Дорога на набережную вела через центр города, и на две минуты Леся увидела статую «Родина-мать зовет!». У Леси перехватило дыхание. «Вот это громадность!» – подумала она. В памяти ее всплыло все, что на уроках истории рассказывали о Сталинградской битве. И вот Леся видела уже не сооружение человеческих рук из железа, бетона и металла, а трагическую историю целого поколения.
Леся достала телефон, сделала фотографию и выложила в свой телеграм-канал.
– Вокруг меня круг, – привычно пробормотала она себе под нос три раза.
– Зачем ты это говоришь? – спросил Рома, с интересом наблюдая за Лесей, пока горел красный.
– Это против сглаза. Мало ли что.
Рома приподнял брови.
– Серьезно?
– У меня мама верила во все такое. Она меня и научила.
Рома кивнул. Загорелся зеленый, и уже через несколько минут Леся потеряла «Родину-мать» из виду.
У Леси завибрировал телефон. Это Аля написала сообщение:
«Я видела твою фотку
Ты в зоне доступа?»
«Мы в Волгограде
Нужно купить торт Кате
У нее др»
«А, твоей любимой новой подружке».
«Аль, ахахахах».
«Как у тебя дела с ипохондрией?»
«Потихонечку
Что у тебя?
Как бабушка?
Решила про отца что-то?»
«Решила. Пусть идет в жопу.
Бабушка рассказала, что, когда мама написала ему о моем рождении, он ей ответил, что реально рад за нас».
«Алюш…»
«Все нормально, но обидно, конечно».
«Конечно».
«Ты знаешь, что твоя мама хотя бы тебя любила и оставила не по своей воле, а от меня отец осознанно отказался».
«Алюш, я тебя очень люблю. И я говорю тебе честно.
Я бы предпочла, чтобы мама лучше бросила меня, но не умерла.
Потому что пока человек жив, исправить можно вообще все. Отношения, мышление, взгляд на жизнь. Но как только заколотили крышку гроба, считай все, игра окончена».
«Извини».
«Все в порядке
Что ты сейчас делаешь?»
«Лежу на кровати
Ужасно болит голова».
Аля этого не написала, но Леся поняла, что голова болит от выплаканных слез.
«Я с тобой, Алюш».
Но сообщение осталось неотвеченным. Наверно, Аля задремала.
За перепиской Леся и не заметила, что они уже приехали к набережной, Рома заглушил двигатель и теперь с интересом ее рассматривал.
– Ой, извини, я отвлеклась, – сказала Леся и поспешно убрала телефон в карман штанов.
– С парнем переписывалась?
– Кем? Ой, у меня его нет, ты что, – искренне рассмеялась Леся, а потом, как обычно без задней мысли, начала рассказывать: – Но вообще мне нравился один парень, он из моего института, – добавила она, чтобы Рома не подумал, что она говорит о Севе, – но он предложил мне не переходить грань дружбы.
Рома помолчал, глядя на Лесю.
– Было обидно, но сейчас мне уже нормально, – честно добавила она. – Это было мое первое разочарование в любви. А у тебя так было?
– По-разному, – отозвался Рома, – было, что и мне не отвечали взаимностью и что я не отвечал. Все терпимо, все можно пережить.
Леся кивнула.
Они вышли из машины. И хотя Рома специально припарковался в тени, было очевидно, что на такой жаре даже в тени торт долго не выдержит. Лесе пришлось вернуться за ним и взять коробку с собой.
Когда спускались к кафе и Волге, Леся подняла взгляд от ступеней и замерла. Какая синь! Какая мощь!
– Это надо рисовать, – сказала она Роме и чуть не оступилась, засмотревшись на проплывающий теплоход.
Рома подхватил ее под локоть, тут же забрал коробку с тортом и добавил:
– Умоляю, не убейся.
Леся легкомысленно пожала плечами и поспешила вниз, довольная, что ответственность теперь не на ней. Добравшись до ресторана, они попросили официанта отнести торт в холодильник. Не торопясь, поели, глядя на реку. Волжский ветер приятно обдувал лицо и шевелил волосы.
После обеда, довольные и расслабленные, Рома с Лесей заехали в магазин, купили все, чего не доставало в лагере и что их попросили купить другие ребята, и почти уже успели доехать до выезда из города, когда Леся вдруг вскрикнула и прижала руки ко рту. Рома быстро глянул на нее, увидел голые коленки и все понял. Они забыли торт. Пришлось возвращаться.
Когда они получили тяжелую коробку назад, Леся осторожно прижала ее к себе. Надо же так было!.. Ну что у нее за голова, дырявая. О чем она только думала? О чем о чем, мысленно отвечала себе Леся, о Роме, о том, как он ей нравится и как он на нее смотрит.
Уже на выезде из Волгограда их машину остановила полиция.
– А за что? – спросила Леся у Ромы.
Тот пожал плечами.
– Я слышал, что так браконьеров ловят. Отсюда же нельзя осетров вывозить и икру.
Услышав это, Леся успокоилась. Ни того, ни другого они не везли. Но пока один полицейский общался с Ромой и проверял его документы, а второй – документы Леси, она вдруг стала себя накручивать.
Ведь Леся ничего не знала о Роме. Ну да, он друг Севы. Но Сева не гарант добродетели, а его дядя – тем более. Да и дружба одного человека с другим совсем не значит, что кто-то из этих друзей не замешан в грязных делишках. Конечно, рациональная сторона Леси понимала, что она зря накручивает себя и Рома вполне себе приличный, порядочный парень. Но выработанная годами привычка мозга тревожно мыслить никак не желала оставлять Лесю в покое.
– Что у вас там? – спросил полицейский, указывая на коробку на Лесиных коленях.
– Торт.
Полицейский нахмурился и поджал губы.
– Шоколадный торт, – добавила Леся, а затем начала тараторить, как обычно. – У подруги сегодня день рождения. Вы знаете, мы археологи. И обычно мы с утра до вечера работаем, но сегодня отпросились, чтобы вот съездить хотя бы за тортом. Удивить.
– Разрешение на раскопки есть? – спросил другой полицейский у Ромы.
– Разумеется. Оно у начальника экспедиции. Если хотите, мы вам покажем, куда ехать, и вы проверите. Но я должен сказать, что ехать два часа только в одну сторону.
Полицейские посмотрели друг на друга. Один из них, с Роминой стороны, покачал головой, а второй, с Лесиной, сказал:
– Ладно, торт только покажите и можете ехать.
Леся не сразу поняла, что полицейский не на шедевр кондитерской мысли хочет полюбоваться, а убедиться, что у нее там не банки с икрой и не осетры. И хотя Леся знала наверняка, что в коробке именно торт, все равно, когда поднимала крышку, то очень боялась увидеть что-то, что нарушало бы закон. Но вот показалась гладкая шоколадная поверхность. Леся выдохнула. И вдруг сразу же подумала: «Надо бы где-нибудь на заправке купить свечки, чтобы Катя могла задуть».
Наконец Лесе и Роме разрешили ехать дальше.
– Давай остановимся на обочине, – попросила Леся, – я нормально перевяжу упаковку.
Рома кивнул и перестроился. Тут Леся заметила, как невысокая худенькая старушка в зелено-белом платке, держа двумя руками за спиной черный пакет, медленно шла по обочине. Они быстро проехали мимо нее и остановились. Леся проворно и надежно перевязала коробку, а потом случайно глянула в боковое зеркало. Старушка все так же медленно шла, думая о чем-то своем. Выглядела она одиноко и устало, солнце пекло нещадно, и Лесе стало ее жаль.
– Может, подвезем? – спросила она у Ромы и мотнула головой назад.
Рома глянул в зеркало заднего вида. Леся видела, что ему не хочется никуда заезжать и вообще, кажется, он уже успел вымотаться.
– Как же я надеюсь, что мы не вляпаемся в какую-нибудь историю, – сказал он, а потом добавил: – Хорошо, давай подвезем.
Леся попросила его подержать коробку с тортом, затем высунулась наполовину из окна и крикнула.
– Извините!
Старушка ее не услышала и продолжила идти, по-прежнему глядя в землю.
– Извините! – крикнула Леся еще раз.
Тут наконец старушка подняла голову и настороженно посмотрела на Лесю. Они были в одинаковой ситуации. И Рома с Лесей не были уверены, что не нарываются на какой-нибудь изощренный вид мошенничества, и старушка не знала, чего ждать от этой девушки. Мало ли, ограбят…
– Если хотите, мы вас подвезем, – сказала Леся, выходя из машины. – Нам с вами вроде как в одну сторону. Мы студенты-археологи, на раскопках в ваших местах.
Старушка молчала, внимательно оглядывая Лесю.
– Просто жара такая страшная. Если вы устали, мы можем подвезти, – повторила Леся.
То ли Лесина улыбка, то ли доброта в ее глазах убедили старушку, что все же никто не будет ее грабить, и она сказала:
– Подвезите, если уж по пути.
Леся открыла для нее дверь. Старушка медленно села, крепко прижимая к груди свой черный пакет, тяжело перенесла ноги в салон, аккуратно захлопнула дверь, боясь испортить такую дорогую, как ей показалось, машину.
– Куда вам? – спросил Рома.
– А? – переспросила старушка, оглядывая светлый салон.
– Куда вас везти?
– Да мне в Россошку, – громко заговорила старушка. – Вот как будет первый поворот налево, так мне прямохонько туда.
– Значит, недалеко отсюда? – спросила Леся.
– Кило́метров пять, не больше.
– Ну прилично идти. Почему вы пешком? – спросил Рома.
– А как? Автобусы-то не ходють, – сказала она с южнорусским акцентом.
– Почему?
– А зачем им к нам ходить? – рассмеялась старушка. – Нас в деревне десять человек осталось. Молодежь уезжает и фьють, уж и не воротятся. Ну и няхай, что им у нас тут делать? Вот автобусы и не ходють.
Дальше ехали молча. Когда стали подъезжать к проселочной дороге, которая уводила налево, в степь, старушка оживилась:
– Сюда! Сюда!
Машину затрясло на ухабистой дороге. Леся старалась держать торт так, чтобы никак его не повредить, но понимала, что половина шоколадного крема уже наверняка осталась на внутренних стенах коробки.