Конечно, если останусь жив.
6
Контроль – это не полиция. Не финансовая гвардия. Не этический надзор. Контроль мелочами не занимается, большого штата не требует и, если честно, мог бы обойтись без отдельного здания. В конце концов, Мастер Истины (а я твердо убежден, что он был членом Большой Четверки) многие годы жил как обычный хоппер.
Но офис у Контроля есть.
Я вылез из такси в стремительно опускающиеся на город сумерки. Это был заброшенный, пустынный район – да, в Пунди есть и такие. Когда-то тут жили гилгиланы, странный тщедушный народец. Ростом в полтора метра, большущие, как у анимешных персонажей, глазища. При этом в них не ощущалось беззащитности детей или изящной грации рили, они не были ни красавцами, ни уродами. Бесконечно чуждые землянам, несмотря на общий гуманоидный облик.
Бесконечно чуждые всем.
Не знаю, что именно у гил-гиланов пошло не так. Они прошли первый этап Слаживания, поселились в квартале, выстроенном по их вкусам (если вам что-то скажет фраза «эстетика пятиэтажек» – это оно и есть). Некоторое время гил-гиланы жили здесь, послушно исполняя все необходимые правила Слаживания.
А потом разбрелись по планете. Кто-то остался в Пунди, кто-то ушел (именно ушел) в городки поменьше. Они не бунтовали и не протестовали. Не устраивали демонстраций, самосожжений или терактов. Скитались, нигде надолго не оседая, попрошайничали, подрабатывали понемногу – ни в чем не проявляя ни особых талантов, ни чрезмерной тупости. Гил-гиланы не сбивались в группы, как бродячие ватаги хопперов, не пытались дать миру какое-то религиозное откровение или художественный прорыв.
Их будто выключили, и теперь они доживали. Размножались, питались, исполняли требуемое, но все как бы по инерции. Дети, которых пробовали поселить в приемные семьи или интернаты, вели себя точно так же.
Думаю, что гил-гиланы считаются у Слаживания позором. Вот тупые неуклюжие муссы, медленно адаптирующиеся к новой жизни, – все же успех. А вполне развитые мелкие гуманоиды гил-гиланы – провал.
Я прошел по замусоренной аллее, где даже деревья выглядели унылыми и лишенными всякой надежды. Четырех-пятиэтажные дома слева и справа оставались большей частью темными, лишь в некоторых тускло светились окна, а звук голосов я услышал только раз. Никто меня не обгонял, никто не попадался навстречу. Департамент Контроля возвышался впереди – такой же унылый, прямоугольный, без малейшей индивидуальности. Разве что светящихся окон было побольше.
В стороне от входа топтался гил-гилан, мужская особь. Может быть, молодой, может быть, старый, не умею я определять их возраст.
Мое чувство опасности молчало, хотя порой гил-гиланы занимались мелким воровством или грабежом. Но этот просто выбрал место для попрошайничества – при моем приближении он вышел в пятно света от стеклянных дверей и вытянул вперед руку.
Я достал из кармана мелкую банкноту и вложил в четырехпалую ладонь. Подумал, что большие глаза и четыре пальца хорошо дополняют мультяшность образа. И не удержался, произнес:
– Доброго вечера вам. Можно ли задать вопрос?
Большие выпуклые глаза существа, привыкшего к совсем другому солнцу, внимательно осмотрели меня. И отдернувшаяся было рука протянула деньги обратно.
– Нет-нет, – вежливо сказал я. – Ответ не обязателен, и вопрос не обязателен. Деньги ваши в любом случае.
Гил-гилан убрал деньги в карман. На нем была одежда, такая же унылая, как и весь этот квартал, – просторные серые штаны и темная рубаха.
– Спрашивай, – неожиданно сказал он.
– Вас кто-то обижает? – произнес я осторожно. – Весь ваш народ.
– Нет. – Гил-гилан остался на месте. Значит, считал ответ незаконченным или заинтересовался разговором.
– Мне кажется, вы совсем не строите планов на будущее, – сказал я. – Живете только сегодняшним днем. Почему?
– Потому что у нас нет завтра, – ответил он.
– Но…
– Наше завтра было другим. Может быть, это лучше, но оно чужое.
Гил-гилан развернулся и исчез в темноте.
Я вздохнул. Вот такой вот народ, такая вот неудача Большой Четверки…
Дверь передо мной открылась, и я вошел в здание Контроля.
Все здесь было таким же, как и снаружи: простые формы, скучные цвета, унылая мебель. Честное слово, отделение полиции где-нибудь в провинциальном городке на Земле смотрелось бы веселее. Там хоть чахлый кактус стоял бы на подоконнике, плакат «На страже закона, порядка и процветания» висел бы.
А здесь – квадратная коробка фойе, с одной стороны десяток одинаковых полукресел, ухитряющихся выглядеть одновременно безликими и потертыми, с другой – невысокая металлическая стойка, за которой сидели двое: хоппер и то ли землянин, то ли хро. Под ногами – плотный серый ковролин, нуждающийся в чистке, под потолком – тусклые светильники слишком уж белого свечения, под которыми все это казалось еще более унылым.
Формы на сотрудниках не было. Те, кто служит Контролю, форму не носят. Оба были молоды, ощутимо младше тридцати, и даже чем-то похожи.
Мое появление вызвало интерес. Хоппер уставился на меня с нескрываемым любопытством, а человек даже привстал. Контроль не занимается обычными нарушениями правопорядка, и хоть какой-то процент сумасшедших является и к ним с жалобами разного свойства, но таких все же немного.
– Здравствуйте, товарищи, – сказал я.
Ну надо же что-то было сказать? Не «вечер в хату» же…
– Никита Самойлов! – воскликнул человек (теперь уж точно – землянин) с явным восторгом. – Подающий Надежду, это Обращенный!
Блин. Засветившись в новостях, я стал слишком узнаваем…
К моему удивлению, оба сотрудника выбрались из-за стойки. Землянин принялся жать мне руку, хоппер вежливо склонил голову. Похоже было, что они моему приходу искренне рады.
– Ваше появление из огня было впечатляющим деянием! – сказал хоппер. – И вы проявили героизм, спасая женщину и детей.
– Мой папа вас видел в ущелье! – заявил человек. – Барни, мое имя Барни! Всегда вами восхищался!
Мне показалось, что сейчас у меня попросят автограф.
– Чем можем помочь? – любезно спросил хоппер.
– Контроль рад вас приветствовать! – подхватил Барни.
Они оба были словно на одной волне, как идеальные напарники из кино. Через несколько секунд Барни не удержался, снова схватил меня за ладонь и стал ее трясти обеими руками. Подающий Надежду явно огорчился, что у хопперов нет такого обычая, поэтому ограничился похлопыванием меня по плечу.
– Я бы хотел поговорить с кем-то из Контроля, – сказал я.
– Мы из Контроля! – радостно отозвался хоппер.
Я вздохнул. Сказал:
– Хотелось бы поговорить с представителем Большой Четверки. При всем уважении…
Хоппер и землянин принялись хохотать.
Смеющийся хоппер – вообще зрелище любопытное, смех у них собственный, не имитированный. Почти все разумные виды умеют смеяться, но порой это выглядит жутковато. Так вот хоппер прямо-таки ржал, закидывая назад голову.
– Пойдемте, я все вам объясню, – сказал Барни и опять схватил меня за руку, будто потерявшегося ребенка. – Подежуришь один, Подающий Надежду?
Хоппер заметно расстроился, но кивнул.
Барни энергично потащил меня за собой вглубь здания. Я растерянно подумал, что в итоге все явно кончится автографом или селфи.
– …Сейчас ночь, сотрудников немного, – сказал Барни, ставя передо мной большую кружку с кофе. – Днем, конечно, тоже… но все-таки…
Сотрудник Контроля привел меня в кафетерий или как он там у них назывался – помещение столь же неуютное, как и остальные, но здесь хотя бы пахло едой и кофе. Обслуживанием занимался синтет условно-гуманоидного вида – среднего роста кукла с ровным лицом, на котором не было ни рта, ни глаз, ни ушей. Бело-розовый пупс, одетый в светлые свободные одежды.
Контроль может себе позволить зарезервировать рабочее место за синтетом. Требования безопасности, все такое прочее… На обычном производстве или в конторе это почти нереально. Существ много, все должны иметь возможность где-то работать, чтобы чувствовать себя полноценными участниками Слаживания.
Сейчас синтет, снабдив нас кружками с кофе, неподвижно стоял у входа на кухню.
Кофе был хороший. Возможно, даже от Павлова.
– Я бы хотел вам помочь, – продолжал Барни. – Вы по поводу этого ужасного инцидента в ресторане? Контроль ведет расследование, полиция тоже. Я не удивлюсь, если и Слаживание подключится!
Я подумал и решил, что темнить смысла нет.
– Барни, этот инцидент – лишь часть событий. Пару дней назад в мой дом проникли.
– Что-то было похищено? – нахмурился Барни. – Полиция работает?
– Э… не совсем, – уклонился я от ответа. – Меня волнует сам факт проникновения. Существо, очевидно, проникло через магистральную трубу подачи воды, отключило системы безопасности… и потом ушло через трубу…
– Это как? – заинтересовался Барни. – Кто такое может?
– Ани. Разумный амебовидный синтет.
Барни задумался.
– Даже никогда не слышал…
– Они используются на кораблях Стерегущих. Короткоживущая форма жизни, для операций во влажных мирах.
– Хм. – Барни почесал кончик носа. – Могу сделать запрос…
– Я кое-что уже выяснил, – признался я. – Единственный ани на планете прислан по запросу Контроля с линкора Стерегущих, который сейчас в системе.
Барни явно смутился.
– Не знал.
– Мне бы лишь спросить у того уважаемого представителя Контроля, что посылал запрос… – сказал я с легким заискиванием. – Ну, для какой цели ани был затребован, почему его использовали против меня…
Барни бросил на меня быстрый взгляд и отвел глаза.
Ну понятно. До парня дошло – Контроль мог иметь ко мне какие-то претензии…
– Запрос Стерегущим… это мог сделать только сам Контроль… – пробормотал Барни. – Это вопрос к Второму из Большой Четверки…
– Так я и прошу свести с кем-то из Контроля. Из самого-самого Контроля!
– Э… не так просто… Я лишь сотрудник Контроля, обычный землянин… – Барни на глазах утрачивал весь свой задор и уверенность. – Я работаю на Контроль, но…