Пока объезжали монастырь, я не увидел ни одной камеры, обращённой наружу периметра, фасады зданий, закрывающих периметр, были девственно чисты, и лишь в одном углу, ближнем к трассе, газовая труба жёлтой полосой перечёркивала белоснежную стену. Вот и вероятная точка входа, здесь даже особых усилий не потребуется, чтобы попасть на территорию. И, что самое приятное, внутри мы тоже не увидели ни одной камеры. Вообще.
Изнутри монастырь представлял собой прямоугольный двор сто на сто двадцать метров, если карты не врали. Справа от входа располагалась гостиница, чему мы не обрадовались совершенно. В любой момент кто-то из постояльцев мог выйти наружу и испортить нам весь план. С другой стороны, вдруг получится самим сойти за гостей?
От входа в монастырь по прямой устремлялась изрядно разбитая асфальтовая дорожка, упиравшаяся в здание на противоположной стороне. Вдоль неё, справа, высилась церковь, судя по всему единственная действующая здесь и пребывавшая в относительно неплохом состоянии.
За церковью устремлялась в небо серая башня колокольни высотой с пятиэтажный дом, а вот за ней и был интересовавший нас собор Николая Чудотворца. И вот он представлял собой совершенно удручающее зрелище.
Стены из разваливающегося, некогда красного, а теперь уже выцветшего, почти серого кирпича, кое-где заляпанные бетонной штукатуркой, потрескались в нескольких местах сразу. Глубокие трещины шириной с ладонь рассекали каждую из четырёх стен квадратного строения – собором назвать эти развалины язык не поворачивался. Окна отсутствовали, вместо дверей арочный проём, выходящий на дорожку монастыря, прикрытый деревянными щитами. При этом арка раскрошилась, в верхней её части не было изрядного куска кирпичной кладки, впрочем, как и над многими арочными окнами. Картину разрухи и запустения дополнял ржаво-серый покосившийся купол и огромная куча строительного мусора между колокольней и тем, что некогда было собором.
Во всяком случае, нам это на руку. Наша задача максимально упростилась, что не могло не радовать, и самым сложным, похоже, было остаться незамеченными во время ночной вылазки.
Мы неспешно оставили собор позади, дойдя почти до конца дорожки, упиравшейся в административное здание. Одну камеру мы всё же обнаружили. Стеклянный глаз был направлен на служебные ворота западной стены, но нам это не помеха – в этой точке делать нам нечего, да и обращён он был в противоположную от интересующей нас сторону. В дальнем, северо-западном углу, с обратной стороны которого мы как раз насмотрели газовую трубу, располагалось крыльцо с дверью в какие-то служебные помещения, накрытое крышей и огороженное высокими перилами. В общем, идеально и для входа, и для выхода.
Теперь хорошо бы понять, сколько человек остаётся в монастыре на ночь, и что представляет из себя охрана.
Я неспешно крутился на месте, щёлкая затвором фотоаппарата, а Даня снимал видео на телефон, особое внимание уделяя именно персоналу и отмечая, в какие помещения они заходят.
В центре монастыря располагалось довольно крупное трёхэтажное здание, сейчас реконструируемое и, по всей видимости, не используемое. Оконные проёмы зияли дырами, штукатурка была отбита, обнажив такой же выщербленный серо-красный кирпич. Раскопанный периметр фундамента представлял из себя небольшой ров, а вместо крыльца, которое должно бы вести на первый этаж, были уложены деревянные щиты, перепачканные цементом вперемешку с грязью.
В общем-то, наша экскурсия по монастырю была завершена. Мы потоптались на месте ещё минут десять, продолжая снимать и поглядывая по сторонам, пока из здания, в которое упиралась дорожка, к нам не вышел молодой длинноволосый парень в джинсах и синей клетчатой рубашке и сообщил, что монастырь закрывается, и если мы не постояльцы гостиницы, то нам необходимо проследовать к выходу. Мы поблагодарили его, извинились на всякий случай и не спеша двинулись обратно к воротам, попутно отмечая для себя людей, служащих в монастыре.
Проследовав через ворота, мы покинули территорию, неспешно пересекли стоянку и погрузились в УАЗик. На этот раз я снова уступил Ольге место за рулём, заняв пассажирское сиденье. Уезжать мы не торопились, болтая ни о чём и отмечая, покинет ли обитель кто-то из тех, кого мы только что видели внутри.
Я достал из рюкзака ноутбук, подключил картридер и перебросил снимки с фотоаппарата, заодно скачав и Данино видео с телефона. Это чтобы время не терять потом, когда мы доберёмся до нашего временного «дома».
Выждав минут двадцать, мы решили более не привлекать к себе лишнего внимания и немного прокатиться по городку. К монастырю нам предстояло вернуться примерно через час, когда случайные туристы уже разъедутся, но будет ещё достаточно светло, чтобы иметь возможность осмотреть закрытую территорию с воздуха.
Мы ещё раз прокатились по самой Ладоге, сделав круг по городку и заехав на заправку, где снова взяли по большому картонному стаканчику кофе каждому, кроме Алисы. А затем я пересел за руль и вновь направился в сторону монастыря, но на этот раз я проехал дальше вдоль берега, отдалившись примерно на километр. Выбрав безлюдное место, Даня распаковал сумку, соединил телефон с пультом, и через пару мгновений Мавик Мини с жужжанием взмыл в воздух.
Резко подняв квадрокоптер до двух сотен метров, мой товарищ направил его в сторону монастыря. Дрон скрылся из виду, да и слышать его мы перестали раньше, чем он достиг заданной высоты.
На экране смартфона лентами тянулись дорога, зелёная полоса кустов и деревьев и серо-синяя гладь Волхова. Даня слегка отпустил джойстик, и дрон полетел медленнее, позволяя нам разглядеть два автомобиля на стоянке и внутренний двор, откуда совсем недавно нас вежливо попросили.
А людей стало меньше. Мы увидели, как через служебные ворота выехал КАМАЗ, а следом за ним, погрузив в своё нутро шестерых рабочих, пристроилась белая ГАЗель. Плюс водитель, итого семь. И водитель грузовика, значит, восемь. Даня повёл дрон над монастырём против часовой стрелки, следя за тем, чтобы двор занимал большую часть кадра.
Из дальнего здания вышли двое, следом ещё один, наверняка монах, мы разглядели только чёрное пятно. Вся троица проследовала наискосок, скрывшись в дальнем конце соседней постройки.
Через пару минут из церкви вышел ещё один монах, направившись туда же, куда ушли предыдущие. На этом какое-либо движение прекратилось, зато сразу в трёх зданиях зажглись окна. Это значит, минимум три человека. Ждём дальше.
Спустя ещё минут пять в гостинице поочерёдно зажглись несколько окон, а потом на улицу вышел охранник, направившись за угол.
– Даня, веди его, он курить в сторону собора бегает.
– Вижу, щас, пять сек! – Даня увлечённо вёл дрон в обратную сторону, обратив камеру в сторону гостиницы.
Охранник действительно бегал курить за угол, но, насколько я мог прикинуть углы обзора, собор в поле его зрения попадал лишь частично, одним только юго-восточным своим углом. Который нас не интересовал совершенно. Докурив, он потопал обратно в недра гостиницы.
Тем временем батарея почти разрядилась. Даня снова взял общий план, квадрокоптер начал удаляться, а мы успели увидеть, как из двери, за которой скрылись первые замеченные нами обитатели монастыря, вышли сразу шесть человек и направились через двор куда-то в здание в северо-восточном углу. А я вслух отметил, что группа хоть и вышла, но свет в окнах не потух, значит, скорее всего, люди там ещё оставались.
Пожалуй, теперь и нам пора. Ещё один заряженный аккумулятор дрона мы оставили на ночную вылазку, а третий был в качестве неприкосновенного запаса на всякий случай. Даня собрал квадрокоптер обратно в сумку, а я завёл машину – пора было возвращаться к коттеджу, посмотреть в спокойной обстановке отснятые изображения и видео. Ну и изображать дикую пьянку городских, отрывавшихся как в последний раз, нуворишей, если этот термин применим к владельцам пусть и тюнингованного, но УАЗа.
Андрей Бирюков. 25 июля, ночь. Москва
Разговор со Шмелёвым состоялся, Бирюков не стал гадать, поверит ему наниматель или нет, поэтому просто изложил всё то, что видел своими глазами. И немало удивился, когда увидел, что замминистра поверил. Пусть не до конца, но поверил. Значит, с этим уже раньше сталкивались. Или хотя бы с чем-то подобным.
Получив табличку и выслушав доклад, Шмелёв попросил Андрея подождать в приёмной. Мимо Бирюкова в кабинет прошёл какой-то пожилой мужчина интеллигентного вида, исчезнув за плотно прикрытой дверью почти на час.
За время, проведённое в ожилании, Андрей связался с Седьмым, в конце концов, пора было доложить о произошедшем. И вновь удивился, когда узнал, что тот уже переговорил со Шмелёвым.
По итогам разговора выходило, что Седьмой не возражает против подработки Андрея, более того, Шмелёв попросил «СГБ Консалтинг» оказать содействие в выполнении задач на территории России. Судя по всему, с финансированием у замминистра проблем не возникло – шеф сообщил, что Манул вправе пользоваться транспортным парком конторы по запросу. И, в довершение всего, Седьмой решил направить в помощь ему ещё семь человек, включая прибывающих в столицу через несколько часов Бора и Липу.
Видимо, оба руководства верно оценили всю серьёзность ситуации, просчитав противника, с которым уже столкнулась группа Андрея. Сейчас, спустя несколько часов, факт того, что он сумел выжить в вечерней заварушке, казалась ему всё большим чудом.
Перед глазами снова и снова мелькал момент гибели Хесуса, тёмный сгусток дыма и пульсирующий стук. Шар перестал преследовать Андрея в тот момент, когда он приблизился к людям, выскочив с тёмной улицы...
Снова какая-то догадка мелькнула в голове и исчезла, растворившись в боли от сотрясения.
Люди. Люди не были помехой для противника – нападение произошло в частном секторе, где запросто могли быть случайные свидетели. Да и нечто, атаковавшее группу, вовсе не опасалось четверых вооруженных бойцов, словно зная, что те не смогут причинить никакого вреда. Правда, они и не пытались оказывать сопротивление, некогда было. Но всё же.