Подхватили рюкзаки, заперли машину и зашагали в темноте к берегу. Пройти нам нужно было примерно метров триста, фонари здесь не горели совсем, а может быть, их и не было вовсе. Не обратил я днём внимания, минус мне в карму.
Примерно две трети пути шли вдоль заборов по разбитой грунтовке, то и дело спотыкаясь в полной темноте. Чем дальше мы пробирались, тем сильнее я уставал, хотя, казалось бы, всего три сотни метров – разве это расстояние? Когда за спиной остался забор последнего участка, у меня уже в висках стучало. Окружающая темнота позволила целиком и полностью сосредоточиться на собственных ощущениях, и я с удивлением отметил нарастающее пульсирование в голове. Мы с Даней шли молча, лишь периодически то я, то он издавали досадное шипение, угодив в очередную колдобину. В конце концов, я не выдержал.
– Даня! – я полушёпотом позвал товарища. Его дыхание тоже было тяжёлым, он запыхался, как и я.
– Чего? – такой же полушёпот из темноты в ответ. Из-за стука в висках я мог расслышать его только с большим трудом.
– Ты как себя чувствуешь?
– Нормаль... Ай! С-с-с... – похоже, Даня снова споткнулся. – Нормально, только дыхалки не хватает, аж в висках стучит.
А, так я не один такой? Ну, значит, и правда всё нормально. Сейчас, доберёмся до берега, можно будет отдышаться.
Самое неприятное – это всё-таки не видеть дорогу. Лунного света не хватало, чтобы даже просто подсказывать, где нас поджидает новая выбоина на пути, приходилось идти тем идиотским шагом, когда ты сначала ногой ощупываешь почву перед собой, а затем только переносишь вес. Можете так долго прошагать? Вот и мы не могли, то и дело забываясь и влетая в ямы.
В висках уже даже не барабаны стучали, а целый оркестр из оных, каждый на свой лад, в рваном ритме, превращаясь в невыносимую дробь. Внезапно в кустах справа от нас что-то хрустнуло и зашуршало, удаляясь. Я машинально повернулся в ту сторону и замер – всё равно же не видно ни зги – и слева от нас пронёсся поток воздуха, словно гигантская птица беззвучно махнула крыльями. Я растерянно присел, целиком обратившись в слух.
– Слава? – мой товарищ шёпотом окликнул меня.
– Даня?
– Это что было?
– Сам не понял.
– Может, птица?
Что-то мне это напомнило. Что-то из недавнего прошлого. И, сдаётся мне, это не совсем совпадение.
– Может. Только какая-то большая.
– Сова, наверное. Они вроде бы беззвучно летают.
– Ну да, наверняка сова. Большая, чёрная такая. Наверное, ошиблась.
– Ты что-то видел?
Я вздохнул про себя. Нет, Даня, рано тебе ещё рассказывать. Ты сначала увидь своими глазами, тогда и поговорим. А то ещё начнёшь меня сторониться, жене расскажешь, в дурку определишь.
– Нет, Дань. Только ветром обдало, а так не успел увидеть ничего вообще.
– Ладно, понял, двинули тогда. Под ноги смотри.
Это скорее для самоуспокоения – всё равно видно ровно ни хрена.
– Сам смотри!
Барабаны в ушах резко смолкли, на нас навалились типичные звуки загородной ночи – где-то заходилась лаем собака, невдалеке шумела река, трава и кусты чуть шелестели под едва уловимым тёплым ветром. Вокруг стрекотали то ли кузнечики, то ли сверчки, а со стороны реки время от времени доносился крик чайки.
Словно дышать легче стало. Ещё чуть, и кусты расступились, позволив лунному свету хоть немного подсказывать нам следующий шаг.
Мы добрались до Волхова. На противоположном берегу кое-где светились окна домов. На нашей стороне реки справа от нас, примерно в четырёх сотнях метров, обозначилась огнями монастырская пристань, а слева можно было разглядеть частично подсвеченную стену Староладожской крепости.
Даня выбрал более-менее ровное место на поляне, негромко вжикнул молнией рюкзака и вытащил оттуда дрон. Затем вновь подсоединил смартфон к пульту, поколдовал что-то с настройками, и квадрокоптер взмыл в ночное небо, мгновенно скрывшись из виду.
Через минуту мы уже наблюдали на экране картинку монастыря. Нас интересовало, кто и в какой части обители ведёт ночное бдение, и есть ли какие-то моменты, которые мы могли упустить при свете дня. Ну и расположение световых пятен нас интересовало в не меньшей степени.
По всему выходило, что дежурный свет оставался возле обоих ворот. Снаружи освещена стоянка перед монастырём да стена, к ней примыкавшая.
А вот внутри непроглядная темнота. Подсветкой выделялась не интересовавшая нас и ныне действующая церковь Иоанна Златоуста, плюс светились окна на первом этаже гостиницы – судя по всему, комната охраны и лобби или холл, как у них это называется? Одинокими лампами были подсвечены двери, откуда днём, вернее, вечером, входили и выходили люди – те, которых мы видели на предыдущем видео с дрона. Вся остальная территория представляла собой сплошное тёмное пятно.
Интересно, если этот дым боится света, может ли быть монастырь неосвещённым (я про себя хихикнул, осознав каламбур) специально? Этакая паранормальная система охраны или что-то вроде того? А что, река рядом, ночью здесь свидетелей немного...
– Даня, сворачивайся. Всё понятно, в общем-то, пора. А то прокрастинируем тут как...
– Ага, – Даня отправил дрон на автопосадку в точке взлёта. – Ждём и двинули.
Примерно через минуту мы услышали нарастающее жужжание, а затем из темноты возник наш четырёхпропеллерный малыш, послушно приземлившись ровно там же, откуда и поднимался в воздух меньше десяти минут назад. Даня, похоже, на автомате заменил аккумулятор и спрятал дрон вместе с пультом в недра рюкзака, убрав телефон в карман.
Мы сверили частоты на рациях, защёлкнув зажимы креплений на поясе. А затем направились по тропе к монастырю, периодически спотыкаясь и беззвучно матерясь.
В этот раз нам повезло – не было ни стука в висках, ни пролетающих мимо «сов», да и тропа стала заметно более ровной, выводя нас к северо-восточному углу обители. Ну, почти повезло, нас интересовал угол северо-западный, именно там к стене примыкала так интересовавшая нас газовая труба.
– Слава!
– Ау?
– А если они собак спустят?
– Каких ещё собак?
– Не знаю, овчарок там каких-нибудь.
– Кто?
– Ну, менты, кто ещё?
– Даня, ты в адеквате?
– В смысле?
– Мы на машине уедем.
– А, ну да.
Похоже, мой дорогой друг несколько переволновался. Нет, у меня тоже сердце начинало колотиться, а ноги наливались свинцом, но то адреналин. И вообще, всё, поздно, у нас задача, которую надо решить. Иначе... Иначе это будет просто обычный отпуск. Азарт, что ли, заиграл? Пожалуй, что и так.
Мы вылезли из зарослей чего-то, напоминающего осоку. Налево и направо тянулась асфальтированная дорожка, огибая стены монастыря. Сегодня, точнее уже вчера, мы по ней проезжали всей нашей компанией. То и дело оглядываясь по сторонам, мы двинулись направо, пока не достигли угловой башни, за которой стена резко поворачивала вбок.
Мы ещё раз осмотрелись – никого.
– Готов? – я вопросительно посмотрел на Даню.
– Поехали.
Я вытащил из кармана брюк Механиксы, натянул на руки и потянулся к газовой трубе.
Андрей Бирюков. 26 июля, день. Москва
Группа собралась в полном составе в начале одиннадцатого. Самолёт слегка задержался, поэтому Бор и Липа, в срочном порядке выдернутые из Судана, прибыли с небольшим опозданием. Остальных бойцов Андрей знал лишь отчасти, а одного, молодого и стриженного наголо, вообще видел впервые в жизни. Плохо, что на слаживание не выделялось ни секунды времени, оставалось лишь надеяться, что возложенные задачи не предусматривают высокой интенсивности действий.
Во главе стола снова восседал Шмелёв, по правую руку от него – Бехтерев. И если первый имел хоть какие-то черты бойца в своём характере, то от второго насквозь фонило духом кабинетной науки. Опыт Андрея подсказывал, что от таких персонажей следует ожидать скорее проблем, а не помощи.
– Господа инструкторы! Могу я к вам так обращаться? – Шмелёв полушутя взял слово. – Предварительно с Андреем Николаевичем мы задачи обсудили, поэтому сейчас у нас скорее знакомство, брифинг и ответы на ваши вопросы.
Большинство из девятерых, сидящих за столом, смотрели прямо перед собой, только Андрей и Бор повернули головы в сторону заместителя министра.
– Давайте знакомиться. Шмелёв Евгений Николаевич, замминистра культуры. Бехтерев Александр Витальевич, – Шмелёв жестом руки указал на профессора. – профессор, декан истфака МГУ.
Глядя на Шмелёва, Андрей отметил про себя нездоровый блеск в глазах. Это выглядело так, будто тому нравилась вся эта ситуация, словно охотничьему псу, взявшему след. Что-то на грани фанатизма, что ли... В памяти снова всплыла картина взмывающего вместе с оторванной дверью Хесуса. Андрей поморщился и уставился в столешницу перед собой, головная боль всё ещё никуда не делась.
– Ваше участие необходимо для того, чтобы Александр Витальевич мог провести научную экспедицию в неблагоприятной среде. И не дать этой самой среде повлиять на исход научных изысканий нашего... моего, простите, коллеги.
Бор поднял руку.
– Вопрос разрешите?
– Да, конечно, – Шмелёв придвинулся к столу.
– Бартенев Олег Романович, заместитель командира группы. Какова география экспедиции, и что понимается под неблагоприятной средой?
– География обширна. Как мы предполагаем, северо-запад и центр России. Возможно, прилегающие постсоветские пространства. Но это, повторюсь, лишь предположения. Нюанс экспедиции в том, что научные изыскания Александру Витальевичу предстоит вести буквально на ходу, определяя следующую точку маршрута на основании данных, полученных в точке предыдущей. Грубо говоря, приехали на место, там определили, куда двигаться дальше.
– Примерное количество точек маршрута неизвестно?
– На данный момент нет. Сейчас известна лишь первая из них, это село Старая Ладога в Ленинградской области. Вам это название о чём-нибудь говорит? – Шмелёв обвёл взглядом присутствующих.
– «И сел старший, Рюрик, в Ладоге», – неожиданно подал голос Липа.