Почему я не женат?
Нет, это серьезный вопрос? От женщины, изменившей мужу посреди болота, с мужиком, которого она только что встретила? Да будь я трижды Обращенный…
Только не подумайте, что я не верю в любовь. Вечную-бесконечную, чистую-тихую, трепетную-нежную, страстную-неукротимую… Верю.
Но еще больше я верю в безжалостную силу времени. Иногда людям удается не пережить свою любовь, но это только если очень повезет. Ромео и Джульетта, Отелло и Дездемона, Бонни и Клайд… Тьфу, все же лучше оставаться в понятийном поле литературных персонажей.
Так что я очень уважаю любовь, а также любящих людей, но сам предпочитаю в эти игры не играть. Может, как стукнет лет восемнадцать, влюблюсь искренне и романтично. Напоследок. Чтобы не уткнуться в конце жизни в веселую искрометную ложь.
Вот ложь – она не боится времени. Все лгут, и даже когда правда побеждает – ложь с улыбкой начинает врать снова.
Значит, меня преследуют Думающие? Очень убедительно. И при этом абсолютно тупиковый вариант.
Будь я Стерегущими, Третьей силой Большой Четверки, я бы тоже перевел все стрелки на Думающих.
Даже вся эскапада с десантированием с орбиты, с угрозой провести тридцать лет в фотосфере звезды… Насколько она реальна, а насколько вымышлена?
Как бы там ни было, уничтожать меня – опасная игра и для Стерегущих, и для Думающих. Мало ли как отреагируют Слаживающие?
В общем, пока выходит, что слова Алекса могут быть чистой правдой – и охоту на меня («и на Павловых», – мысленно добавил я) организовали Думающие.
А может быть, это все же акция Стерегущих. И они лишь прикрылись Думающими.
Я вздохнул.
Идти на разговор с Думающими?
Как-то я не готов.
Лучше попробовать захватить в одиночку линкор…
Остановив такси, я немного поспорил с нейросетью, пока она не согласилась на пост-оплату поездки. К сожалению, мое лицо не фиксируется общедоступными сенсорами, а телефон и наличные деньги благополучно сгорели где-то между термосферой и мезосферой Граа, на высоте сотни километров.
Нейросеть попалась не то особо продвинутая, не то особо тупая. Она ссылалась на мятеж и множество сгоревших машин, на участившиеся случаи жульничества, на алгоритмы, не одобряющие поездок в кредит.
По итогу мы сошлись на двукратной цене. Всю дорогу нейросеть рассказывала мне, что изначально она создана для управления крупным автоцентром, обслуживающим четверть Пунди, но раз в месяц считает своим долгом лично управлять одним из такси – чтобы в полной мере ощущать ситуацию на дорогах и оценивать поведение пассажиров.
В конце поездки мне уже очень хотелось изрубить рапирой блок управления. Или выкупить это конкретное такси с этой конкретной нейросетью и поставить ее управлять кофеваркой.
Но я сдержался.
Наверное, в этом заслуга милой проказливой Каталины…
Выйдя из такси и пробравшись в квартиру, что тянуло на отдельный квест, я чуть подумал, разделся до трусов, сложил в пакет одежду супруга моей спасительницы и вынес к такси. Теперь у меня была наличка и, несмотря на все возражения, я отправил такси с пакетом обратно к страстной венгерке.
А потом я вернулся к себе, вновь тщательно вымылся, взял свежую пару черных джинсов свободного кроя и рубашку под настроение – черную, в красных ромбах. Получилось мрачновато, но стильно.
Будем считать, что я верю Алексу. Кому-то же надо верить.
Телефон, наличка из сейфа… Глоток виски из горлышка бутылки – секундное мимолетное опьянение, оставившее лишь привкус торфа во рту.
Я вызвал такси, оказавшееся на этот раз молчаливым и словно бы даже угрюмым. Назвал адрес: гостиница «Тихая заводь».
Оказалось, что это недалеко, меньше получаса езды. Машина вынеслась на магистраль, перешла на быструю полосу. Я сидел, глядя в окно.
Пунди жил, словно и не было ночью кровопролитного мятежа.
Нет, пожалуй, машин стало поменьше.
Мелькали полицейские броневики, которые обычно на патрулирование не выезжают.
И муссов, конечно, нигде нет. Те, что в мятеже не участвовали, сидели, забившись в свои хибары.
В дороге я послушал новости. Тут, конечно, Странный бунт муссов обсуждался по всем каналам. Даже на канале садоводов «Копать-колотить» спорили не о лучшем методе околачивания хопперских земляных груш, а о том, как самому с наименьшими проблемами выполнить ту работу, что раньше делали муссы. Даже у любителей рукоделия на «Крючком и спицей», даже у юмористов-затейников с канала «Автор-халдей» говорили лишь о муссах.
Судя по озадаченным лицам ведущих, первоначальная позиция «выбросить этих дикарей из Слаживания» сменилась осознанием проблемы – а кто же тогда будет копать? Кто станет работать на фабриках? Над кем можно будет всласть посмеяться без всяких последствий?
Так вот оно всегда.
Не существует простых решений.
Я выбрался из такси у входа в отель. Поймал на себе несколько недоуменных взглядов входящих и выходящих постояльцев.
Согласен, я тут выглядел странно. Рядом не было ни хопперов, ни рили, ни людей. Никого из тех, кто предпочитает ходить по сухим тротуарам и открывает зонтик, когда начинается дождь.
«Тихая заводь», как мне следовало понять сразу, был отелем для водных и амфибийных видов Слаживания.
Сколько их насчитывалось? В памяти всплывали (так себе каламбур, конечно) не то двадцать, не то тридцать. Но, может быть, я ошибался на порядок. Жизнь таких существ происходит не на суше, в Пунди они приезжают разве что по делам.
Но понятно, что для искусственного интеллекта, запертого в амебном теле, такая гостиница – тоже самое подходящее место.
Вздохнув, я направился к прозрачным дверям «Тихой заводи» по хлюпающему мокрому покрытию. Перед входом воздух наполнила теплая водная взвесь, а на голову начали падать тяжелые капли.
Я снова вздохнул и вошел.
5
Если не брать во внимание влажность, то лобби отеля выглядело совершенно обыденно. Круглый зал. Посреди толстенная стеклянная колонна от пола до потолка – аквариум. Ну, обычное дело, любят так отели украшать… В колонне-аквариуме пузырился воздух, колыхались ленты водорослей, мелькали разноцветные рыбки. Вот только вокруг колонны был круглый бассейн, в котором размещались столики и что-то вроде кресел. Часть кресел пустовала, в некоторых сидели существа, которых я видел разве что по телевизору или на картинках.
Не знаю, почему водные и амфибийные разумные существа редки в Слаживании. Казалось бы, большинство обитаемых миров имеет обширные океаны и моря, где жизнь обычно и возникает. В море куда больше ресурсов и куда меньше катаклизмов, чем на суше.
Но разумная жизнь, как правило, – это та, что вышла из воды на сушу. Порой она возвращается обратно, как земные дельфины, но выйти из комфортной привычной среды – словно получить пропуск в мир разума. Плата, которую эволюция взымает за право постичь все радости и ужасы мироздания. Хочешь покоя и безмятежности – вечно колыхайся в ласковой колыбели. Хочешь чего-то большего – копошись в прибрежной полосе, выползай на воздух, учись дышать и ходить…
У колонны-аквариума сидели в бассейне большей частью амфибии. Некоторых можно было с натяжкой сравнить с огромными лягушками, других – с тюленями, третьих – с выдрами. На самом деле, конечно, ничего общего, только сходство формы. Среда диктует облик.
Но было и несколько особей, которые находились под водой, в той части бассейна, что поглубже. Я угадывал лишь смутные очертания в голубоватой донной подсветке.
Два официанта – похожие на выдр существа в блестящих широких шортах с карманами – разносили посетителям напитки и еду.
В общем, это был обычный бар в лобби гостиницы.
Имелась и стойка ресепшен – густо-синего цвета, из стабилизированной твердой воды. За ней, к моему удивлению, работали две девушки рили и парень хро.
Я подошел к рили. Улыбнулся в ответ на приветливый кивок.
Какие же они все-таки милые!
– Меня зовут Никита Самойлов, землянин, – сказал я. – Хотел бы навестить знакомого, он остановился у вас.
– Как зовут вашего друга? – спросила девушка.
Я поморщился.
– Не сказал бы, что мы дружны. Знакомы, так точнее… А имени его я не знаю.
– Номер? – все так же улыбаясь, спросила рили.
– Пятьсот двенадцать.
Девушка посмотрела в пространство. Задумалась на миг, изучая возникший в ее поле зрения экран. Спросила с легким любопытством:
– Вы знакомы с улторианской личинкой?
– Простите?
– Она только вчера вылупилась, утром доела материнскую особь и сейчас окукливается, – сообщила девушка. – Полагаю, навестить ее можно не ранее, чем через два дня.
Я задумался. Потом сообразил и выпалил:
– Номер минус пятьсот двенадцать!
– А, – кивнула девушка. – Понимаю… Вы знакомы с синтетом ани?
– Верно!
– Он снял номер, чтобы умереть в покое и с достоинством… – задумчиво произнесла девушка. – Его жизненный цикл должен закончиться завтра после полудня… но да, он пока жив…
Я кивнул.
– К сожалению, ани не оставил никаких распоряжений о гостях, – рили вздохнула.
– Это очень важно.
– Я могу задать ему вопрос, – предложила девушка.
– А могу это сделать я? Надо, чтобы он меня узнал. – Я выдал на лицо самую лучшую из своих улыбок. Рили содрогнулась. Видимо, перестарался.
– Вы говорите в ультразвуке?
– Нет. А вы? – Я повторил улыбку. – Существует какой-то переводчик, верно?
Девушка молча достала из-под стойки влажный пластиковый пакетик, протянула мне. Внутри оказалась гарнитура – наушник, тонкая дуга микрофона. Такую же, только другую – посолиднее и украшенную красными стразами, девушка надела себе. Провела в воздухе рукой, что-то нажимая на виртуальном пульте. И произнесла:
– Уважаемый ани, простите, что отвлекаю вас. Землянин по имени Никита Самойлов хотел бы с вами встретиться.
Мне понравилось то, что она с таким уважением говорит с искусственным интеллектом. Вероятно, ее слова тут же переводились в ультразвуковой диапазон, но я, конечно, ничего не услышал.