Симека вынула палочку из воды, аккуратно стряхнула и поставила в банку. Рядом поставила отвертку.
— Закрой крышку.
Она осторожно взяла крышку за края и положила поверх банки. Одним краем крышка задралась вверх, потому что палочка целиком в банке не умещалась.
— Теперь можешь выключить воду.
Она завернула краны. Вода сантиметров на пятнадцать не доходила до края ванны.
— Теперь нужно отнести банку в подвал, туда, где раньше стояла коробка.
Держа банку в вытянутых руках, Симека сошла по лестнице, миновала прихожую, спустилась в гараж, а из него — в подвал. В ванную она вернулась, слегка запыхавшись.
— Теперь залезай в ванну.
Симека повиновалась. Окрашенная вода доходила ей до икр.
— Садись. Осторожно.
Она оперлась руками о края ванны и медленно опустилась.
— Руки под воду.
Она отпустила края ванны и положила руки вдоль бедер.
— Прекрасно. А сейчас погружайся — осторожно.
Она скользнула вперед и откинулась, ощущая, как теплая вода обволакивает тело.
— Запрокинь голову.
Она задрала голову и увидела потолок. Почувствовала, как ее волосы разметались по воде.
— Ты когда-нибудь ела устриц?
— Раза два довелось.
— Помнишь, как их едят? Кладут в рот — и вдруг они целиком проскальзывают в горло. Их глотают одним разом.
Симека кивнула:
— Мне они понравились.
— Так представь, что твой язык — это устрица.
Симека отвела взгляд и озадаченно сказала:
— Я не понимаю.
— Я хочу, чтобы ты проглотила свой язык. Чтобы ты разом заглотала его, как устрицу.
— Не знаю, сумею ли…
— Протолкни его в глотку пальцем. У других получалось.
— Хорошо.
Симека открыла рот, подняла руку.
— Помести средний палец под корень языка и толкни изо всех сил.
Она широко открыла рот и толкнула изо всех сил.
— Теперь глотай.
Она глотнула. И от ужаса выкатила глаза.
ГЛАВА 9
Такси остановилось бампером к бамперу с патрульной машиной. Ричер выскочил первым — его гнала тревога.
— Все в порядке? — спросил он копа.
— Вы кто? — спросил в свою очередь коп.
— ФБР, — ответил Ричер. — Здесь все в порядке?
— Будьте добры предъявить жетон.
— Харпер, предъяви свой жетон, — бросил Ричер.
Харпер извлекла из сумочки жетон. Коп при виде его успокоился.
— Здесь все тихо-мирно, — сообщил он.
— Она дома? — спросил Ричер.
— Только что вернулась из магазина, — ответил коп.
— Она уезжала?
— Не мог же я удерживать ее силой.
— Машину проверили?
— В салоне — только она сама и два пакета. К ней тут заявлялся военный священник, вроде как по душам поговорить. Она его завернула.
— В ее духе, — заметил Ричер. — Она не религиозна. — Он обратился к Харпер: — Ну что, идем в дом?
Они прошли по дорожке, поднялись к двери. Харпер позвонила, выждала секунд десять и позвонила еще раз. Тишина.
— Где же она? — удивилась Харпер.
Ричер поглядел на большой массивный замок, отступил к самому краю веранды и с разбегу врезал по нему каблуком. Доски чуть-чуть поддались.
Он снова врезал по двери — раз, другой, третий. Косяк треснул, кусок его отлетел вместе с дверью в прихожую.
— Наверх! — задыхаясь, крикнул Ричер.
Он взлетел по лестнице, Харпер — следом. Он ринулся в спальню. Постель застлана, подушки взбиты, на ночном столике — стакан с водой. Дверь в соседнюю комнату приоткрыта. Он пересек спальню и распахнул дверь. За ней оказалась ванная.
Ванна наполнена отвратительной зеленой водой.
Тело Симеки в воде.
И Джулия Ламар на краю ванны.
Джулия Ламар обернулась, вскочила на ноги. На ней были свитер, брюки и черные кожаные перчатки. Лицо ее побелело от страха и ненависти. Он схватил ее за грудки и со всего маху нанес сокрушительный удар в голову. Удар пришелся сбоку по челюсти, голова Ламар дернулась назад, и она повалилась, словно ее сбил грузовик. Ричер бросился к ванне. Из мерзкого раствора выступало изогнувшееся дугой голое застывшее тело Симеки. Глаза ее вылезли из орбит, голова была запрокинута, открытый рот искажен мучительной судорогой.
Она не шевелилась. И не дышала.
Он подсунул руку ей под шею, приподнял голову, а пальцы другой руки сунул ей в рот. Нащупал гортань, подцепил язык и вытянул из горла. Потом наклонился сделать ей искусственное дыхание, но тут она судорожно выдохнула ему в лицо, зашлась кашлем. Глубокие неровные вдохи перемежались выдохами. Он поддерживал ее голову. Она сипела, из горла у нее неслись натужные хрипы.
— Включи душ! — крикнул Ричер.
Харпер кинулась к кабине и пустила воду. Ричер подхватил Симеку под плечи и под колени, поднял, отступил от ванны и встал посреди комнаты, капая повсюду зеленой жижей.
— Нужно смыть с нее эту гадость.
— Передай ее мне, — тихо сказала Харпер.
Она подхватила Симеку под мышки и попятилась в душевую кабину. Вжавшись в угол, она поддерживала безвольное тело, как могла бы поддерживать пьяного. Под струями воды краска сделалась светло-зеленой, затем из-под нее начала проступать кожа. Две минуты, три, четыре. Харпер насквозь промокла, ее одежда была заляпана зеленью. Она начала уставать.
— Неси полотенца, — выдохнула она.
Полотенца висели прямо над неподвижно лежащей Ламар. Ричер снял два полотенца и, когда Харпер вывалилась из кабины, подхватил Симеку в развернутое полотенце. Укутал ее в плотную махровую ткань и перенес из ванной в спальню. Уложил на постель, склонился над ней и убрал у нее с лица мокрые волосы. Она по-прежнему дышала с хрипом. Глаза у нее были открыты, но смотрели бессмысленно.
Ричер взял ее за запястье и нащупал пульс.
— С ней все в порядке, — сказал он. — Пульс хороший.
— Надо бы отвезти ее в больницу, — предложила Харпер. — От такого немудрено и рехнуться.
— Здесь ей будет лучше, — возразил Ричер. — Она очнется и решительно ничего не вспомнит.
Харпер принесла халат.
— Ты не шутишь?
— Она была под гипнозом. Ламар их всех гипнотизировала. Лучший специалист во всем Бюро.
— Когда ты об этом догадался? — спросила Харпер.
— Наверняка? Только вчера вечером.
— Но как?
Ричер взял у Харпер халат и накрыл неподвижное тело Симеки. Она дышала глубоко, но уже медленнее и напоминала человека, погруженного в глубокий сон.
— Я снова и снова прокручивал все в голове, — ответил Ричер, — с самого начала, изо дня в день. Думал, думал, думал, чуть с ума не сошел. Я знал, что они ошибаются с мотивировкой. Все время знал, но не мог понять почему. Они же все прекрасные специалисты, верно? И так ошибались. Почему?
— К тому же ты знал, что на мотивировке настаивала Ламар. Поэтому ты заподозрил ее.
— Вот именно. После смерти Элисон я невольно подумал на Ламар, потому что тут была близкая связь, а ты сама говорила, что семейные связи всегда имеют значение. Тогда я задался вопросом — а вдруг все убийства совершила она? Вдруг ока маскирует личный мотив произвольным выбором трех первых жертв? Но я не мог понять как. И почему. Скажем, наследуемое имущество поделено справедливо. Оснований для зависти нет. Да и летать Ламар не может.
— Но…
— Но потом словно плотину прорвало. Слова Элисон. Я припомнил их много позже. Она сказала, что ее отец умирает, но «сестры не дадут друг дружку в обиду, верно?». Я решил, что она имела в виду духовную поддержку или что-то в этом роде. Но затем подумал: может, она совсем другое имела в виду? Например, что позаботится о благосостоянии Джулии? Что она знает: все завещано ей одной, а Джулии не достанется ни цента? Но Джулия мне говорила, что все разделено поровну, да и вообще она уже богата, потому что старик и при жизни ее не обидел. И я внезапно задался вопросом: а если она соврала? Если старик вовсе не был с ней щедрым и справедливым? Если она бедна? По виду на богачку она никак не тянет.
А потом я подумал: что, если все — одна сплошная ложь? И что она не летает — тоже вранье? И не просто вранье, но большая ложь, такая большая и самоочевидная, что никому и в голову не пришло проверить. Я ведь даже спросил тебя, как ей такое прощают, а ты ответила, что эту ее слабость все принимают в расчет. Мы приняли. Взяли на веру, как она и рассчитывала.
— Но ведь тут не обманешь: она или летает самолетами, или нет.
— Много лет назад летала, сама мне сказала, — возразил Ричер. — Потом полеты вроде как стали вызывать у нее отвращение, и она перестала летать. Никто из ее нынешних знакомых не видел ее в самолете, поэтому все ей поверили. Но при необходимости она способна сесть в самолет. Если она с этого что-то имеет. А в данном случае она имела немало. Все отходило к Элисон, а Ламар хотела забрать все себе.
— Что ж, меня она одурачила, — вздохнула Харпер. — Что правда, то правда.
— Она всех одурачила. Вот почему она начала с отдаленных мест. Чтобы все только и думали что о местоположении, пространстве, расстояниях. Чтобы ей самоустраниться из общей картины.
— Но она так переживала. Помнишь, она даже плакала?
Ричер отрицательно покачал головой:
— Она не переживала. Она боялась. То было самое опасное для нее время. Помнишь, она еще не захотела использовать часы для отдыха? Потому что знала — ей нужно быть на работе, чтобы быть в курсе любых неожиданностей при вскрытии. Когда же я начал выспрашивать о мотивах, она страшно напряглась, потому что я мог выйти на правильный ответ. Но я сказал, что речь идет о краже оружия, и она расплакалась. Не от переживаний — от облегчения.
— Она поддержала твою версию о краже оружия.
— Она взяла мою сторону, когда увидела, что меня повело не туда. Она вертелась как белка в колесе, да только плохо вертелась, потому что моя версия с самого начала была чушью. В ней зияла дыра с километр в диаметре.
— Какая дыра?
— Чтобы одиннадцать свидетельниц все жили одни — такого совпадения просто не могло быть. Я вроде как поставил опыт — хотел посмотреть, кто не станет меня поддерживать. Не поддержал один Поултон. Блейк вообще не вникал, он переживал из-за того, что переживала Ламар. Но Ламар поддержала меня на все сто. А потом отправилась домой, окру