма. Так обычно горит кровельный толь. Или автопокрышки. Длинными острыми языками металось пламя. Никак, старик рехнулся? Не хватает лишь небольшого ветерка, и тогда конец всей деревне. Наверно, у него все-таки не все в порядке с головой! И тут из сада донесся пронзительный, захлебывающийся крик. Но это был не старик. Кричала женщина.