Но тогда бы люди точно не выжили.
– Кто такой этот Юрий Святославович?
В глазах тао завибрировали линзы. Видимо, он изучал мое лицо в разных диапазонах, пытался понять, искренне ли я задаю вопрос.
– Человек. Землянин. Король икры. Властелин грибов. Царь пряностей. Владыка форели и тунца.
– Блин… – только и сказал я. – Так это Павлов?
– Да.
– Кто и как мог на него напасть? Нет, погоди, скажи сначала – это частные терки? Это не Контролирующие? Не Думающие? Не Стерегущие? Не Слаживающие?
– Насколько мне известно – нет, – ответил тао.
В общем-то я и сам это понимал. Если бы повелителя земных деликатесов решил уничтожить кто-то из Большой Четверки, правящей миром, – никакие тао бы не помогли.
Значит, деловые разборки.
– Джон, я войной сыт по горло, – сказал я. – Ну сколько мне осталось еще, а?
– Ты прекрасно знаешь, сколько, – сообщил тао. – Это предмет моей зависти.
Я фыркнул.
– Вот я и хочу прожить остаток своих дней в комфорте и удовольствии!
Тао-Джон обвел кухню внимательным взглядом.
– Ты купил огромную унылую бетонную конуру. Живешь в ней как сыч. Никуда не выходишь. Жрешь дешевую готовую еду, носишь дешевую одноразовую одежду, смотришь древние фильмы и читаешь старые книги. Куришь и пьешь нейроактивные вещества, которые не одобрены в твоей культуре.
– Да, – сказал я. – Мне это нравится. И я тебя поправлю: алкоголь в нашей культуре присутствует.
– Ты мог бы путешествовать, – возразил тао.
– Мой запрос турагентства не могут исполнить, – ответил я с горечью.
– Мой тоже, – вздохнул тао.
Мы помолчали.
– Но ты хотя бы поддерживаешь форму, – заметил Тао-Джон. – Это меня радует, друг.
– Я не стану охотиться за врагами семейства Павловых, – сказал я. – Я дал им укрытие, Джон. Ты можешь собрать новую команду, подготовить убежище, купить дворец в защищенной зоне… Деньги ведь для песика не проблема?
– Не проблема.
– Ну так подготовь все и забирай семейку. Юрию Святославовичу еще с женой мириться. Та еще сучка, да?
– Я не сплетничаю о клиентах, – с достоинством ответил тао. – Совершенно безумная баба. Мне даже жалко Юрия.
– Ну так что, договорились? – Я похлопал его по металлической руке. – Ты выполняешь свою работу телохранителя, а я пока прикрываю семейку.
Тао кивнул.
– Договорились. Ты хороший человек, Никита. Те, кто не любят землян, не правы.
– Они просто не умеют нас готовить… – буркнул я.
– Но шутки у тебя странные! – Тао погрозил мне пальцем. – Поедание разумных особей влечет за собой неодобрение Контроля!
Мы вернулись в гостиную.
Там изменилось освещение – видимо, гости сообразили, что управление завязано на голосовые команды. Я никогда не настраивал систему на свой голос, потому что не собирался никого к себе впускать. Василиса сидела на диване и смотрела новостной канал, сформировав экран перед собой. Юный морячок Святослав уселся рядом, но в руках у него был старомодный планшет, на котором он довольно уныло играл. Видимо, без сетки ему было скучно.
Я поискал глазами бульдога.
Пес ссал на покрытую кабелями стену.
– Юрий Святославович, – сказал я. – А если током ударит?
– Тут хорошая изоляция, – отступая от стены и подергивая лапой, ответил пес.
– А если я пинка дам?
Мультимиллионер в теле бульдога уставился на меня. Потом на Тао-Джона.
– Я не уверен, что справлюсь, – сказал тао. – Точнее, уверен в обратном.
Василиса оторвалась от экрана и поглядела на него с удивлением.
– Это инстинкты, – сообщил бульдог. – Ничего не могу с собой поделать, это тело захотело писать и само выбрало место.
Я вернулся на кухню, принес рулон бумажных полотенец, отмотал и бросил на пол в углу.
– В следующий раз поясните телу, что пинок по яйцам – это очень больно, – сказал я.
Тао-Джон оторвал бумагу от рулона, нагнулся и принялся вытирать лужу.
– Потом влажной протри, – попросил я. – Чтоб не воняло.
Бульдог размышлял.
– Ты уже знаешь, кто я?
– Знаю.
– Я могу купить твое жилище.
– Вы и весь квартал можете купить. Но жилище не продается.
Тао-Джон выпрямился и сообщил:
– Я предупреждал, что этот землянин совершенно независим, обладает дурным характером и чрезвычайно опасен.
Бульдог смотрел на меня не мигая. Потом позвал:
– Василиса!
Девушка со вздохом встала с дивана, подошла.
– Что, пап?
– У собак мерзкое зрение, – сказал Юрий Святославович. – Надо будет у следующего пса модифицировать не только голосовые связки… Посмотри на этого человека, сколько ему лет?
Василиса мельком глянула на меня.
– Тридцать. Или чуть больше.
– Вы должны увидеть тридцать один с половиной, – поправил я.
– Я округлила, – бросила Василиса.
– Доверяю твоим имплантам, дочь, – сказал Юрий Святославович, не реагируя на мою реплику. – Но это не омоложение, не клон, не аватар?
– Метки клона нет, активной биологии нет, обмена данными с внешним миром нет, – вздохнула Василиса.
– База данных? – Юрий Святославович продолжал разговаривать с ней так, будто меня не существовало.
– Нет его в базе.
– Тогда почему он такой наглый и такой опасный? – произнес Юрий Святославович задумчиво. – Никита, где вы родились?
Мне надоел этот фарс.
– На Земле. В городе Москве. В одна тысяча девятьсот девяносто шестом году.
Василиса засмеялась. И осеклась.
– Примите мои глубочайшие извинения, Никита, – сказал бизнесмен. – Я обязуюсь лучше контролировать это примитивное тело.
Я молчал.
Бульдог вздохнул.
– Разумеется, мой поступок был осознанным и контролируемым, – признал Юрий Святославович. – Я хотел вас прощупать.
– Получилось? – спросил я. – Извинения приняты.
– Я глубоко уважаю Обращенных, – сказал бизнесмен. – Спасибо, что дали нам укрытие.
Я кивнул и вместе с Тао-Джоном пошел к выходу, позволив себе лишь раз глянуть на юную Василису, в полном остолбенении смотрящую мне вслед. От Тао-Джона слегка пахло собачьей ссаниной.
– Не считал себя вправе раскрывать твою личность, – сообщил тао. – Сказал лишь, что ты надежный землянин.
– Правильно, – поблагодарил я.
У дверей мы постояли несколько секунд. Полвека дружбы – это все-таки не шутка.
– Справишься? – спросил я.
– Полагаю, самое сложное уже позади, – ответил Тао-Джон.
Обниматься у его культуры не принято, так что мы просто пожали друг другу руки. И он вышел из дверей на уже полнящуюся ночным народом улицу. Светили обе луны, над горизонтом сверкала верхняя часть орбитального лифта, на движущейся ленте трассы приплясывал и распевал сутры мигрирующий табор хопперов – высоких, в серебристых походных накидках. Тао-Джон подмигнул мне и перепрыгнул через перила. Донесся гулкий стук о тротуар, кто-то принялся визгливо ругаться на незнакомом наречии. Потом я увидел, как Тао-Джон спрыгнул с тротуара на трассу – и затерялся среди хопперов, таких же блескучих и металлических в лунном свете.
Это был последний раз, когда я видел его живым.
Но никаких дурных предчувствий у меня не возникло. Так что я запер дверь, включил защиту в режим паранойи и вернулся в гостиную.
2
Бульдог Юрий Святославович сидел на диване и тихо разговаривал с дочерью. Василиса слушала, кивая. Изумрудные волосы искрились в мерцании экрана.
Я обошел висящую в воздухе световую плоскость. Когда проходишь сквозь экран, по телу с потрескиванием пробегают искры. Детям даже нравится, а меня это злит.
Может, в будущем полюблю.
– Ждете новостей? – спросил я. – О покушении?
– Никто о нем не знает, – ответила Василиса. Она стала со мной куда вежливее и внимательнее. – И не узнает.
Я глянул на экран – там шел непрерывный инфопоток, шесть окон, расширяющихся и включающих звук, если сфокусировать взгляд. В одном окне изящные длинноногие девушки с серебристой кожей плясали посреди огромного стадиона. Временами стадион разражался криками, существа на трибунах вскакивали, вздергивали руки, щупальца, лапы – на поле стадиона вспыхивало темное дымное пламя, и одна из фигур исчезала. В другом окне медленно и величаво плыл линкор Стерегущих. Где именно он находится, понять было невозможно, звездный узор тонул и искажался в засветке силовых полей линкора. К чему эта трансляция, понять я не мог. Может быть, год назад Стерегущие выдали сигнал, забыли остановить, а прерывать их, конечно, никто не рискнул. Третье окно показывало джунгли, из которых всплывали к небу причудливые фиолетовые облака. В четвертом беседовали в студии два гуманоида, один во всем походил на человека: либо землянин, либо хро. В пятом шел дождь, в котором плавали смутные тени. В шестом тряслись и падали здания – городок был небольшим, скучным, и даже непонятно, разрушали его враги или решили снести и перестроить обитатели.
– Последние новости о землянине Юрии Святославовиче Павлове и членах его семьи, – попросил я.
Окна рассыпались и собрались в одно.
Юрий Святославович стоял на палубе морской яхты рядом со столиком, где в ведерке со льдом охлаждалось шампанское. Он оказался мужчиной крупным, но мускулистым, физически выглядящим лет на сорок. На нем были черные плавательные шорты, максимально скромные и демократичные, словно из самого дешевого магазина. Рядом стояла топлесс эффектная блондинка неопределенно-юного возраста – очевидно, погибшая супруга миллионера.
В сторонке на шезлонге лежала Василиса, подставляя солнцу спину и крепкую загорелую попку. То ли она была совершенно голая, то ли в совсем микроскопических стрингах, я не разобрал, хоть и покрутил взглядом картинку. Рядом с сестрой сидел мрачный Святослав в своем моряцком костюмчике, уткнувшийся в планшет. Я поискал глазами бульдога, но не нашел.
– Очень достоверно! – порадовался я. – Вася, у тебя прекрасная фигура!
Девушка фыркнула, Святослав хихикнул.
– Уверяю вас, даже поверхностный генетический анализ будет верным, – сообщил бульдог. – И это не клоны, нет.