– Но кто-то не обманулся.
– Да. Кто-то не обманулся.
– Скажите, а почему все личные каналы знати такие однообразные? – спросил я. – Рестораны, путешествия, скандалы, секс?
– Обыватель имеет свое представление о том, чем занята элита, – ответила Василиса. – Если ему показать правдивую картинку, все равно не поверит.
Я подумал и решил, что девушка права. Несколько самых влиятельных людей и не людей, которых я знал, вели удивительно скучную жизнь. Даже мои будни выглядели увлекательнее.
– Надеюсь, пока Тао-Джон вел вас ко мне, он принял все меры предосторожности, – сказал я. – Это помещение хорошо защищено, но ваш дом, вероятно, тоже охранялся.
– Наши лица не фиксируются системами наблюдения, – сообщила Василиса. – И поверхностный генный контроль тоже увидит других.
Мальчик Святослав глянул на сестру с сомнением, но промолчал.
На экране тем временем фальшивая Василиса плавным движением встала с шезлонга и картинно потянулась.
Все-таки она была в стрингах. Может быть, стринги и сплели из шнурков от ботинок, но они все же имелись.
Настоящая Василиса поймала мой взгляд и нахмурилась.
– Тао-Джон активирует один из имеющихся планов укрытия, – сказал бульдог. – Думаю, к утру мы сможем покинуть ваш дом.
– Хорошо, – согласился я. – Исключительно из любопытства… кто же вас так не любит?
– Конкуренты! – рявкнул бульдог.
– И все же? Вы не военный магнат, не лезете в политику, даже от землян баллотироваться отказались. Поддерживаете Слаживание, сотрудничаете с Контролем, делаете крупные пожертвования Стерегущим и одобряете Думающих. Диаспора землян вас уважает, но и ни один из значимых видов не высказывает неодобрения.
– Вкусно пожрать все любят, – сказал бульдог со всей доступной собачьему горлу иронией.
– Вот именно. Вы всего лишь производите земные деликатесы. Четыре процента всеобщего рынка деликатесов – это немало, но…
Пес промолчал. Зато заинтересовалась Василиса:
– Вы десять минут назад ничего о папе не знали. А сеть у вас выключена, и имплантов нет.
Я пожал плечами. Куда я лезу? Зачем?
– Нет тут вообще сети, – сказал я. – Этаж экранирован. Только запросы и новости через информационный шлюз.
Она все равно упрямо смотрела на меня. Ну ладно, допустим, особой тайны тут нет…
– Архивированная память, – пояснил я и постучал себя по лбу. – Пептидные цепи надежны, но разворачиваются долго.
Василиса оживилась и закивала. Что ж, она не дурочка. И не девочка-пустышка из высшего общества, какой ее представляет обыватель.
– На полках коробки. – Я показал, где именно. – В них стандартные военные пайки для землян. Некоторые даже вкусные. Животным тоже можно. В том вот шкафу – бухло… вот только собаки не пьют. За той дверью – кухня, но я там редко бываю. За той – сортир и душ. Не уверен, что есть туалетная бумага, но биде работает. Спать можете на диване. Или в комнате дальше по тому коридору, в ней есть кровать и постельное белье.
Сам не знаю, зачем я сделал одну гостевую спальню. Наверное, случилась минута слабости.
– А вы? – спросила Василиса.
– Моя спальня там. – Я указал еще один коридор, отходящий от гостиной. – Я вас до утра не побеспокою.
Тихий мальчик Святослав отложил свой планшет и спросил:
– А если нас придут убивать?
Я подумал мгновение.
– Ну… сопротивляйтесь. Зовите на помощь. Предлагайте выкуп. Взывайте к милосердию. Молитесь, в конце концов! Вариантов масса!
– Блин, вы такой позитивный, обосраться можно! – воскликнул Святослав и на мгновение стал походить на нормального пацана.
Я усмехнулся и вышел из гостиной.
Одно из преимуществ моей скучной в последние годы жизни – я вызываю у женщин живейший интерес. Причем не обязательно рассказывать про себя, они сами что-то чувствуют. На интуитивном уровне, наверное.
Так что я принял душ, лег на кровать и включил старый видовой фильм о природе Земли. На экране сменялись леса, моря, водопады, вулканы. Очень красиво, пусть даже технологически отстало.
Дверь приоткрылась минут через десять. Василиса осторожно заглянула, посмотрела на меня, на секунду замялась и вошла. Прикрыла дверь.
– Уверена, что отец уснул? – спросил я.
– Уверена, что это не его дело, – тихо ответила она.
Она, разумеется, была права. А еще я не сомневался, что Юрий Святославович лично отправил бы ее ко мне, задай она вопрос.
Или она задала?
Блузку с нее снял я, брючки она стащила сама, вместе с трусиками. В отличие от публичного двойника, Василиса носила вполне скромное белье. Может быть, тоже модный тренд – «я не такая», «я – скромная девушка-труженица»? Когда-то я отслеживал, потом надоело.
Вела она себя очень смешно, явно стараясь выглядеть опытной и умелой женщиной: целовалась так, словно собиралась откусить мне язык, двигалась с энтузиазмом, вполне заменяющим подлинную страсть. И, в общем, была девчонкой приятной во всех отношениях. Я взял ее дважды, первый раз быстро, подчиняясь ее напору, второй раз дразнил, доводя почти до конца и отступая – пока она не начала царапаться и повизгивать, борясь между желанием отдаться и выцарапать мне глаза.
– Скажи, что ты плохая девчонка, – прошептал я ей в ушко.
– Я плохая девчонка! – выпалила она послушно. – Очень, очень, очень плохая!
Плохой она, конечно, не была. Просто не успела еще ею стать, у нее все было впереди. Потом мы лежали рядом, я поглаживал ее упругий животик, Василиса хихикала и говорила, что никто из подруг ей не поверит.
– Ты же знаешь, что Обращение не наследуется, – сказал я.
– Точно? – спросила она.
– Головой подумай. Конечно же, нет. На самом деле Обращение – самое лучшее противозачаточное.
Она подумала и сказала, что ей плевать. Ребенка от меня она не хочет, ни Обращенного, ни обычного. Пусть отец сам со мной трахается, даже в теле бульдога, вдруг чего получится. А ей просто интересно, и все было шикарно, и если я захочу встретиться – то она прибежит ко мне без трусов в любое время дня и ночи.
В общем, то, что ее послал ко мне в постель отец, Василиса даже не пыталась скрывать. Умная девчонка, я ее еще сильнее зауважал.
Мы закурили по сигарете с местной расслабляющей травкой – дым тянулся к потолку, серыми нитями всасывался в решетку вентиляции. Я предложил ей выпить, но Василиса покачала головой. Оказывается, она не пила после полуночи, а сейчас было уже два часа ночи.
Потом она натянула трусики, сгребла одежду в охапку и ушла. Я долго лежал неподвижно, улыбаясь. Последний раз секс у меня был пару месяцев назад, а уж такой искренний и беззаботный – не припомню, когда.
Я даже подумал, не нанести ли ответный визит. Я был почти уверен, что мальчик Святослав вместе с бульдогом легли спать в гостевой спальне, а Василиса – на диване, метрах в десяти от меня.
И тут я понял, что нас пришли убивать.
Одеваться не было ни времени, ни смысла. Заварушка явно намечалась серьезная и грязная, так что я натянул только трусы. Пистолет брать не стал – голый человек с пистолетом выглядит смешно. Зато снял со стены армейскую рапиру – холодное оружие, уж не знаю почему, гармонирует с голым телом. Наверное, это идет со времен античной скульптуры – все эти атлеты с мечами, Давиды с пращами, девушки с веслами… Нет, ну девушки тут ни при чем, конечно. Хотя весло – штука жестокая в умелых руках.
Я тихо шел по коридору, прикидывая, где враг нашел слабое место в защите и кто этот враг. У меня стоит хорошая система охраны периметра, а уж в режиме паранойи она скорее сожгла бы пол-улицы, но никого не впустила.
Но факт оставался фактом – враг был либо внутри, либо в процессе проникновения, а охрана молчала.
В гостиной слабо светились несколько бра по углам. Василиса лежала на диване, прикрытая пледом. Торчала босая розовая пятка, которую так и хотелось пощекотать. Зеленые волосы мокро поблескивали, видимо, успела сходить в душ.
Так, посмотрим, что там у мальчика и собаки…
Я заглянул в гостевую спальню.
Тут мягко светился торшер, уже хорошо. Святослав спал, закутавшись в одеяло. В ногах у него лежал и храпел бульдог. Нет, прекрасная порода, но шумная…
Посреди спальни заканчивали материализоваться три воина хро в черных обтягивающих комбинезонах. Хро очень похожи на землян – может быть, поэтому так искренне нас не любят.
Времени у меня не было совсем, так что я бросился в атаку сразу от дверей, не размышляя и не прикрываясь.
Первого хро я пронзил рапирой в районе грудины, лезвие взвизгнуло, включаясь, я рванул рапиру вверх и развалил шею и голову хро на две части. Скорее всего, он был напичкан имплантами и модернизирован, но мозг все равно почти всегда остается в черепушке.
Второй хро в этот момент вскинул хлыст и рубанул им поперек кровати. Видимо, у него была жесткая установка на выполнение задания, он понимал, что сам не успеет защититься. Ему я отрубил руки, а потом голову. Безусловно, это было верным решением, потому что обезглавленный хро, фонтанируя кровью, еще несколько секунд метался вокруг, махая обрубками рук и пытаясь ударить меня недоступным уже хлыстом.
А вот третий хро, который был дальше всех от двери, успел отреагировать. Развернулся, выставил руки и всадил мне в грудь кумулятивный заряд из пистолета. Мне выжгло сердце и левое легкое, да еще и откинуло на пару метров. Второй раз хро промазал, третий раз стрелять не стал – видимо, до него дошло, во что он ввязался. Но он был тренированный, очень быстрый, и мне пришлось гоняться за ним по спальне секунд десять. Мы расколотили торшер и развели кучу грязи на полу, прежде чем я зажал его в углу, сдавил горло и рявкнул:
– Кто послал?
Хро закатил глаза и умер. Не то яд, не то мощная установка на смерть в сознании.
На всякий случай я вырвал ему сердце, свернул шею и переломал кости в конечностях. Ну ладно, не было никакого «всякого случая», просто я разозлился. И даже не за себя.
Бульдога Юрия Святославовича хлыстом развалило на две части. Я бы сказал, что он не мучился перед смертью, но это было бы сильным преувеличением.