Поиск сокровищ — страница 15 из 32

Леся не могла ужаснуться сказанному, потому что силы у нее остались только на то, чтобы добраться до их с Катей палатки, раздеться и лечь. Кажется, именно из-за этой непривычной усталости не возмутились и остальные.

Последние слова, которые услышала Леся, когда уже улеглась и накрылась одеялом, были такие:

– Ну что, понимаешь теперь, – говорила Катя ужасно медленно, тоже засыпая, – почему душ – не такая уж и первая необходимость при раскопках?

Глава 11

На следующее утро даже громкое «Подъем!» над палаткой не помогло Лесе разлепить глаза, и будильник у них с Катей играл больше пятнадцати минут прежде, чем у кого-то из них хватило сил хотя бы поднять руку. Спать хотелось страшно, но деваться было некуда.

– Чертово сокровище, – сонно проворчала Катя, сев и потерев глаза. – Лежало триста лет и еще полежит пару часов. Зверство. Хоть бы в шесть вставали, а не полшестого. Сан Саныч сумасшедший.

Леся и хотела бы ответить, но не могла. Все ее силы уходили на то, чтобы не плюхнуться обратно и не накрыться одеялом.

В палатке уже было светло, и кожа девушек казалась насыщенно персиковой от того что красные стены палатки отражались на них.

Леся выбралась на улицу, дрожа от утренней прохлады. Поле дышало свежестью и было залито мягким светом. Утренний туман, как сонливость, еще не успел испариться.

Лагерь немного гудел из-за редких и тихих переговоров, но в основном все молчали и сонно чистили зубы у самодельного рукомойника, сонно завтракали, сонно смотрели на курганы, которые им еще только предстояло раскопать.

Леся быстро умылась ледяной водой из умывальника, накинула вчерашнюю одежду и убрала уже немного грязные волосы в хвост. Дома она мылась каждый день утром и вечером, и теперь такая нечистоплотность угнетала ее.

Когда она подошла к столу, где дежурные накладывали кашу и вареные яйца с кофе, то увидела, что на срубленном обеденном бревне сидят Сева и Рома. Кати нигде не было, наверно, она уже поела и ушла в палатку.

Леся подсела к парням. Все молчали и ели. Кажется, даже активному Севе ранние подъемы давались тяжело. Бодрее всех выглядел Рома.

– Ну что, как тебе второй день? – спросил Сева утренним и поэтому странным голосом.

Леся улыбнулась, подняла палец в небо и важно продекламировала:

– Воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя.

Сева, видимо, не знал, что она процитировала строчку из песни, поэтому просто посмеялся.

– Это «Наутилус», что ли? – спросил Рома.

Леся удивилась, что хмурый Рома с ней заговорил, но потом быстро взяла себя в руки, чтобы не показаться невежливой, и ответила:

– Ага. Я постоянно эту песню слушаю на тренировках, если тяжело, но надо отжаться, например, последние раз десять. О, а еще под нее классно прибираться. Я это ненавижу, но вот если себе талдычить «воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя», сразу начинаю собой гордиться. Но вообще, я люблю ее еще лет с десяти. Мы с папой вернулись с маминых похорон и без конца слушали эту песню. Очень хорошая. В трудные минуты до сих пор меня поддерживает.

По немного взметнувшейся вверх брови Ромы Леся поняла, что опять у нее не язык, а помело. Так всегда, если она что-то рассказывает, то не может остановиться. Хранить она умеет только чужие секреты, но никак не свои. Про все свои самые личные детали она может рассказать любой старушке на лавочке. Отец постоянно ее за это ругает.

Леся неловко улыбнулась парням и шумно отпила из кружки, за что тут же мысленно себя ругала. И за эту привычку ей стыдно, но вот такая уж она, не может отучить себя от двух вещей: трещать обо всем подряд и шумно пить, когда переживает. Наконец она придумала, как исправить положение.

– А на тренировке Костян, это наш с папой тренер, постоянно включает «Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог». Если заиграла МакSим, то мы понимаем, что сейчас будет жесть. Я эту песню уже терпеть не могу, и меня тянет делать берпи[2] каждый раз, когда я слышу ее на вечеринках.

Сева рассмеялся, а Рома улыбнулся и отпил из кружки. Леся специально посмотрела именно на его реакцию. Она считала необходимым нравиться всем, поэтому чутко следила, как люди реагируют на ее шутки – лучшее оружие обаяния.

«На курганы!» – донесся до всех завтракающих голос Степы. Леся вздохнула и поднялась. Быстро улыбнувшись Роме и Севе, она убежала к себе в палатку, чтобы взять лопату. Оттуда они уже вместе с Катей пошли к месту работы.

Во второй день весь флер таинственности и ощущения, что они искатели сокровищ, слетел. Все были усталые. Волгоградское солнце палило нещадно.

Копали до заката. Археология оказалась скучнее, чем Леся думала. Работу очень тормозило то, что они имели дело с культурным наследием и им постоянно приходилось фотографировать каждый этап работы для отчетности, а когда они находили в земле какие-то артефакты, отмахнуться от них тоже не могли, и приходилось забывать на несколько часов про главную цель и заниматься находкой. Хотя Леся видела по лицу А. А., что будь его воля, то он бы выкинул все, что не похоже на сокровища Пугачева, к чертям, и встроил бы в каждого участника экспедиции ускоритель.

– Кать, я вот что думаю, – подала голос Леся, когда они добрались до очередного культурного слоя и остановились, чтобы все сфотографировать для отчетности, – а зачем нам копать до самых костей этот курган? Пугачев же жил в восемнадцатом веке.

– Ага.

– А в курганах до какого века хоронили?

– Ну вообще, с введением христианства прекратили, но по старым обычаям в деревнях хоронили века до четырнадцатого.

– Ну.

– Что?

– Зачем раскапывать курган до конца?

– На всякий случай. Курганы часто грабили. Кто знает, может, Пугачев со своими последователями взял да и раскопал один до основания и там припрятал деньжата рядом с чьими-то косточками.

– Жесть.

– А что поделать, бунтовщик.

Леся и Катя тяжело вздохнули и снова взялись за лопаты.

К вечеру, когда руки и спина совсем онемели от усталости, Леся снова упала в свой спальный мешок, даже не найдя в себе сил умыться и поесть.

В таком сумасшедшем режиме прошло полторы недели. Уезжая на раскопки, Леся думала, что будет много фотографировать и выкладывать в свой телеграм-канал, но в итоге за все эти дни у нее не было ни минуты не то что взобраться на холм и открыть соц. сети, но даже на то, чтобы оглядеться и насладиться красотой природы. Только один раз она позвонила отцу, заставив себя после раскопок не пойти в лагерь со всеми, а подняться к заброшенной церквушке. Они поговорили не больше пяти минут – отец ехал куда-то по делам, а Леся слишком устала, чтобы поздним вечером снова взбираться на холм и перезванивать.

Еще Леся поняла, почему зарядка для гаджетов мало волновала опытных археологов. В первый день своего приезда она пару раз спрашивала у ребят, как можно будет зарядить телефон, а они пожимали плечами и говорили про солнечные батареи и про розетки в ближайшей деревне. Леся тогда подумала, что, может, они взяли с собой много пауэрбанков, иначе почему так легко относились к тому, что остаются без связи. Вскоре ей стало понятно, что во время раскопок так погружаешься в себя, что соприкасаться с внешним шумом не хочется совсем. Но все-таки, где-то через пару дней после начала раскопок, она все же негромко еще раз спросила у Кати, как можно зарядить телефон, потому что у нее оставался всего один процент. Спросила это Леся во время завтрака, и их услышал сидящий рядом Рома. Он встал, ушел на пару минут в свою палатку и принес солнечную батарею. Леся от всей души поблагодарила его и даже чуть не кинулась обниматься, но сдержалась.

– Тебе отцу позвонить, да? – спросила ее Катя.

Леся смутилась.

– Ну не совсем…

– А что тогда?

– Таро, – прошептала Леся Кате на ухо.

– Что?

– Мне таролог должна была прислать расклад на здоровье, я перед отъездом оплачивала.

Катя недоверчиво посмотрела на Лесю.

– Ты не шутишь?

Леся покачала головой и смущенно улыбнулась. Катя расхохоталась:

– Ну ты даешь!

– Что вы там смеетесь? – тут же заинтересовался Костя.

– Не твое дело, – бодро ответила Катя. – Уши не распускай.

В тот день Леся специально снова добралась до старой церквушки и с замиранием сердца включила голосовые от таролога Надежды. Она уже год присылала Лесе расклады на ближайшие три месяца, в которых рассказывала, на что Лесе нужно обратить особенное внимание в своем теле и какие сдать анализы. В этот раз, сказала Надежда, никаких особых проблем она не видит и советует Лесе больше расслаблять разум, ведь именно из-за него, говорила она, мы болеем и возникают все психосоматические проблемы. Леся выдохнула. Пару дней назад она упала, спускаясь с кургана, а на следующее утро обнаружила у себя синяки. Разум ей говорил, что вполне закономерно иметь синяки после удара, но тревога визжала, что это точно рак, ведь именно так его находят у детей – просто ни с того ни с сего появляются кровоподтеки. Леся тогда всю ночь не спала. Она пыталась понять, можно ли заказать к месту раскопок такси и уехать в больницу, чтобы ее осмотрел врач и сказал, что два синяка на коленке – действительно не что иное, как следствие падения. Но Леся тогда перетерпела, и ипохондрия, не добившись уже много раз отрепетированных действий, отступила. Только немного в глубине души у Леси плескался страх, что все-таки это рак. А теперь, после прогноза Надежды, ей стало спокойнее.


С чем Леся никак не могла смириться – так это с невозможностью помыться. За десять дней в экспедиции Леся почувствовала себя более или менее чистой только один раз. В тот день, когда она обнаружила, что волосы, когда снимаешь резинку, не распадаются, а остаются стоять в форме конского хвоста, именно в тот день, вечером, после работы, она нашла в себе силы и потащила Катю к реке, потому что очередь в походный душ была такой, что Леся бы просто уснула, пока ждала, и мыться ей бы все равно пришлось под холодной водой. Вместе с ними пошли Сева и Рома, которые не могли позволить им ходить поздно вечером одним в незнакомой местности.