Последние вопросы были риторическими и ответа не требовали. Мы переглянулись, вздохнули и потопали вперед.
Следующие несколько дней новостей не принесли. Я пару раз кидала сеть, но никого не засекла. Один раз, перейдя большой луг, мы устроили засаду на опушке — и тоже напрасно. Вечером расположились на ночлег на берегу крошечного лесного прудика, даже не прудика, а так — большой ямы с чистой водой и черным дном, выстланным палыми листьями. Устроили нору в корнях старой ели неподалеку от берега, замотались в одеяла, укрылись щитом и уснули.
Утром на лес наполз туман. Холодные капельки посыпались на меня дождем, когда я неосторожно задела ветку елки, под которой мы нашли приют. Брр! Но необходимости умываться этот непрошеный душ не отменял. Обняв себя руками, побрела к прудику. На мертвую птицу на берегу я чуть не наступила. Голубое горлышко, серенькая грудка, скрюченные лапки, затянутые белесой пленкой глаза. Отчего же она погибла? Ответ я получила через минуту, когда протянула ладонь к воде — мой браслет сжался и бешено запульсировал. Пруд был отравлен!
Разбуженный Ти осмотрел птицу, поднял трупик, понюхал. Трогать воду не стал вовсе.
— Черная ржа. Очень ядовитый гриб. Для обычного человека это — верная смерть. Глотни или просто окунись — и конец. Паралич сердца. Противоядие есть, но принимать его надо очень быстро. Обычно жертва даже не успевает позвать на помощь.
— Я читала про ржу, даже формулу знаю. Но вряд ли я успела бы нейтрализовать яд… Ти, нельзя же оставлять эту воду вот так… напьется еще кто-нибудь…
— Через день яд сам распадется. А звериных следов тут нет. Так что не волнуйся зря. Давай перекусим и пойдем.
— Может, прикинемся, что умерли? Вдруг клюнут?
— А если нет? Или клюнут, но через два дня?
Я ткнулась носом в плечо жениха, вздохнула. Только что мои представления о спектре возможных гадостей, которые нам грозили, значительно расширились. Где ты, дядя Фирданн, со своим безобидным приворотным зельем?
Мы шли и шли. Друг за другом, а когда позволяла дорога, рядом, держась за руки. Последние дни путь стал заметно легче — мы пересекали высокогорные цветущие луга, и я сама себе казалась птицей, парящей в поднебесье, а не крошечной букашкой, медленно ползущей по складкам гор. Я ощущала, что зов становится сильнее, четче, и была готова идти и идти, не останавливаясь даже для еды и ночлега. Я ускоряла шаг, мне казалось, что еще один поворот и… Не имело значения, что это «и» все не наступало и не наступало. Иногда я ловила тревожный взгляд Тиану — он беспокоился за меня. Для меня же поиск превратился в своего рода медитацию. Бесконечный путь помог отделить важное от неважного, выжечь все мелкое, лучше понять саму себя.
Панорамы сменяли одна другую — перелесок из низких кривоватых сосенок, каменная осыпь, русло мелкой холодной реки, подъем в гору, пологий перевал, ущелье за ним… тут-то все и случилось.
Воздух над валуном впереди замерцал, и на нем появилась небольшая сидящая к нам головой ящерица. Шедший впереди Ти резко мотнулся влево, перекрывая обзор, его мысленный крик чуть не оглушил меня:
«Василиск! Бель, колдуй невидимость! Скорее… прячься… магия не действует… скорее…» — Голос Тиану оборвался.
Машинально, по привычке делать то, что говорит Ти, мгновенно завернула себя в кокон невидимости.
— Ти? Ти-и?! — И никакого ответа… мертвое молчание. Замершая впереди, какая-то серая фигура моего любимого и мелкая тварь, буравящая его глазками, напротив. Что же делать? Ти — камень? Погиб? Так глупо, так нелепо, так быстро… нет, не может быть! Не верю, не хочу верить! Не-ет! Быстрее, невидимость ему не поможет, но стазис остановит окаменение и сохранит ту жизнь, что еще осталась. Делаю. Кто-то хохочет сверху, со скал… Сволочи! За что?! Мой гнев, моя боль, моя любовь, моя потеря вырвались магической волной, ударив по вершине скалы и разнеся ее вдребезги… Я видела, как огромный обломок расплющил валун с василиском, смазав ящерицу мокрым пятном, другие осколки падали вокруг. Краем глаза заметила два летящих сверху искореженных моим ударом тела — так вам и надо, гады! Бросилась к Ти — кто знает, сохранился ли на нем щит? Повалила на землю, упала сверху, защищая, успела накрыть нас обоих единым щитом — кажется, силы на него я взяла у Нары, — а потом на нас рухнула вершина скалы размером с дом. И наступила тьма.
Я жива. Еще жива. Почему? Если мой любимый, мое сердце, мое дыхание больше не со мной? Что мне делать без него? И зачем? Внутри неутешно стонала Нара — она больше не слышала Шторма. А Элги? Вдруг она чувствует Ветра? Тоже нет… Мы рыдали втроем, потеряв все, ради чего стоило жить, что было нашей семьей и нашим миром…
Тяжело. Дышать нечем. Надо откопаться. И откопать его. Вдруг что-то еще можно сделать? Я понимала, что надежда призрачна, ложна… но как я могла предать его, не попробовав? Если б я могла умереть, вернув его к жизни, сделала бы это, не раздумывая. Но сейчас я могу только сделать все возможное… и, если этого не хватит, потом уйти следом за ним. Империя жила две тысячи лет без меня… проживет и дальше. Сменится династия, и через сто лет никто не вспомнит о пропавшей принцессе Астер Кибеле…
Магии не было. Сил не было тоже. Была только боль. Как откапываться? «Мы поможем… у нас есть немного, бери…» Нара, Элги, любимые…
Что было дальше, не помню. Кажется, я выцарапывалась драконьими когтями, помогая магией лишь тогда, когда валуны оказывались совсем неподъемными. Копала, ползла, протискивалась, лезла, теряла сознание, снова приходила в себя и снова рыла и ползла… На поверхность выбралась уже в темноте. И, вдохнув поглубже, начала откапывать любимого. Называть его «телом» не хотела даже в мыслях. Сделаю все, что могу… а потом, если не получится его спасти, уйду следом. Может быть, в следующей жизни мы окажемся счастливее…
Надрываясь из последних сил, я растаскивала валуны. Рыла и разгребала руками щебень. Волокла и катила камни, которые не могла поднять. Непосильная работа помогала заглушить боль, не чувствовать пустоту. Внутри плакали Нара и Элги. Я копала на ощупь — дело было даже не в ночной тьме, а в том, что я ослепла от слез. Как? Почему? На эти вопросы не было ответа… Все, что я могла — до отупения, бесчувствия, беспамятства изо всех сил рваться туда, где мерцал слабый след моей магии. Я теряла сознание и, придя в себя, начинала рыть снова… Мой Тиану, мой любимый, моя жизнь… Силы кончались, но я находила их снова и снова… пока не нашла его.
Нара отдала последнее, чтобы я смогла извлечь Ти из-под зажавших его обломков и оттащить на траву неподалеку. Потом я упала на него, обняла и провалилась в небытие.
Пришла в себя следующим вечером. Арден с осунувшимся посеревшим лицом держал мою голову на коленях и по капле вливал в рот жидкость из фляжки.
— Пей! Ты обезвожена и почти сожгла себя. Не будешь пить — умрешь.
Вот напугал! Отпихнув фляжку, я завертела головой: «Ти, где Ти?»
Арден, поняв мои метания, ответил:
— Не волнуйся, он в стазисе. Его осматривает Шон. Пей! Я залечил твои переломы — как ты рыла сломанной рукой?
Как? Есть боль сильнее физической. Для Ти я согласилась бы даже отгрызть руку, если бы это помогло.
— Бель, тебе надо отдохнуть…
А Ти? Как он? Как я могу отдыхать, когда не знаю о нем? Когда не вижу его рядом? Его можно спасти? Что говорит Шон? Я разлепила потрескавшиеся губы, чтобы спросить, и поняла, что не могу говорить — горло саднило, язык присох к гортани.
— Ты позволишь нам посмотреть, что произошло? Вчера, когда я почувствовал, что случилось несчастье, сразу кинулся к Шону. По телепорту мы прошли в Галарэн, а оттуда летели больше суток на сигнал цепочки-маяка. И нашли полумертвую тебя и Тиану рядом.
Почему он не сказал про Ти тоже — полумертвый? Потому что тот умер совсем? Тогда зачем Арден меня лечит? Глупо. И напрасно…
— Шон, иди сюда! Бель, покажи нам, что произошло!
Пусть смотрят… Они примчались за тысячи лиг, и не их вина, что оказалось слишком поздно. Они заслуживают право знать. А я? Что я? Решение принято. Что бы ни случилось с Ти, я последую за ним. В этой жизни или нет. А теперь надо набраться мужества, прекратить лить слезы и мотать нервы окружающим. Принцессы должны вести себя достойно, разбито у них сердце или нет.
Я вздохнула и распахнула сознание, стараясь отрешиться от эмоций и раздирающей меня боли…
Кажется, я снова провалилась в беспамятство. Когда пришла в себя, услышала голоса.
— Ты говоришь, он еще жив, но вытащить его нельзя? Почему?
— Окаменение зашло слишком далеко и теперь идет слишком быстро. Если снять стазис, я не успею произвести трансмутацию, превратив кремний назад в углерод.
— А с помощью Бель?
— Все равно не успеем.
— А если бы повреждения были меньше?
— Ар, ты шутишь? Как их сделать меньше? Но если ты спрашиваешь теоретически, то да, тогда бы появился небольшой шанс. Но только шанс. Сам понимаешь, никто такого раньше не делал.
— Шон, ты понял, что Бель решила умереть вслед за Тиану? А мне не жить без нее, без них обоих. Так что для меня выбора нет. Ты сможешь быстро снять с кузена стазис, а потом наложить его на нас обоих?
— Зачем?
— Магия эльфийской королевской семьи. Я могу взять половину его повреждений на себя. Если у вас с Бель выйдет нас вытащить — спасемся вместе. Если нет — вместе уйдем. Да, Шон, если ничего не получится, разыщи Шаоррана — он должен знать про некроманта. И помоги ему, ладно?
Голос Повелителя был спокоен, как будто он говорил не о своей смерти, а обсуждал рутинный вопрос о размере торговых пошлин. Боги, чего я не разглядела и мимо чего прошла, не заметив? Я хотела открыть рот, остановить Ардена — он не должен идти за нами! — но пересохшее горло не смогло издать ни звука. А потом стало тихо. И поздно. Он даже не подошел попрощаться, потому что думал, что я его не люблю. Вот так.
Глава двадцать четвертая
Найти себя невозможно — себя можно только создать.