– Ты бы лимонад лучше пил, – сказал я вслед. Разумеется, безрезультатно. Ну ладно, я за его поведение не отвечаю. – Эй… феечки! Мне надо поговорить с Василисой Павловой.
Никакой реакции я не ожидал, но крошечный фиолетовый дрон завис перед моим лицом и скользнул вверх-вниз. Видимо, кивнул.
В ожидании я выпил еще пару бокалов шампанского. Потом обнаружил коньяк. Бокалов рядом не было, я налил коньяк в кофейную чашечку и выпил залпом.
Божественно! Не зря Павлов греб свои миллиарды, ох, не зря… Настоящий! Понятное дело, что синтезированный, но неотличимый от оригинала…
Плебейски закусив черной икрой, я вновь наполнил чашечку.
Ужасно несправедливо, что все эти вкусности в производстве стоят ровно столько же, сколько посредственная имитация от другого производителя. Но – так устроена экономика миров Слаживания.
Я залпом выпил коньяк, и мне даже показалось, что я ощутил опьянение. На секунду.
– Надраться решили?
Василиса подошла беззвучно и смотрела на меня так же неодобрительно, как я на ее братца.
– Ты же знаешь, что это невозможно.
Она кивнула.
Василиса была в простом сером платье до пят, с цветочным венком на голове. Вокруг нее кружили бледно-голубые светляки.
Ну не эльфийка, и слава Богу.
– И кто ты? – спросил я. – Монашка, утопленница, привидение?
– А, плевать, пусть сами придумывают… – Василиса махнула рукой. – Старые уже люди, а дурью маются…
Она вдруг замялась и смущенно уточнила:
– На Земле ведь не было эльфов и гномов?
– Даже хоббитов не было. Слушай, а зачем это все?
– Вы не знали? – Василиса рассмеялась. – Это же Церковь Виртуальности!
– Че? – глупо спросил я.
– Ну она лет пять назад в моду вошла… Виртуальщики считают, что мы живем в компьютерном мире. Что на самом деле они на Земле, подключились к суперигрушке какой-то и существуют в выдуманной реальности.
– Больные, – рассмеялся я. – И твой отец так считает?
– Нет, конечно! И большинство гостей так не думает, особенно иные виды.
– Тогда зачем это?
Василиса снисходительно посмотрела на меня.
– Вы представляете себе, сколько налогов можно списать на религиозные потребности? Да отец может каждый день такие балы закатывать, все равно прибыль на порядок выше!
– Ясно, – пробормотал я. Ну конечно, для богатых людей даже религия и празднества – это повод приумножить деньги, а не потратить. Как в старые времена на Земле: благотворительные фонды не просто доброе дело, а способ оптимизации налогов и повышения социального капитала. – Ничего, что я к тебе на «ты», Василиса?
– Ничего, – улыбнулась она. – И зовите меня Вася или Васька. Но я к вам на «вы» буду, хорошо?
Я кивнул. Василиса оглянулась, потянулась губами к моему уху и прошептала:
– Я с вами трахалась, да?
– Добровольно, осознанно и с удовольствием! – шепнул я ответно в розовое ушко.
На лице девушки появилась смущенная, но одновременно и гордая улыбка.
– Круто! Это как с какой-то знаменитостью… как с Майклом Джексоном!
– Ох, неудачный пример, Васька, – вздохнул я. – Давай лучше – как с Джоном Ленноном?
– С Лениным? – не поняла она.
– Со Сталиным! – Я махнул рукой. – Забудь. Можно несколько вопросов?
Она пожала плечиками.
– Как вас оживили так быстро?
По ее лицу промелькнула тень.
– Это правило такое. Папа договорился. Если кто-то из семьи исчезает более чем на сутки, то активируют клон, и он вступает в права наследования.
– А если потом найдется пропавший?
– На улице не останется. Все прописано в договорах… – Она бросила на меня взгляд исподлобья. – Вы же понимаете? Это чтобы нельзя было давить, похитив заложника, перехватить контроль над финансами…
– Случалось?
– Меня похищали в десять лет.
Не стоило спрашивать, но я все же спросил:
– И?
– Когда поняли, что ничего не добьются, то ме… ее убили. Жестко. Я посмотрела запись, когда выросла. Они ролик отцу послали, идиоты. Ну… папа потратил больше, чем они требовали, но…
– Понятно, – сказал я. Вздохнул. – Большие деньги – большие заботы, понимаю… Тогда совсем непонятно, зачем на вас нападали и убивали. Хотя… у меня есть одна догадка.
Василиса молчала.
– Я как-то во всем этом замешан, – задумчиво продолжал я. – Но не только я. Если только я – не складывается, если только ваша семья – тоже. А вот если вместе… Что могло произойти в тот момент, которого ты не помнишь? Между последним копированием памяти и твоей смертью на моем диване?
Василиса потянулась к столику. Взяла бокал-флейту, из которого я пил шампанское, и доверху наполнила коньяком. Залпом выпила.
– Ого, – сказал я.
– Точно хотите знать?
– Васька, я сегодня сгорал и возрождался в расплавленном металле. А вокруг превратились в пар сотни разумных существ, которым не посчастливилось оказаться рядом. Как думаешь, хочу я понять, что случилось?
– Все равно я не знаю, – обреченно сказала она. – И не хочу знать. Ну откуда мне знать?
– Ты же мне не зря страницы из дневника прислала? До сих пор ведешь, верно?
Лицо у Васьки раскраснелось. Наверняка у нее была продвинутая биохимия и хорошие импланты, так что опьянение она либо уже погасила, либо могла погасить в любой момент. Но сейчас девушка все же была пьяна.
– Одна запись есть, за день до моей смерти… – Она нетвердой рукой поставила бокал на край столика. – Я с бабушкой болтала. Она мне часто звонит, я обычно и не записываю… А тут записала. Что в детстве была права и чуть-чуть не дошла до полной правды. И хорошо, что не дошла. Что иногда правда убивает!
– Правда всегда убивает, девочка, – сказал я. Мне было безумно ее жаль, я вдруг понял, что Василиса смертельно напугана. И за меня, и за себя, и за всех вокруг. Нет, сейчас она не знала ту тайну, что вызвала появление линкора Стерегущих и визит наемных убийц. Но…
– Так что я не стану бабушку переспрашивать и ничего узнавать не стану, – нервно произнесла Василиса. – И копироваться стану чаще. Я вчера копию сделала!
Меня будто холодом обдало.
– Зря, – прошептал я.
– Что? – Она подняла на меня взгляд. Микродроны вокруг нее закружились, наливаясь багровым светом. А вот у Василисы лицо стремительно побледнело и все признаки опьянения пропали. – Почему?
– Теперь и твоя копия знает.
– Я ничего не знаю! И копия не знает!
– Вы обе знаете, что существует опасная правда, – пояснил я. – Порой достаточно знать не саму правду, а лишь то, что она существует.
Глаза у нее забегали, считывая что-то в информационных потоках.
– Хранилище памяти защищено надежнее, чем любой банк!
– Записи дублированы?
– Копия в доме, вторая в хранилище.
– Вели отцу сделать еще две-три в удаленных хранилищах!
– Я и сама могу! – огрызнулась она. – Но это дорого и небезопасно…
– Тебе сейчас небезопасно все!
Она словно отключилась, погрузившись в виртуальный интерфейс. А я стоял, озираясь, наблюдая за гостями и с тревогой ощущая приближающуюся опасность.
Неужели линкор?
Да нет, все случилось бы очень быстро и неотвратимо.
Скорее всего, мое чувство опасности взвизгнуло бы и отключилось из-за неизбежности надвигающейся беды, ну, как случилось в ресторане.
А тут именно двигающаяся опасность… бегущая… будто касамни…
Но касамни больше не существуют!
Что тогда может быть таким многочисленным, агрессивным и тупым, чтобы напасть на поместье в хорошо защищенном районе богатеев?
Откуда-то издалека вдруг донесся визг. Едва слышный за расстоянием, мгновенно оборвавшийся, почти утонувший в музыке, но…
Василиса вздрогнула и посмотрела на меня. Выпалила:
– По всему району сигналы опасности!
– В дом! – крикнул я. – Все в дом! Васька, у вас есть тревожная комната?
– Да у нас целый тревожный подвал! – она махнула в сторону дома. – Но здесь и так хорошая охрана, и гости сами…
По всей поляне гости прекращали танцы, переглядывались, тревожно перешептывались. Музыканты остановили игру. Скрипач что-то сказал флейтисту, тот кивнул – и весь квартет шустро направился к дому. Судя по тому, что виолончелист оставил свой громоздкий инструмент на эстраде – им сообщили что-то крайне тревожное.
К нам подбежал юный Святослав, с горящими от восторга глазами. Ребенок, блин!
– Прикиньте, в городе бунт… – начал он.
Из-за деревьев вдруг выскочили несколько муссов. Судя по садовому инвентарю – они еще днем трудолюбиво (насколько это возможно для мусса) копали землю и подрезали ветки. Судя по скудной одежде – мысль покинуть свои комнатушки и посетить элитную вечеринку пришла им в голову неожиданно, уже в постели.
– …муссов! – закончил Святослав.
Мусс в семейных трусах и с тяпкой в руке с нечленораздельным воплем замахнулся, ударил и вонзил лезвие в бок толстой «эльфийке». Та завизжала, но, будучи женщиной богатой и напичканной имплантами, падать не стала. Схватила бутыль шампанского и разбила ее о голову мусса. И бутылка, и голова раскололись. Бедный идиот рухнул как подкошенный. Да уж, таким ударом можно было и кораблю борт пробить.
Второй мусс, одетый в кружевные стринги – да неужто женская особь? – попытался отрезать секатором на длинной ручке голову магу-хопперу.
И был располосован стремительными ударами шпаги.
Но муссы все прибывали и прибывали. Это уже явно был не персонал, ухаживавший за садом. Я взял Василису и Святослава за руки и медленно повел к дому, стараясь контролировать ситуацию и не сваливаться в панику. Они не сопротивлялись, тем более что к нам почти мгновенно присоединились их телохранители: мужчина-хоппер у Славы и девушка-хоппер у Васьки. На меня они поглядывали настороженно, но не спорили. Молодцы, понимают, что я куда больший фактор выживания подопечных, чем все их усилия.
– Не спешим, не спешим, – повторял я. – Спокойно в дом и в эти ваши тревожные подвалы… Там же найдется хороший бар, точно?
Пока казалось, что все набегающие на дом муссы – не более чем пушечное мясо. Гости, придя в себя, с энтузиазмом резали и кололи бандитов, даже не порываясь отступать. Почти все, как выяснилось, были вооружены, почти у всех оказались телохранители, которых до этого момента я не замечал. Микродроны сверкающими цветными стрелами рассекали воздух, вонзаясь в лица муссов. Так и знал, что эти «феечки» не только для красоты…