– Давай в церкви спрячемся? – предложила Леся, стараясь перекричать ветер. – Мы не успеем добежать.
Рома кивнул.
Двери в церкви кое-как держались на петлях. Тусклый свет едва пробивался сквозь окна, забитые досками. Леся осторожно прошла вглубь по деревянному полу. Каждый ее шаг отдавался гулким эхом. Во многих местах на стенах обвалилась штукатурка, но все же внутри не было такой разрухи, которую ожидала увидеть Леся. Видимо, священник из соседнего села действительно хорошо следил за церковью и даже смазывал колокол.
Вдруг на улице послышался шум. Леся и Рома обернулись. Двери скрипнули, и в церковь вбежали Сева с Катей. Их одежда промокла насквозь. Катины пушистые волосы теперь густой влажной массой облепляли ее шею и плечи.
– Уф, там льет! До вас быстрее, чем до лагеря, – сказала Катя.
Леся стала медленно обходить церковь по периметру. Казалось, вдохни чуть громче, и этот звук разлетится от потолка до свода.
– Как думаете, насколько она древняя? – спросила Леся, скользя глазами по старым, почти разрушенным фрескам.
– Наверно, век восемнадцатый, – сказал Сева, задумчиво оглядывая пространство.
– Ничего себе! То есть по этому полу ходили люди, которые жили еще при Екатерине II?
– Ну дощечки все-таки поновее. Думаю, церковь пару раз ремонтировали. Иначе бы не дотянула. И посмотрите, как хорошо сохранились некоторые фрески. С ума сойти.
Вдруг Лесе показалось, что на нее кто-то пристально смотрит, и быстро огляделась. Взгляд ее тут же наткнулся на теплый взгляд уже знакомых Лесе глаз. Она ближе подошла к огромной, во всю длину стены, фреске.
Иулиания!
Эту же святую Леся видела на иконе у Инны Семеновны. Только здесь, в церкви, большая часть фрески обвалилась, глаза святой потускнели, а там, где должен был быть изображен хлеб, осталась одна кирпичная кладка. Леся присмотрелась. И все-таки даже потускневшие глаза святой смотрели как-то особенно. Леся никак не могла понять, чем ее так приворожила эта святая. Леся никогда не считала себя набожной или религиозной. Тревожной – да, верящей в карты таро – да, но не религиозной.
А сейчас, в этой старой, заброшенной церквушке ее охватило такое странное чувство… Будто где-то рядом вершится что-то необычное, таинственное и она, Леся, участница этого. Но чего «этого»? Что же не дает Лесе покоя? Она не могла найти ответ на этот вопрос весь оставшийся день: и когда дождь успокоился, и когда продолжилась работа на кургане, и когда Катя прошипела: «Как же меня уже тошнит от этих сокровищ. Нельзя было нормально написать, куда смотрела эта его Ульяна», и вечером, сидя со всеми и ужиная. И только ночью, когда Леся закрыла глаза, в голове ее завертелось то, что она помнила со времен подготовки к ЕГЭ, и все, что узнала в экспедиции:
«Екатерина II так боялась Пугачева, что велела проложить под городом тайный тоннель, ведущий в порт».
«Обе жены Пугачева на тот момент уже были схвачены».
«Может, это и не живая женщина».
«Куда смотрит Ульяна…».
Какое странное имя… Но не это, не Ульяна, другое…
«Церковь восемнадцатого века».
«Тема урока: «Восстание Емельяна Пугачева 1773–1775 гг.».
«Казаки в порчу верили… Верили…»
Сон Леси был тяжел, как всегда бывает, когда мозг напряжен и пытается найти ответ на вопрос. Ей снилось, что она снова стоит в церкви и глаза Иулиании втягивают ее, как водоворот, и вот Леся уже будто сама вросла в стену и одновременно смотрит на саму себя, которая стоит у этой стены. Но фокус не на той Лесе, стоящей внизу, а на чем-то за ее спиной… Что же там? Что за спиной? Что за спиной?
– Что? – Леся вскрикнула и проснулась.
В палатке уже было светло, значит, солнце взошло, но будильники еще не прозвенели. Часов пять утра, наверно. Катя мирно посапывала.
Леся не могла больше спать. Сердце ее билось, руки тряслись. Какой тяжелый сон!
Леся вспомнила про него и задумалась. Она быстро оделась, взяла телефон и взобралась на ближайшую возвышенность, на которой ловил интернет. Ей нужно было кое-что проверить. Когда она убедилась в правильности своей догадки, то не могла больше терпеть. Она растолкала Катю.
– Что? Я не хочу… Уйди, – шептала та спросонья.
– Давай, давай, – говорила Леся. – Ты меня потом не простишь, если я оставлю тебя спать.
Наконец Лесе удалось заставить Катю надеть шорты и прямо так, в футболке для сна, вытащить ее на улицу. Держа Катю за руку, Леся привела ее к палатке Севы и Ромы. Осторожно постучав кулаком по одной из стенок, она прошептала:
– Рома.
Тишина.
– Рома.
Наконец внутри зашевелились, и сонный, взлохмаченный Рома выглянул. Он очень удивился, увидев ее.
– Буди Севу и идите за мной. Я кое-что поняла, но я не уверена. Это важно.
Рома кивнул, и через десять минут они с зевающим Севой уже шли вслед за Лесей и отекшей, не отошедшей от сна Катей к церкви.
– Так ты объяснишь, что за «рота подъем»? – спросил Сева.
– Я боюсь показаться дурой. Сначала нужно прийти и кое-что проверить.
– А мы тебе зачем?
– Я одна боюсь.
Она услышала, как оба парня вздохнули за ее спиной и как застонала Катя. «Вот будет позор, – подумала Леся, – если это все ее бредни. Возомнила себя умнее всех… Да сколько людей пыталось, а она, значит, так сразу все поняла…»
Наконец добрались. В свете утренних нежно-розовых лучей церковь выглядела умиротворенной и глубоко спящей. Двери привычно скрипнули, когда все четверо вошли внутрь.
Леся подошла к фреске с Иулианией, а затем обернулась и посмотрела туда, куда были направлены глаза святой. Так и есть, глухая стена.
– Ну а теперь объяснишь? – спросил Сева, с интересом наблюдая, как Леся кладет руки на стену и пытается ее… толкнуть?
– Примерно в этих местах, вероятно, Пугачев спрятал сокровище, – сказала Леся.
– Так… – протянул Сева, не понимая, к чему она клонит.
– Церковь восемнадцатого века.
– Так…
– Вот это, – Леся указала рукой на фреску, – Иулиания.
– И?
– Имя.
– Что «имя»?
– В миру она была…
– Ульяна, – закончил Рома, поняв, что пытается донести до них Леся.
Катя ахнула. В глазах Севы зажглось понимание.
– Ты думаешь…
– А как еще? Ну кто будет делать ориентиром живого человека? А фреска в церкви… Казаки же народ набожный, насколько я знаю. И потом, может, Пугачев что-то знал про эту церковь. Вроде же его поддерживали священники. Вдруг кто-то и рассказал про тайный ход, благодаря которому Пугачев мог сбежать от царской армии. У Екатерины же такой тайный ход в порт был.
– Куда смотрит Ульяна, – пробормотал Сева и посмотрел на ту же стену, которую пыталась толкнуть Леся.
– Я понимаю, что звучит странно. Но сам подумай, церковь рядом с курганами. Кто знает, какие под ней могут быть катакомбы.
Рома постучал по стене и пожал плечами.
– На первый взгляд стена как стена, – сказал он.
Стали искать все вместе. Каждый проходился по всему периметру и площади стены в надежде отыскать хоть что-то, что докажет, что перед ними потайной проход.
– Механизм может быть любой, – сказал Сева, – но вообще странно, что мы ищем в стене. Обычно в православных старых церквях тайные проходы шли из подвалов.
Рома задумался и опустил глаза к основанию стены.
– Сева, отойди, – сказал он.
Рома присел на корточки и внимательно обследовал пол. Не меньше десяти минут все ждали, затаив дыхание.
Наконец Рома сказал:
– Кажется, я понял.
Он потянул за маленькое железное колечко в полу, которое так сразу и нельзя было заметить, потому что оно лежало между дощечек… Перед ними открылся спуск вниз.
– Леська, – сказал Сева, – мне кажется, дядя будет тебе руки целовать.
Глава 16
Потом в Лесином сознании все смешалось. Рома и Сева строго-настрого запретили им с Катей приближаться к этому ходу, хотя Леся, забыв об осторожности, предлагала им прямо сейчас спуститься вниз и исследовать его, но Рома удержал ее за руку.
– Ты что! – сказал он. – Там все может обвалиться в два счета. Сколько столетий этот спуск не обслуживали!
Леся согласно кивнула и задалась вопросом, почему же тогда во всяких фильмах про поиски сокровищ герои легко и бездумно забирались в эти тайные ходы?
Церковь стояла на холме, поэтому Сева легко смог дозвониться дяде. У Леси билось сердце от волнения и восторга, когда она слушала, как Сева последовательно пытается все объяснить, как потом передает трубку Роме и как Рома, осматривая спуск, говорит о том, что примерно нужно сделать, чтобы укрепить его.
Уже через десять минут А. А. стоял в церкви и деловито оглядывал фреску, спуск в тайный проход и железное кольцо, благодаря которому он открывался.
– Я предполагаю даже, – сказал А. А., – похоже, это кольцо здесь с восемнадцатого века и находится. Как же вы так додумались?
– Все благодаря Лесе, – вставил Сева.
– М-да, – сухо ответил А. А., и, не взглянув на Лесю, стал советоваться с Ромой, какие работы нужно провести, чтобы укрепить этот тоннель.
Сева подошел к девочкам.
– Идите в лагерь, – сказал он. – Тут сейчас особо делать нечего. Будут строительные работы. Дядя уже все организовал, скоро приедут люди из деревни. Это, думаю, на весь день.
– А спуститься туда можно с вами?
– Дядя обычно никого не берет. Пойдут только аспиранты и он. Рабочие останутся снаружи на всякий случай и все студенты тоже.
Леся и Катя возмущенно переглянулись, но спорить не стали. Их отправили в лагерь, где они уже стали главными звездами. Девочки без конца рассказывали про их находку, Леся раз за разом говорила про все странные стечения обстоятельств, про эту Инну Семеновну, которую они подвезли («Ну ведь надо же! Вот совпадение, что у нее была эта икона!»), про ветер, про сон, про шляпу. Постепенно Леся уже начала приукрашивать историю и делать ее все более символической.
В этих рассказах и волнениях прошло несколько часов. Делать в лагере стало нечего, и все, воспользовавшись неожиданным выходным, ушли на речку. Леся и Катя посовещались и решили, что нет смысла сидеть на месте. Да, им не терпелось узнать, какое сокровище нашли в том тоннеле, но именно из-за этого нетерпения время шло для них особенно медленно, поэтому они решили ждать новостей у речки и побежали догонять ребят.