– Нет. Это значит, что раскрытый работник Контроля перестает им быть.
Хоппер неожиданно сильно дунул на свечи. Четыре язычка пламени затрещали и погасли.
Наступила полная темнота.
2
В помещении было достаточно потолочных окон. Но, когда свечи погасли, свет исчез полностью. Это значило, что я ошибся.
Хоппер, исполняющий обязанность Мастера Истины, не был связан с Контролем. Он сам был одним из Контролирующих!
Не знаю, что именно он сделал. Подвесил меня вне обычного пространства, вывел из потока времени, остановил несущиеся в пространстве фотоны, заморозил мои нервные окончания… хотя нет, последнее невозможно.
Кто вообще в курсе, что доступно Контролю? У каждого из Большой Четверки припрятано достаточно тузов в рукаве.
Как бы там ни было, темнота длилась недолго.
Я снова сидел на полу напротив столика. От погасших свечей струились белесые парафиновые дымки. Значит, прошло несколько секунд.
Мастера Истины, конечно, в комнате не оказалось.
Раскрытый работник Контроля никому не нужен. Кто он был на самом деле? Хоппер, сделавший столь впечатляющую карьеру? Какой-то иной разумный вид, много лет принимавший облик хоппера?
Нет смысла гадать.
Я встал, вздохнул, коротко поклонился пустому месту. Наблюдали за мной или нет, но хоппер и впрямь дал важную информацию. Контроль не причастен к происходящему.
А Большая Четверка не врет обычным существам, это ниже их достоинства и нарушает второй постулат Думающих.
Когда упираешься в тупик – это повод не остановиться, а пойти в другую сторону. Вот и сейчас, выкинув из головы Контроль (не вмешиваются? Вот и прекрасно, вот и хорошо!), я сделал то, чем, по-хорошему, стоило заняться сразу.
Я отправился в квартал хро.
Почти все разумные, кроме немногих видов с развитым инфракрасным зрением или особо чувствительным обонянием, путают землян и хро. Хопперы отличаются зеленоватым цветом кожи и ее структурой, разрезом глаз… Да, еще у них по четыре пальца и костяные выступы на лбу. Рили слишком красивы и элегантны, люди могут их имитировать, но не очень успешно.
А вот хро внешне – полная копия людей. И такое же разнообразие цветов кожи, волос и глаз, и мимика, и голоса, и даже эмоции. Единственное, что нас отличает, – зеркальная симметрия внутренних органов. Сердце у них справа, печень слева.
Интеллектуально и морально мы тоже развиты одинаково. Претендуем на одни и те же социальные ниши в обществе. Конкурируем, но без всякого успеха. И нас, и хро на планете примерно одинаковое количество, то хро больше, то землян.
Да что уж говорить, нам нравится музыка друг друга, и литература, и кино, и мода!
Наверное, в этом и причина взаимной неприязни.
Хро появились в Слаживании на полвека раньше нас и обжились получше. Их исконный квартал напоминал провинциальный немецкий город до массового переселения туда жителей Африки и Азии – уютные домики, садики, чистенько и мило. В центре квартала здания были выше, имелся даже аналог Сити с десятком небоскребов и бережно восстановленные фрагменты родных городов хро – с узкими улочками, старыми домиками, площадями и фонтанами. Это, кстати, оказалось заразно – в земном квартале сейчас достраивали уголки Лондона, Пекина и Амстердама.
Я вышел из подземки, где хватало и людей, и рили, и хопперов, и хро, и прочих, не столь многочисленных видов. На улице возле метро тоже наблюдалось определенное этническое разнообразие, хотя людей, как мне кажется, не было. Скроив морду кирпичом и надеясь, что пестрые одежды хотя бы на беглый взгляд делают меня похожим на хоппера, я двинулся к ближайшему деловому центру, напоминающему стеклянное зубило, вроде того, что когда-то стоял в Шанхае.
Ну и, разумеется, уже через пару минут меня остановил полицейский патруль.
Одна особь была крепким темнокожим хро. Ну, это я понимал, что хро, а так – типичный полицейский из древнего американского сериала, хороший темнокожий парень, уставший бороться с преступностью, но еще цепляющийся за идеалы. Вторым был хоппер, высокий, бледный настолько, что зеленоватый тон кожи едва угадывался. Нормальная парочка патрульных, в Пунди стараются придерживаться этнического разнообразия в полиции. А к хопперам в этом районе относились нормально.
– Занятная у тебя одежонка, гражданин, – сказал хро. Для своего вида он был самой вежливостью. – Папа был хоппером?
Вот в юморе они не сильны, да. Есть такой недостаток.
– Вторая мама была хоппершей, – ответил я с достоинством. – Разве запрещено честному землянину носить одеяния иных видов?
При слове «землянин» хро поморщился, но вежливо кивнул.
– Нет, не запрещено. А с головой как? Все в порядке?
– Не жалуюсь.
Хоппер тем временем с любопытством изучал меня. Потом тронул напарника за руку.
– Он в поиске истины. Не стоит ему мешать.
– Он – землянин!
Хоппер пожал плечами.
– Твоя личность не опознается, – пожаловался хро. И в доказательство своих слов нацелил на меня сканер.
Самое смешное, что это не было обязательным. Я мог сослаться на тайну личности, приверженность анонимности, отсутствие самоидентификации, религиозный догмат – и еще кучу всяких оснований.
Но я послушно достал свой телефон, включил и вывел профиль. Урезанный, разумеется, но подтверждающий имя и отсутствие правонарушений.
Если меня отслеживали по цифровому следу, то я, конечно, громко закричал «я здесь!».
– Слушай, землянин Никита. – Хро спрятал сканер в чехол. – Ничего личного. Но твой вид здесь не любят.
Я понимающе развел руками.
– Не хочу возиться с бумагами, – пожаловался хро. У них даже выражения были земные; конечно же, настоящих бумажных отчетов никто не заполнял. – Куда ты идешь?
– В офисный центр. – Я указал на «зубило».
Хро поморщился.
– Моя зона… Постарайся не умереть, пока не войдешь?
– Даю слово, – сказал я.
– И, если получится, потом иди к другому метро. Хорошо? Или вызови машину.
– Ладно.
– Что-то с тобой не так, – пробормотал хро. – Ладно. Топай. Но ты делаешь ошибку.
Я еще раз кивнул и пошел.
Как ни странно, на меня никто не напал. Может, потому, что за яркими одеждами не все узнавали землянина. Может, потому, что район был все-таки деловой, мультикультурный и всякое повидавший. А может, оттого, что патруль плелся позади и у офицера-хро на лице было написано: «Блин, только не в мою смену!»
Так что я дошел до офисного центра, в вестибюле назвался девушкам на ресепшене (у них ни один мускул на лице не дрогнул при виде человека в одежде хоппера, вышколенные) и через десять минут входил в кабинет хозяина фирмы «Родичи», уважаемого господина Тонсо Мея Исишата.
Было ему изрядно за семьдесят, возраст достойный по меркам как землян, так и хро. Многие уже уходят на пенсию. Но Тонсо любил свою работу.
– Ты еще жив, старый хро, – сказал я.
Почему-то их самоназвание уже звучало как насмешка.
Тонсо Мей поднялся из-за стола. Возраст его не сильно изменил, не лишил волос, зоркости или ума, а только засушил когда-то мускулистое высокое тело и выбелил кожу до болезненной бледности. Внутри дорогого делового костюма Тонсо болтался, как подсохший орешек в скорлупе.
– Я должен прийти и плюнуть на твою могилу, старый чел, – сказал он, скалясь в улыбке. – Надо держаться.
Нет, зубы у него, наверное, искусственные или заново выращенные. Невозможно сохранить к восьмидесяти годам такие хорошие.
– Шанс у тебя есть, – признал я. – Но ма-а-аленький, как твой дряхлый член.
– Вот сейчас ты меня ранил в самое слабое место, – ухмыльнулся Тонсо. Он всегда был бабником, у него даже человеческие подруги случались. И сейчас, небось, спуска юбкам не дает. И я это знал, и он знал, что я знаю.
Мы обнялись.
– Пятнадцать лет? – задумчиво сказал Тонсо. – Или больше?
Фрагмент памяти в моей голове развернулся и встал на место.
– Шестнадцать лет и два месяца.
– Я уж думал, ты допрыгался. Вместе с Алексом или сам. О тебе ничего слышно не было.
– Алекс жив. Я тоже. Просто все надоело.
– Неужели потерял вкус к жизни? – ужаснулся Тонсо.
Мы уселись на диван, секретарша принесла человеческий чай, газированный молочный настой хро, чай хопперов (видимо, ее смутила моя одежда), просто воду, несколько сортов алкоголя.
– Тебе нравилось наше вино, – напомнил Тонсо.
– Ты же знаешь, не в коня корм, – вздохнул я. Но бокал взял и с удовольствием сделал глоток. Вино у хро вкусное.
– Что стряслось?
– Может, я просто решил навестить старого приятеля?
Тонсо помолчал, потом поправил:
– Друга. Чего уж… Нет, Никита, тебе что-то нужно. Рассказывай.
– Макоррсанноакс мертв.
– Прискорбно. – Тонсо нахмурился. – Хорошо, что он уже бывший клиент. Но очень жаль. Что случилось?
– Он убил себя. Но давай я расскажу по порядку… Только один вопрос – Слаживание с тобой не связывалось?
– Бог миловал, – ответил он серьезно. – С того раза – никогда больше.
– Тогда слушай…
…Тонсо был первым, кого я увидел после Обращения.
И, конечно же, решил, что он – человек. Землянин.
У меня болело все тело. К старости ты привыкаешь, что все время где-то что-то болит. Шутишь: «Если проснулся утром и ничего не болит, значит, ты помер». Это раздражает, бесит, отвлекает… но ты привыкаешь к боли.
Сейчас у меня болела каждая клеточка тела. Будь боль сильнее, я бы умер, наверное. Но боль была слабая, так ноет больной зуб, прежде чем разойтись по-настоящему.
Я открыл глаза и увидел симпатичного светловолосого парня. Он был в какой-то серой военной форме, с бронепластинами по всему телу, в каске с поднятым над глазами защитным щитком. Но выглядел совершенно как человек. К поясу у него крепились две шпаги, слева и справа. Это было странно, конечно…
– Мальчик, помоги встать, – попросил я и протянул руку.
Тонсо взял мою ладонь с некоторым колебанием. Но помог сесть. Я еще раз оглядел его, решил, что это вернулся из ущелья кто-то из вояк – были там китайские и русские спецназовцы, тоже упакованные во что-то высокотехнологическое.