Светлана Викторовна высунулась из процедурной и радостно помахала Лесе.
– Ну проходи, детеныш, садись, – сказала врач и махнула в сторону стула напротив, – рассказывай, с чем пожаловала.
Леся робко улыбнулась. Внутри у нее разлилось тепло от такого милого приема, и жить сразу стало радостнее и легче.
– У меня вот тут, – Леся стала рукой щупать шею, – какое-то уплотнение.
– Давай посмотрим твое уплотнение.
Врач внимательно ощупала и осмотрела шею, проверила лимфоузлы и пожала плечами.
– Не наблюдаю ничего такого, что отклонялось бы от нормы. Все у тебя в порядке. Ты сильный и здоровый детеныш.
– Ну может, все-таки сдать хотя бы общий анализ крови? На всякий случай, вдруг что…
Врач открыла компьютер.
– Зайчик, так ведь месяц назад всего лишь делали общий анализ.
– Ну вдруг…
– Милый мой детеныш, ничего не изменится в твоей крови за месяц, уж поверь.
Когда Леся осознала, что в этом месяце может потерять контроль и не получить анализ крови, ей захотелось плакать.
– Ну пожалуйста. Мне очень надо, понимаете?
Врач долгим задумчивым взглядом посмотрела на Лесю. Теперь все шутки выветрились из их разговора. Врач уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом бросила быстрый взгляд на анамнез Леси, сочувствующе покачала головой и сказала:
– Ладно, открою сейчас тебе направление на кровь. Но еще и к неврологу, пусть он посмотрит… Только пообещай, что обязательно сходишь к неврологу, детеныш, обещаешь? А по-хорошему к психиатру бы, но там уже невролог, если что…
Леся радостно закивала. В этом месяце она тоже сможет проверить свою кровь! Слава богу! Ни к какому неврологу она, разумеется, не пойдет, нужно только сдать кровь и месяц жить спокойно. А потом она запишется уже к другому терапевту.
Чуть не кланяясь от благодарности, Леся встала и попятилась к выходу. Уже открыв дверь, она услышала:
– Все у тебя будет хорошо, детеныш! Ты здоровенькая девочка!
Леся улыбнулась и вышла в коридор.
Старушка, ожидавшая своей очереди, услышала эти слова и спросила у Леси:
– Подскажите, а это ваша знакомая принимает? Так она вас мило называет «детенышем». Хороший она врач?
– Нет, она мне никто.
– Никто? А общается так, будто видит вас каждый день. Вот участковый какой хороший!
Леся кивнула, а сама подумала: «Ну не каждый день, но раз в две недели точно».
Глава 3
– Боже мой, какая красотка! – сказала Аля, отвлекаясь от разговора с одногруппницами, когда Леся вошла в ресторан, в котором проходила вечеринка.
Другие девушки согласно закивали. Леся смущенно улыбнулась:
– Да не смешите… Красотка, вот еще…
– Никто никого не смешит, все уже упали от красоты, – сказала Ира.
Леся засмеялась и замахала руками. Что они в самом деле… Ничем она не лучше других девушек.
Леся и Аля еще немного поболтали с одногруппницами, а потом улизнули в уборную. Им хотелось немного поговорить наедине. Леся достала из сумки карандаш для губ. Аля встала рядом, брызнулась духами (у нее всегда был с собой какой-нибудь пробник), а потом стала смотреть, как Леся красится.
– Ну что сказал врач? – спросила Аля.
– Что никаких отклонений от нормы нет.
– Вот видишь…
– А если она ошибается?
– Лесь…
– Я выпросила снова сдать кровь.
– Ну и хорошо, главное, чтобы ты успокоилась.
– Ты Ярослава видела?
– Да, кажется. По крайней мере он точно тут, я видела, как он заходил.
Леся улыбнулась себе подкрашенными губами. В глазах у нее вмиг засиял огонек. Аля внимательно и задумчиво оглядела Лесю, а потом сказала:
– Только он, понимаешь…
Леся повернулась к Але всем телом и в свою очередь тоже внимательно посмотрела на нее.
– Лесь, он не один, – сказала наконец Аля.
Слезы подступили сами собой. Нижняя губа задрожала, а потом и ноги вдруг перестали держать. Всю жизнь Леся страдала от того, что в присутствии близких не могла сдержать ни одну свою эмоцию. Вот и сейчас, как была, на каблуках, Леся осторожно опустилась на пятки и пять минут проплакала. Аля, сидя рядом, гладила ее по спине. Эта схема была уже давно у них отработана: Леся плакала частенько, и Аля за это называла ее фонтанчиком.
Иногда в туалет входили другие студентки и недоуменно смотрели на плачущую Лесю, желая то ли помочь, то ли попросить быть посдержаннее, но Аля махала рукой, мол, ничего страшного, дайте ей две минутки, и наблюдательницы исчезали.
Наконец, выпустив все эмоции, Леся поднялась и снова повернулась к зеркалу. Вымыв лицо, она попросила у Али тушь, тщательно вытянула и закрутила ресницы, снова подкрасила губы и сказала:
– Ну так с кем он?
Три месяца назад
– Пишет, что приехал, – сказала Леся и снова повернулась к зеркалу. Подвитые волосы красиво обрамляли скулы, помада на губах лежала замечательно, атласная черная юбка с разрезом до бедра и свитер сидели лучше некуда.
Не в силах совладать с вихрем эмоций, который закружил внутри нее, Леся подбежала к Але, заставила ее подняться со стула и запрыгала вместе с ней по комнате.
– Как же он мне нравится, Аль! Боже мой… Он вот здесь, понимаешь, и вот здесь, – Леся приложила одну руку к сердцу, а другую к голове.
Аля улыбалась, наблюдая, как Леся надевает туфли на небольшом каблучке, накидывает плащ и откидывает назад длинные светлые волосы.
– Пиши мне, как там и чего, – сказала Аля, выходя вслед за Лесей из квартиры. – Ждать тебя после свидания? Зайдешь ко мне? Родители уедут.
Леся кивнула, хотя было ясно, что мыслями она уже с Ярославом. Выбежав из подъезда, она села в такси, на котором он за ней заехал. Ярослав повернулся к ней всем телом, тепло посмотрел, улыбнулся и сказал:
– Ну что, солнце, едем есть твои любимые пончики?
Леся давно поняла, что влюбилась в него. Она была счастлива, что и с ней это чувство наконец случилось, потому что с двенадцати лет она не испытывала ни к кому ничего, даже близко похожего на симпатию. Всему виной счастливая семья, которая дала ей представление о том, как проявляется любовь. Леся не соглашалась на свидания, если молодой человек не заботился о том, как она доберется до места встречи, если в переписке ухажеры позволяли себе спросить что-то пошлое, хотя Леся не давала им повода для таких вопросов. И даже то, как сидел молодой человек, могло повлиять на Лесину симпатию к нему – настолько четкий образ мужа был у нее в голове. Такая избирательность привела к тому, что в девятнадцать лет Леся еще не испытывала ничего и близко похожего на влюбленность. Но она не страдала от этого. Спокойно жила, гуляла с подружками, танцевала в клубах и барах, училась водить машину, изучала историю, языкознание и знала, что однажды придет время и она встретит того, с кем без лишних сложностей она сможет построить хорошие и, конечно, счастливые отношения.
С Ярославом они познакомились в институте. Он учился уже на третьем курсе и пару раз приходил на репетицию античного театра посмотреть на друзей. У Ярослава, как позже поняла Леся, на каждом курсе были друзья.
Леся участвовала в этой постановке не из-за любви к искусству, а только ради автомата по античной литературе. Но сказать, что она страдала на репетициях или скучала, было нельзя. Веселый характер и задорные искорки в глазах помогали ей рассмешить всех. Без шуток и хохота не проходила ни одна репетиция. В зрительный зал Леся особо не смотрела, поэтому Ярослава не замечала.
На какой-то одной из репетиций кто-то, видимо, уборщица, запрятал маски хора для античной трагедии в театральную кладовку, и Леся вызвалась принести. Масок было штук десять, и Ярослав пошел вместе с ней, чтобы помочь.
В кладовке была только одна лампочка – свисающая с потолка на тонком вьющемся проводе. Леся пару раз покрутила выключатель. Темень!
– Так, так, ну ладно, все равно я совунья, – сказала Леся, имея в виду свое зоркое зрение и умение легко адаптироваться к темноте, – сейчас все будет.
– Солнце, я тогда Крош, – услышала она сзади.
Леся обернулась, посмотрела на Ярослава и впервые заметила, какие у него хитрющие, но теплые глаза.
Так все и пошло. Потом Ярослав иногда подходил поболтать с ней в перерывах между парами, один раз проводил до метро, а потом пригласил выпить кофе. Прогуляли они в ту встречу до полуночи, Ярослав довез Лесю до дома, они крепко обнялись в машине и с тех пор переписывались каждый день. Леся уже не представляла себе ни дня без возможности похохотать с ним, придумывая шутки на ровном месте, или чтобы Ярослав не пожелал ей доброго утра.
И в тот день, когда они должны были обсудить их «дальнейшие отношения», Леся была уверена, он предложит ей встречаться и, наверно, поцелует. Конечно, как без этого… Интересно, каково это, когда целуют? С Лесей этого еще ни разу не случалось. А если Ярослав все-таки хочет поговорить о чем-то другом, если скажет, что все заканчивается? «Ну как я могу не нравиться ему, если он иногда так смотрит на меня?» – думала Леся, разглядывая, как близко друг к другу лежат их ладони на сиденье такси. Если кто-то из них захочет, легко может нежно провести пальцем по руке другого.
Они доехали до Лесиного любимого ресторана в стиле нью-йоркского кафе прошлого века: разбитая плитка на полу, полумрак, свечи, рояль, круглые столики и прямоугольные короткие занавески на окнах. Леся ждала, что Ярослав заговорит о своих чувствах, когда подадут кофе и пончики, но он спрашивал, как у Леси прошел день, и рассказывал про свой. Когда он отошел в уборную и оставил телефон на столе, тот на секунду остался без блокировки и Леся увидела иконку приложения для знакомств. «Скоро он его удалит», – с нежностью подумала она и съела сладкий пончик.
Ярослав вернулся, они выпили капучино, макая в пенку сладкие пончики, а потом решили немного прогуляться по парку рядом с рестораном. Леся ждала, что вот теперь-то он точно все скажет. Она даже специально сворачивала на самые отдаленные и уединенные тропинки, чтобы помочь Ярославу решиться на разговор. И он заговаривал, было весело, интересно, но он говорил не о том. Леся шла, кивала, а сама внутри вся замирала, терялась, была рассеянной.