Ричер вылез из автомобиля и пошел на юг. Время приближалось к полудню, он встревожился — не слишком ли рано?
Минут через пять он остановился. Эта улица, по обеим сторонам которой тянулись китайские ресторанчики, в самый раз подходила для его целей: полно народу, автофургоны теснили у тротуаров машины, образуя второй ряд парковки. Ричер дважды прошел улицу из конца в конец, изучая обстановку, высматривая тех, кто был ему нужен.
Бросив взгляд на часы, он увидел, что время бежит. Он заглядывал в двери. Тщетно. Следил за проходами между домами. Впустую. Пройдя квартал к югу, он свернул на другую улицу. Никого. Вернулся на прежнее место, прислонился к стене и стал наблюдать за приливом и отливом толпы обедающих. Прошли два часа, у него остался всего один.
Ресторанчики почти опустели. Ричер прогулялся на восток и на юг, затем снова вернулся, прошел по одной стороне улицы и назад — по другой. Сверился с часами: осталось тридцать минут.
И тут он их заметил. Двоих парней. Китайцев, понятно. Молодых ребят с блестящими черными волосами до плеч. На обоих были черные брюки, легкие ветровки и шарфы вокруг шеи.
Один нес сумку, другой держал записную книжку. Они заходили в ресторанчики, не пропуская ни одного, потом выходили, первый закрывая на «молнию» сумку, второй что-то отмечая в книжке. Ричер пересек улицу и стал за ними следить. Войдя в ресторан, парни направились к старику за кассой. Старик сунул руку в ящик и извлек пачку сложенных вдвое банкнот. Парень с книжкой принял деньги, передал напарнику и что-то отметил в книжке, а пачка тем временем исчезла в сумке.
Ричер прошел в узкую щель, разделяющую два здания, и принялся ждать, прижавшись спиной к стене. Затем возник из щели прямо перед китайцами. Вцепившись каждому в ветровку — одному правой рукой, другому левой, — он развернул их на сто восёмьдесят градусов и со всего маху впечатал спинами в стену. Парень с сумкой пролетел чуть больше и потому приложился крепче. Когда его отбросило от стены, Ричер врезал ему локтем, и тот без сознания рухнул на землю.
Второй парень выронил записную книжку и сунул руку в карман, но Ричер первым успел вытащить «беретту» Трента и навел ее на коленную чашечку парня.
— Делаешь ошибку, приятель, — прошептал китаец.
— Нет, — отрицательно покачал головой Ричер, — мы всего лишь делаем ход.
— Кто «мы»?
— Петросьян.
— Петросьян? Шутишь.
— Вот уж нет, — возразил Ричер. — Говорю совершенно серьезно. С нынешнего дня эта улица — Петросьяна.
Левой рукой он ударил парня в живот. Тот согнулся, Ричер стукнул его над ухом рукояткой пистолета, уложив на напарника. Вернув пистолет в карман, он поднял с земли сумку, сунул под мышку и вышел из проулка.
Ричер опаздывал, но не переходил на бег — в городе на бегущего человека обращают внимание. И только увидев, как отъезжает от тротуара синий автомобиль с надписью «Резерв ВМС» на дверце, он побежал.
Ричер опоздал на четыре секунды, однако от автомобиля его отделяли уже три машины. Но тут на светофоре загорелся красный свет, водитель послушно притормозил и остановился. Ричер домчался до перекрестка, распахнул дверцу и рухнул на сиденье, переводя дух. Водитель ему просто кивнул. На флоте три часа — это ровно три часа и ни секунды больше.
Во время обратного полета в Форт-Дикс Ричер сосчитал деньги в сумке. Оказалось — тысяча двести долларов, шесть пачек по двести. Деньги он отдал пилоту на офицерскую вечеринку, а сумку разорвал по швам и выкинул куски в люк.
Дождь прекратился. Лейтенант привез Ричера назад в узкий проулок. Ричер подошел к окну Трента и тихо постучал в стекло. Трент открыл окно, Ричер влез в кабинет.
— Все в порядке? — спросил он.
Трент кивнул:
— Весь день просидела на месте тихо, как мышка. Наша самоотверженность произвела на нее должное впечатление. Мы работали даже в обеденный перерыв.
Ричер возвратил незаряженный пистолет, повесил на шею бирку со своим именем и взял папку.
— Удачно? — спросил Трент.
— Думаю, да. Впрочем, время покажет.
— Не забудьте свои записи, — напомнил Трент, вручая Ричеру листок со списком примерно из трех десятков фамилий. Вероятно, полный состав футбольной команды Трентовой средней школы. Ричер сунул листок в карман, пожал полковнику руку и вышел в приемную, где его ждала Харпер.
— Ну как, нашли нашего типа? — спросил Блейк.
Он, Поултон и Ламар сидели за тем же самым столиком в кафетерии в Квонтико.
— Возможно. Я раздобыл тридцать имен. Одно из них может принадлежать ему.
— Давайте посмотрим.
— Немного позже. Мне нужно больше данных.
— Вздор, — уставился на него Блейк. — Нам требуется приставить к этим парням «наружку».
— Не получится, — покачал головой Ричер. — Туда, где они служат, вам хода нет. Даже за ордером на них придется обращаться к министру обороны. Министр потопает прямиком к верховному главнокомандующему, а верховный у нас, как я слышал, сам президент.
— Ну и что же вы предлагаете?
— Предлагаю подождать, пока я не разберусь что к чему. Мне нужно поговорить с сестрой Ламар.
— Сводной сестрой, — уточнила та.
— Зачем? — спросил Блейк.
«Затем, что время лучше гробить в дороге», — просилось Ричеру на язык, но он скроил серьезную мину и заявил:
— Затем, что проблема требует всестороннего подхода. Если этот тип убивает женщин определенной категории, мы должны знать почему. Не мог же он разом обозлиться на всех скопом. Одна из них, должно быть, когда-то первой вызвала его ненависть. А потом эта ненависть, должно быть, распространилась на многих. Так кто же была та, первая? Чем плохо начать с сестры Ламар? Она работала в двух разных подразделениях, а это вдвое увеличивает число ее возможных контактов.
— Хорошо, — согласился Блейк, — мы это устроим. Отправитесь завтра.
— Где она живет?
— В штате Вашингтон, — сказала Ламар. — Недалеко от Спокана.
— Вам следовало бы охранять этих женщин, — обратился Ричер к Блейку.
— Каким образом? — тяжело вздохнул Блейк. — Сами подумайте: восемьдесят восемь женщин, и мы не знаем, какая на очереди. Ждать остается семнадцать дней, если только он не нарушит графика. Это же больше ста тысяч человекочасов. Мы не потянем, у нас не хватит агентов.
— А женщин предупредили?
Блейк смущенно поежился:
— Мы не можем. Раз не можем их охранять — не можем и предупредить. Что мы им скажем? Девочки, вам грозит опасность, но, простите, выкручивайтесь сами? Не пойдет.
— Нужно поймать этого типа, — сказал Поултон, — только так им можно реально помочь.
Ламар кивнула:
— Он на свободе. Нам требуется его задержать.
— Так что поешьте — и в постель, — сказал Блейк. — До Спокана не близко, рейс ранний. Харпер, само собой, отправится с вами.
— В постель?
— В Спокан, бестолочь.
Решение принято. Промежуток — дело вчерашнее. Сегодня три недели — слишком долго. Так оно и бывает. Даешь над собой волю замыслу, присматриваешься к нему, оцениваешь. Находишь привлекательным — и вот уже все решено за тебя. Выпусти джинна из бутылки — назад не загонишь. А джинн уже выпущен. Выпущен, вырвался и понесся. Остается одно — не отставать.
Ричер ни свет ни заря был уже на ногах. Харпер застала его полуодетым. Стоя в одних штанах, он ладонью разглаживал складки разложенной на матрасе рубашки.
— Какие милые шрамы, — произнесла она, шагнув к нему и с неприкрытым любопытством разглядывая его живот. — Как заработали вот этот?
Ричер опустил взгляд на чудовищное переплетение швов в форме перекрученной звезды и ответил:
— Матушкина работа.
— Матушкина?!
— Меня растила медведица гризли. На Аляске.
Харпер закатила глаза, потом перевела взгляд на левую сторону его груди. Там красовалась пулевое отверстие.
— Хирургическое исследование. Проверяли на наличие сердца.
— Откуда они на самом деле? — спросила она.
Он застегнул рубашку.
— На животе — от осколков бомбы, на груди — в меня стреляли.
— Веселенькая жизнь.
— Да нет, не очень, — возразил он, доставая из стенного шкафа пальто. — Жизнь вполне нормальная. Солдат, рассчитывающий обойтись без насилия, похож на бухгалтера, который рассчитывает обойтись без цифр.
— И поэтому вам безразлична судьба этих женщин?
— Кто говорит, что безразлична?
— Я полагала, вы станете больше из-за них волноваться.
— От волнения мало проку.
— А от чего много? — спросила она, помолчав.
— От работы с уликами, как обычно.
— Улик у нас нет. Он их не оставляет.
— Разве это само по себе не улика? — улыбнулся Ричер.
Тот же водитель из автопарка подогнал к дверям все тот же автомобиль. На сей раз он остался за рулем и отвез их в аэропорт. Они подъехали к аэровокзалу еще до рассвета. Харпер получила два билета эконом-класса и прошла к стойке регистрации.
— Мы будем не против, если нам удастся вытянуть ноги, — заявила она служащему за стойкой, помахав у него перед носом удостоверением ФБР.
Служащий пощелкал клавишами и устроил им места поудобнее. Харпер улыбнулась.
Половина кресел в салоне первого класса пустовала. Харпер заняла кресло у прохода, оттеснив Ричера, словно подконвойного, к иллюминатору, и вытянула ноги. Она в третий раз надела другой костюм — приглушенного серого цвета в мелкую клеточку.
Когда самолет взлетел, Ричер извлек журнал авиакомпании и начал его перелистывать. Харпер в ожидании завтрака разложила столик-поднос.
— Что вы имели в виду, когда сказали, что это само по себе улика? — спросила она.
— Должно быть, я думал вслух. Ламар говорила, что у вас проводят судебные экспертизы, какие мне и не снились. Готов спорить, по одному-единственному волокну из коврика они вам точно скажут, где и когда коврик купили, какого вида блоха сидела на нем и с какой породы собаки она спрыгнула.
— Ну, и что из этого?
— Тому, кто прикончил Эми Каллен, все ваши экспертизы нипочем, верно?