УАЗик с рычанием пёр по трассе, впереди, метрах в ста, вилял задом на поворотах Данин Хайлюкс. Кузов был накрыт тентом и притянут тросами, а сам Даня периодически что-то кряхтел в рацию, пытаясь хоть как-то развлечься в дороге.
Мы стартовали около восьми утра и уже час ехали к выезду из области, стараясь держать среднюю скорость около восьмидесяти. Судя по всему, в голове у Дани что-то поменялось после новостей о беременности супруги, поэтому он осторожничал так, что порой даже бесил меня. Ну да ничего, Хантер целее будет.
Верх мы снова не стали натягивать, примотав свёрнутый тент к трубам каркаса. Наши с Ольгой сумки уместились в багажнике, где в железном ящике, запертом на замок, также покоился дробовик в чехле и сумка со всякой электроникой – ноутбук, зарядки, запасной телефон и ещё пара фонарей, помимо тех, что лежали в бардачке, и тех, что носил при себе каждый из нас. Я убедил спутников в том, что света мало не бывает, а нам и под землю лезть, и вообще, своя ноша не тянет.
Мимо проплывали деревеньки, типичные для региона – наполовину разрушенные, наполовину с пластиковыми окнами и торчащими спутниковыми тарелками. Вообще привычная картина, разбитый трактор советской сборки во дворе соседствовал с каким-нибудь Лексусом или ещё-чем-то, тоже неизменно престижным. А говорят, вымирает деревня. Ну-ну. Хватало и шатающихся пьяниц в драной одежде, и детей, бегающих по улочкам, и мужиков, спешащих домой с утренних работ. По дороге в обоих направлениях мчали машины, кто-то ехал совсем налегке, а у кого-то весь салон до потолка был завален набитыми пакетами, сумками и чемоданами.
Хантер привлекал внимание, всё-таки настолько прокаченный автопром был редкостью в наших краях. Я подумал было, что стоило всё-таки взять Форестер, но потом вспомнил, что мы понятия не имеем, куда нам предстоит лезть. Лучше быть готовым ко всему.
Ещё примерно через час мы въехали в Новгородскую область. Солнце уже жарило во всю, я даже скинул куртку, оставшись в одном поло. Да и Ольга пригрелась, тоже сняла ветровку, благо, комары на ходу как-то не приживались в открытой машине.
Я решил, что пора бы набрать нашего доцента, поинтересоваться последними новостями из мира криминала, к коему он теперь имел непосредственное отношение. Вытащил из кармана телефон, но меня ждал облом – связи не было. Ладно, едем дальше, позвоню из Новгорода.
Около половины двенадцатого мы въехали в некогда столицу Древней Руси. На улицах было оживлённо, множество людей, машины сновали туда-сюда, автобусы и маршрутки делили дорогу с фурами и грузовиками. Жизнь кипела, тем более, в летний выходной: люди торопились кто на дачу, кто на отдых. Кто-то работал, кто-то строил, кто-то собирался на природу, а кто-то, как и мы, просто транзитом ехал дальше. Ближе к центру города стали появляться автобусы с туристами, а возле самого Кремля их оказалось вообще несметное множество. Мы без остановок проехали дальше, здесь уже я держался за Даней, пару раз отматерив его, когда тот проскакивал на мигающий зелёный.
Миновав исторический центр, мы решили где-нибудь взять кофе на вынос. Останавливаться в кафе и тратить время не хотелось, поэтому на Большой Санкт-Петербургской, ближе к выезду из города, мы заехали на попутную заправку. Пока Даня заправлял свой Хайлюкс, девушки убежали за кофе, затем настал мой черёд, я тоже залил полный бак, после чего мы двинули дальше.
Уступив Ольге место за рулём, я, не спеша, из большого картонного стакана потягивал кофе, оказавшийся на удивление вкусным. Вот тебе и заправка, ну надо же.
Мы покинули Новгород, и я с любопытством крутил головой по сторонам. Во-первых, по этой дороге я ещё никогда не ездил, а, во-вторых, пейзаж по бокам сильно напомнил мне Белоруссию, когда я был там в две тысячи тринадцатом. Хорошая дорога, широкие обочины, фонарные столбы с чёрно-белыми полосками по диагонали. Аккуратно подстриженная трава, аккуратные заборы, аккуратные домики и даже аккуратно сложенные поленницы. Пасторальный пейзаж немного портили рекламные баннеры и отсутствие общего стиля у домиков: кое-где стояли деревянные строения ещё явно советской постройки, их перемежали безвкусные кирпичные коробки прямиком из девяностых, метров так под четыреста общей площади. Попадались и недостроенные... Даже не знаю, как назвать лучше. Словно хозяева решили чуть ли не Мон-Сен-Мишель отгрохать, но денег хватило кому лишь на забор, кому на первый этаж, а кому только на стены без окон и крыши.
Но в целом мне нравилось. Да, понятно, что в стороне от оживлённой трассы картина будет уже не столь идиллическая, и тем не менее. Чувствовалось, что людям здесь не всё равно, что неимоверно радовало.
Чем дальше мы отъезжали от областной столицы, тем заброшеннее становился пейзаж. Трава поднималась всё выше, начал появляться борщевик, деревья и кустарник подступали прямо к дороге. Когда мы свернули на Кириши, нас окружили типичные «просторы» средней полосы. Двухполосное шоссе пополам разрубило густой непроглядный и непролазный лес, обочина сузилась до ширины ладони, а всё тот же вездесущий борщевик сменялся разлапистыми папоротниками.
Начали появляться поля. Не знаю, что там выращивали, но я засмотрелся, как ветер гонял огромные волны по бескрайней изумрудно-зелёной глади. Местами поля пересекали грунтовки, один раз я рассмотрел мелькнувшую рыжую шубу и пышный лисий хвост. И один раз на дорогу выскочил длинноухий заяц, благо Даня успел вовремя притормозить и пропустить отчаянного бегуна. Или беглеца.
Примерно через полтора часа пути нас обступили берёзы, заполнив всё пространство по бокам от шоссе. Любопытно, я никогда не видел столько этих деревьев вместе, весь лес только из них одних и состоял. В нашей области преобладали сосны, ели и можжевельники, иногда попадались осины, иногда дубы и ольха. Нет, конечно, берёзы тоже росли, но не в таких количествах. В общем, субъективно было непривычно.
А затем показалась огромная стела высотой в несколько человеческих ростов, гордо заявившая, что впереди Кириши – Всесоюзная комсомольская ударная стройка. Забавно, сразу за памятником социалистическому прошлому и вправду начиналась огромная стройка, хоть и вполне современная. Суетились рабочие, ползали бульдозеры и самосвалы, вдалеке, за гигантскими кучами грунта, песка и щебня двигал ковшом тяжёлый гусеничный экскаватор. Где-то там дальше дорога должна была пересекать Волхов, видимо, дорожники строили мост или подходы к нему. В любом случае, сейчас мы бы это не узнали, нам нужно было возле стелы сворачивать на север. Всё, дальше по прямой до самой Старой Ладоги, если навигатор не врал, то ехать нам оставалось минут сорок-пятьдесят.
Снова поля. Снова берёзы, снова кустарники и борщевик. Слева на небольшом отдалении замельтешили столбы железной дороги, затем над головами промелькнули провода высоковольтной линии, а справа, через рощу, пару раз блеснул своими водами Волхов.
Ещё на пути нам встретилась деревенька, запомнившаяся мне красными крышами домиков и красными же заборами. В остальном всё выглядело совершенно типично, а вот красный цвет на фоне буйной зелени выглядел чужеродно и привлекал внимание. Во мне даже заговорил внутренний параноик – ну ни к чему человеку своим жилищем притягивать лишние взгляды, как говорится: будете проходить мимо – проходите. А здесь, как нарочно, этакий якорь близ дороги. Зато, едва проехав деревню, у самой кромки леса мы увидели сразу трёх косуль, неторопливо перебирающих копытами куда-то по своим оленьим делам.
Вообще весь путь от Пскова до Ладоги оказался совершенно спокойным, рутинным и, можно сказать, скучным. Скучным настолько, что мне не помогали ни кофе, ни рёв двигателя, ни ветер, рьяно обдувавший открытый внедорожник. Я изо всех сил боролся со сном, то и дело косясь на Ольгу, но она, похоже, чувствовала себя прекрасно, полностью сосредоточившись на дороге и погрузившись в свои мысли.
Спустя ещё некоторое время нас встретил дорожный знак «Старая Ладога», а я разочарованно крутил головой по сторонам, разглядывая длинные трёхэтажные дома из белого кирпича и покосившиеся деревянные заборы. Не знаю, я ожидал чего-то... ну другого. Всё-таки первая столица Древней Руси. Где-то здесь, по легенде, могила Вещего Олега. И следующая подсказка на пути к сказочному Китежу. Мне думалось, нас встретят исторические здания, словно продолжения каменных стен ладожской крепости. Монахи в рясах, деревянные избы, мощёные мостовые. И с чего я ожидал всего этого? Тысячу-то лет спустя? Сам виноват, переклинило славянской романтикой.
А ещё через минуту справа от дороги показался совершенно обычный, даже будничный, дорожный указатель с белыми буквами и стрелкой на синем фоне.
«Никольский мужской монастырь».
Александр Бехтерев. 26 июля, утро. Москва
На этот раз встреча со Шмелёвым проходила у него в кабинете, в бетонной коробке здания Министерства культуры в Малом Гнездниковском переулке. Неуклюжее серое строение, стоило к нему лишь приблизиться, живо напоминало обо всех прелестях идеологической выдержанности искусства, обращенного в массы, и этими же самыми массами востребованного. Иными словами, глядя на несколько серых прямоугольников, словно бы вдавленных один в другой и усеянных стройными рядами кондиционеров, Бехтерев впал в уныние. «Какая культура может прививаться многонациональному народу нашей необъятной, если даже сам центр, принимающий решения, в каком направлении эту самую культуру двигать, имеет абсолютно невзрачный вид, начисто лишённый какой-либо уникальности и самоидентичности? – возникла мысль. – Неужели нельзя было переехать в какой-нибудь дворец или особняк? Их же несметное множество! Как можно управлять культурными процессами в стране, имея вокруг себя такие бетонные шоры? Как можно вдохновлять народы и народности, если ты не видишь перед глазами самой сути русской идеи?»
Внутреннее убранство лишь укрепило Бехтерева в первоначальных суждениях. Сочетание глянцевого красно-кирпичного пола, серых стен и белого потолка угнетало профессора, выдёргивая из глубин памяти далеко не самые счастливые моменты его жизни. Впрочем, он сделал над собой усилие, пытаясь абстрагироваться от тоскливых мыслей. В самом деле, какая ему разница? Что за неуместная то ли философия, то ли меланхолия, то ли всё вместе разом?