– На чем ты будешь приезжать?
– Да если надо, на попутке.
– Ты тревожная, – напомнила Катя.
– Я боюсь рака, а не маньяков, – выдала Леся, и все рассмеялись.
Убедившись, что Катя удобно устроилась в палате и что дальше о ней уже позаботятся медсестры, Леся, Сева и Рома вышли из больницы и направились к машине. Вечернее солнце красиво заливало золотым светом листву.
Ехали в тишине. Из-за волнения все разом лишились сил.
В лагере их уже ждал А. А.
– Ну что? – спросил он. Лесе показалось, что спросил он неискренне, не потому что переживал за Катю, а из-за страха, что он, ответственный за раскопки, может нажить каких-то проблем из-за случившегося.
– Перелом. Оставили на всякий случай в больнице на две недели, – сказал Сева.
– Ну хорошо.
– А тут как?
А. А. махнул рукой и досадно поморщился.
Леся ушла к себе в палатку. Она собирала Катины вещи, чтобы завтра отвезти ей в больницу, и думала, неужели там правда не будет сокровищ? Леся ничего не понимала. Слишком много совпадений. И Ульяна, и ее взгляд, и тоннель в стене. Как же так получится, что сокровищ нет даже там? Что же тогда имелось в виду?
Поздно вечером все работники вернулись в лагерь. Судя по лицам, ничего интересного в этом тоннеле они не нашли.
– Еще завтра свежим взглядом все изучим, – бодро сказал Сева.
А. А. только отмахнулся, одним глотком выпил кофе и ушел в свою палатку. Леся почувствовала раздражение, видя эту неприкрытую детскую обиду на все происходящее. Но потом подумала: а если для него это сокровище, как для нее страх, что и Рома предложит ей остаться друзьями? И тогда она уже пожалела А. А. Ей хотелось, чтобы и он наконец уже улыбнулся. Ну пусть ему дадут найти хотя бы одну монеточку Пугачева! И может, тогда он перестанет смотреть волком на всех и от него перестанет исходить ощущение громкой истерики.
На следующее утро, когда все, и даже первокурсники, ушли исследовать тоннель, Леся и Рома поехали к Кате, чтобы отвезти ей вещи и проведать. Ехали в тишине. Лесе не шли в голову никакие веселые истории, а Рома был каким-то особенно задумчивым и хмурым. Когда вышли из машины и пошли к больнице, Леся так закопалась в своих мыслях, что очнулась, только когда Рома сказал: «Осторожно», – и притянул ее к себе за талию. Леся вскинула глаза. Оказывается, она чуть не врезалась в знак «Проезд запрещен». И тут у Леси будто включили лампочку, глаза ее заблестели от веселья, и она подняла голову, чтобы посмотреть на Рому.
– Однажды, – начала она очередную свою байку, – когда мне было десять лет, мы с папой приехали к школе. Он задержался у машины, а я пошла вперед. Как обычно, ворон считала или не знаю, о чем думала, но врезалась в столб и упала. Лежу, смотрю в небо и слышу, как ржет папа. Он потом уже говорил, что понимал, что надо подойти помочь, но не мог от смеха и шагу сделать.
Леся рассмеялась, а за ней и Рома. Атмосфера вмиг стала легкая. Лесе стало радостно, по взгляду Ромы она поняла, что отвлекла его от каких-то тяжелых мыслей, и в груди у нее замерцало тихое влюбчивое счастье. Леся с удовольствием трещала обо всем на свете, пока они искали палату Кати. Просидели они у нее не меньше часа. Леся видела, что Кате одиноко и что она не хочет, чтобы они уходили. Они рассказывали ей, что пока еще ничего не нашли, что А. А. звереет с каждой минутой все больше, что даже Сева лишний раз уже старается к нему не обращаться и что, если сегодня-завтра в тоннеле ничего не найдется, то они продолжат раскапывать последний курган и через две недели отправятся домой и как раз заберут Катю, чтобы она не мучилась в поезде одна. Потом уже вошла медсестра и сказала, что приемные часы окончены, и попросила всех выйти.
На обратном пути, когда они проезжали мимо церквей вдалеке, Леся решила не сдерживать свою сущность. Придав своему голосу хрипотцу, она пропела:
– Сколько сердце насчитало этих куполов, столько лет платил я по счетам своих долгов, – Рома, приподняв бровь, удивленно посмотрел на Лесю, она ему сказала: – И сейчас припев: прошлась по коже иголка – иголочка, как по душе потопталась судьба, с тех пор осталась наколка – наколочка, и я забыл бы – да только нельзя.
– Я боюсь спросить…
– Это Шуфутинский, да, – с готовностью ответила Леся. – Мы с папой его обожаем, как ты уже понял.
Рома закинул голову и рассмеялся. У Леси забилось от радости сердце. Вдруг он свернул на заправку, развернулся к Лесе всем телом и спросил, задумчиво глядя на нее:
– Хочешь кофе?
– Хочу.
Пока Рома был в операторной, Леся грелась на солнце, оперевшись о капот. Легкий ветер шевелил волосы, и те щекотали ей нос. Отовсюду доносилось пение скворцов и трясогузок. Леся знала их голоса, потому что мама в детстве рассказывала.
Леся подняла голову к небу и радостно вздохнула полной грудью.
Рядом с ней на капоте оказались два стакана кофе. Леся опустила голову. Рома стоял прямо напротив нее. Они одновременно потянулись друг к другу для поцелуя. В этот раз все было серьезнее, без шуток.
– Надо кое-что обсудить, – сказал Рома уже после, прижимая Лесю к себе.
Она кивнула.
Опираясь на капот, они оба смотрели, как приезжают и уезжают машины на заправке.
– Так о чем разговор? – спросила Леся так, будто ни о чем не волновалась. Она знала, что хорошие разговоры с фразы «надо кое-что обсудить» не начинаются.
– Пришла повестка. Магистратура окончена, в аспирантуру я не пошел, так что это было ожидаемо. Я так и предполагал.
– Целый год.
– Угу.
– Когда?
– У меня есть двадцать дней.
– То есть раскопки закончатся, и ты поедешь?
– Думаю, да.
– Понятно…
По разогретому асфальту важно прошел рыжий кот. «Наверно, работники заправки его кормят», – подумала Леся. Больше никаких мыслей в ее голове не было. Опять всплыл липучка-стих: «Но трудно плыть, а звезды всюду те же».
– Я подумал, что недальновидно что-то сейчас начинать.
– А ты хотел начать? – Леся повернулась к Роме. Ей впервые говорит о симпатии тот, кто нравится и ей.
– А зачем бы тогда я…
– Ну так, для веселья.
Он покачал головой и посмотрел Лесе прямо в глаза, повернув голову.
– Ты мне так нравишься, Леська. Просто чудо, а не девочка. Но я реалист и прекрасно понимаю, что год, когда все только начинается, – это слишком много.
Само собой, что Лесино сердце начало бить копытом уже после фразы «ты мне нравишься», поэтому ей было сложно вникать в то рациональное, что говорил Рома.
– Поэтому я и думаю, что лучше бы нам остановиться на начале, – закончил Рома и отпил кофе из своего стакана.
– Ты считаешь меня несерьезной?
– Это как ты сейчас?.. Господи, Леська, за тобой не угнаться. Почему ты так решила?
– Ты считаешь, что я не смогу подождать год? Просто вдруг из-за того поцелуя и из-за того, что я первая предложила, ты считаешь меня ветреной.
Рома с улыбкой покачал головой.
– Нет, не считаю.
– Тогда я не понимаю, почему мы не можем попробовать.
Рома поставил стакан на капот и повернулся к Лесе уже всем телом.
– Леська, – сказал он, – зачем тебе меня ждать? Ходи по свиданиям, развлекайся. Это нормально. Прошло слишком мало времени, чтобы говорить о чем-то серьезном и уж тем более тебе отказываться от знаков внимания других парней.
– Ну что я сделаю, если вот так. Нравишься. И все. И не нужны мне знаки внимания других. И ведь можно переписываться. Да, год армии, но люди справляются. И если мы просто попробуем… – тут Леся спохватилась. – Но я понимаю, что, если ты не хочешь, все правда нормально, ты скажи. Я не навязываюсь, я просто, если… Ты просто скажи мне. Я нормально, правда.
И Леся шумно отпила из стакана.
Рома снова рассмеялся, наблюдая за ней. Леся сейчас была похожа на испуганного воробья.
– Мы вот как договоримся, – сказал Рома, беря ее за руку. – Я тебе напишу. А там посмотрим, к чему это все приведет. Договорились? И если тебе вдруг понравится кто-то другой, ты просто честно напишешь мне об этом. Я тебя не приковываю. Весь этот год ты будешь абсолютно свободна и ничего мне не должна.
Теперь уже Леся повернулась к Роме всем телом и поставила стакан с кофе на капот.
– Хорошо. Но я своим правом на свободу пользоваться не хочу. Я не влюбчивая. Должно много всего совпасть, чтобы я что-то такое почувствовала. У меня это чувство было всего лишь два раза за всю жизнь. Я думаю, что это стоит того, чтобы подождать. Год – это же мелочь, если есть чем заняться. А у меня и учеба, и друзья, и твои письма будут.
Рома покачал головой. И хотя он не сомневался, что Леся говорит правду и искренна с ним, он не верил, что они продержатся год на расстоянии. Но и отказываться от этого шанса не мог и не хотел.
К лагерю они приехали уже ближе к вечеру. Вся группа ужинала. Судя по усталости и унынию, ничего удивительного в тоннелях не было обнаружено.
– Похоже, и святая, и тайный ход – просто совпадение, – сказал Сева, пожимая плечами. Даже он, который особо не верил в сокровища, кажется, на секунду позволил себе помечтать, а теперь, столкнувшись с реальностью, расстроился.
Леся не знала, что сказать. Разве бывают такие совпадения? Ведь там, напротив этого тайного хода, могла быть совершенно любая фреска, но была именно Ульяна. Не может все быть так…
В том, что в последнем кургане, который им предстоит раскопать, нет сокровищ, Леся уже не сомневалась. У нее всегда была хорошая интуиция… Ну кроме того случая с Ярославом, когда она думала, что он признается ей в любви. Но в основном она никогда не ошибалась! Вот только не имела ни малейшего понятия, где искать ответ.
Без Кати в палатке было тоскливо и немного страшно. Ночью пошел дождь. Леся лежала, слушала его шум и медленно засыпала.
В полшестого утра она вылезла из палатки, чтобы умыться. Археологам предстояло раскопать последний курган. Все сидели хмурые и сонные. После дождя утро было прохладное, а обеденное бревно влажное. Как только Леся села на него, сразу почувствовала, как намокают ее шорты.