Я вздохнул – и одним взмахом рапиры перерубил ему шею.
Механизм был безнадежно испорчен, но металл остался острым, и рапира была достаточно тяжела…
И лезвие запуталось в длиннющей седой бороде! Голова повисла на конце рапиры, я тряхнул клинком, но волосы крепко накрутились на него. Я замотал рапирой – в этот миг и ворвались Алекс с парочкой осродов.
– Ого! – воскликнул Алекс, озираясь. – Ты что, Карла Маркса обезглавил?
– Это был Думающий, – ответил я, наконец-то сбрасывая несчастную голову с клинка. Даже крови почти не вытекло, плоть осрода изнутри была пронизана густыми пучками белесых гифов. – И он на Льва Толстого походил.
– Тебе виднее, – пожал плечами Алекс. – Никогда не любил классическую русскую литературу… Блин, это же начальник лазарета, гениальный был хирург, никогда не видел его таким растрепанным… Думающий… ну надо же. А второй сдался…
Он присел, вглядываясь в лицо бывшего врача. Долго думал, потом сказал:
– Нет, все-таки на Маркса больше похож. Знаешь, я в юности увлекался левацкими идеями…
Я вытер рапиру о мокрую рубаху осрода и вышел.
3
Мы пересаживались с лифта на лифт, шли коридорами, проехали с полкилометра в крошечном, на четверых, вагончике, снова сели в прозрачную капсулу лифта и поплыли вниз. Вся роскошь и лоск, отмеченные мной при первом визите на линкор, исчезли. Вокруг – лишь металл, пластмасса, стекло, какой-то керамический сплав. Кресла в вагончике были жесткими, лампы светили неприятным для глаз «общим спектром» – в принципе, годящимся для всех культур Слаживания, но никому не нравящимся. Мелькали решетчатые лифтовые стволы, за которыми в темноте угадывались исполинские сооружения, скрытые в глубинах линкора.
– Мне говорили, что линкоры строят из металлических астероидов, – сказал я Алексу.
– Так и есть, – кивнул Алекс. – Вот только от астероида в процессе ничего не остается.
Он помолчал и добавил:
– Поэтому, кстати, основной металл в каждом линкоре разный. Я знаю, что есть золотой и серебряный линкоры. Там нижние чины гадят в золотые унитазы, в буквальном смысле слова. Коммунизм!
– Тебя точно зацепил Карл Маркс, – сказал я.
Алекс ухмыльнулся.
– Это от нервов… Ну так что – не останешься на линкоре?
– Смысл? – спросил я. – На твоем замечательном корабле вспыхнул мятеж, которым управляли Думающие. Не похоже, что тут безопаснее.
– Я хочу всем помочь, – сказал Алекс и замолчал.
– Никто не останется, – с удовольствием произнес я. – И не потому, что ты самовлюбленный позер, а потому, что ты не предлагаешь реального выхода.
– А он вообще есть?
Я пожал плечами. Слова Думающего не шли у меня из головы.
Лифт с грохотом и рывком остановился. Я посмотрел на Алекса, но он оставался спокойным. Видимо, здесь, в глубинах линкора, техника работала проще и грубее, чем в жилых зонах.
– Дальше сам, – сказал Алекс, глядя на меня. – Главный механик позвал тебя одного.
Я кивнул. Поинтересовался:
– Так в чем все же власть лидера линкора?
– Я могу сместить любого, – ответил Алекс, открывая дверь лифта. Мы вышли посреди длинного узкого коридора, налево была тьма, а направо – свет. – Тебе налево. Я подожду здесь.
Я молча пошел в темноту.
Стены и пол были из темного рифленого металла, за стенами что-то тихо шумело, булькало, вздыхало.
– Эй! – крикнул я, когда свет за спиной почти исчез. – Я к главному механику Визелу!
Мне никто не ответил, и я двинулся дальше. Впереди послышался равномерный звук, будто терли железом о железо, потом появился слабый призрачный свет. Еще минута, и я вышел в просторный зал. Стены и потолок едва угадывались, посреди зала громоздились конусы и шары каких-то гигантских устройств. Маленькая лампа на треноге стояла возле исполинского цилиндрического кожуха, едва рассеивая тьму. Кожух был вскрыт, обнажая мешанину проводов и трубок, соединяющих причудливые механизмы. Между всей этой машинерией проходил узкий канал, из которого торчали истертые подошвы.
Я подошел ближе. Спросил:
– Главный механик Визел?
Ноги заерзали, выдвигаясь из норы по колено.
– Землянин Никита?
– Так точно, – подтвердил я.
– В инструментах разбираешься?
– Немного.
– Найди универсальный ключ-тестер.
Я наклонился, достал из разложенной инструментальной сумки ключ-тестер. Засунул в канал вдоль ноги, сказал:
– У правой руки.
Ключ взяли. Не представляю, как осрод исхитрялся им работать в такой тесноте. Может, дальше канал расширялся?
– Погляди, есть красный огонек?
– Нет.
– Хм…
Внутри механизма звякнуло, стукнуло, послышалась приглушенная ругань.
– Появился, – сообщил я, глядя на мигающую среди проводов точку.
– Так-то, – удовлетворенно произнес голос. – Подсоби выбраться.
Я взялся за толстые лодыжки осрода и стал вытягивать его наружу. Через полминуты появилась коротко подстриженная голова, и главный механик с кряхтением встал. Ростом он был на полголовы ниже меня и довольно миниатюрный для осрода.
Хотя все равно не понимаю, как он там работал.
– Стоим, движемся, воюем, мятеж подавляем, а чинить все равно надо… – проворчал он, отряхиваясь. Вынул из глазницы круглое «пенсне» детектора, спрятал в нагрудный карман. Забавно, у него нет имплантов…
– Может, проще использовать ботов? – спросил я с любопытством. Осрод мне уже нравился.
– Проще, да хуже, – сварливо сказал осрод. – Бот исправит, а вот почему потоковый умножитель второй раз за год накрывается, не поймет!
– И почему? – заинтересовался я.
– Да хрен его знает, вроде не должен, а перегорает. – Осрод достал из кармана тряпку, обтер ладони. Протянул мне руку: – Вы ведь так встречаетесь?
Я пожал крепкую грубую ладонь.
– Рад познакомиться, Визел.
– И я рада, – сказал механик.
Блин. Женская особь.
– Чем обязан… знакомству? – спросил я.
– Хотела поблагодарить. За спасение дочери. Это она отвела тебя к предателю. Мне сказали, что еще час в сцепке с Думающим, и повреждения мозга стали бы необратимыми.
– Ваш врач не предатель, – возразил я. – Он давным-давно был Думающим.
– Не люблю я их, – пробормотала Визел. – Не лезли бы в чужие тела… Но я позвала тебя не ради слов, Никита.
Я кивнул и с любопытством посмотрел в глаза Визел.
– Наш народ к землянам хорошо относится, – продолжила Визел. – Вы и воевали с нами честно, и живете правильно.
– Да где мы с вами воевали… – пробормотал я. – Так, поцарапались…
Осрод хмыкнула.
– Как сказать… Я хочу тебе помочь, Никита.
Я ждал.
– Ты живешь дольше, чем обычные земляне. Но поменьше нашего. И мы все-таки из Большой Четверки.
– Вы самые слабые, – осторожно заметил я.
– Нет. Мы самые сильные. Мы можем гасить звезды, сворачивать пространство, сжигать вакуум. Но мы не самые умные. Многие наши технологии созданы Думающими и Слаживающими.
– Вы солдаты, – сказал я. – Армия Слаживания. И, как любая хорошая армия, вы не станете бунтовать, даже если вам что-то не нравится.
– Верно, – ответила Визел. – Мы слишком хорошо понимаем, что случится, если выступим против остальных из Большой Четверки. Больше всего пострадаете вы, обычные виды Слаживания. Пока мы будем ломать пространство и время – вы будете умирать миллиардами. Поэтому мы имеем свое мнение о происходящем, но не пойдем наперекор остальным.
– Жалко, – признался я. – Но я понимаю.
– Раскрыть тебе все, что знаю или о чем догадываюсь, я тоже не могу. Это запрещено, – продолжала Визел. – Эта зона одна из самых защищенных на линкоре, но я не могу быть уверенной в приватности.
Я понимающе кивнул.
– Но я могу встретиться с тобой, поговорить, ответить на какие-то вопросы… И если задашь правильный, то кое-что поймешь.
– И сделаю за вас то, на что вы не решаетесь.
Визел ухмыльнулась.
– Мне кажется, что я уже все или почти все понял, – сказал я. – Последние ответы я найду на Граа. Но спасибо.
Визел пожала плечами.
– Сколько вопросов можно задать? – спросил я. – И каких?
– Несколько. Обычных. В меру компетенции механика.
Я огляделся. Приходилось исходить из того, что наш разговор могут слушать. Здесь не было Думающего, а чего стоит экранирование Стерегущих против возможностей Слаживающей, я не знал. Но Визел ждала, и я спросил:
– Это старый линкор?
Визел прищурилась.
– Не особо. Его имя «Даль-3», уже третий линкор с этим гордым именем. Ему около семисот стандартных лет.
– Часто воевал?
– О да, – сказала Визел. Помедлила. – Не так много, как его предшественники, конечно… Но повоевал. Лет пятьсот назад не вылезал из боев на дальних рубежах.
– Сейчас легче? – спросил я задумчиво.
Визел кивнула.
– Я рад, что спас вашу дочь, – сказал я. – Хорошей работы, главный механик. Уверен, вы разберетесь с вашим… умножителем.
– Все? – удивилась Визел.
Я кивнул:
– Спасибо, вы полностью удовлетворили мое любопытство… Хотя нет, еще вопрос. К чему вы все-таки стремитесь?
– Мы?
– Большая Четверка.
– К Слаживанию.
– Да-да. Полноценное слияние сотен различных культур в единую сверхцивилизацию. Но это не цель, это метод. К чему вы идете?
Визел рассмеялась.
– О, это тоже хороший вопрос! Мы вовсе не идем к чему-то. Напротив.
Она прищурилась, глядя на меня.
– Блин, – сказал я с чувством. – Вот теперь совсем стало жутко. Пока!
Алекс ждал меня в коридоре. Я молча кивнул, мы молча сели в лифт, ожидавший нас. Молча стали подниматься.
Первым не выдержал Алекс.
– Так зачем она тебя звала?
– Выходит, знал, что тетка, – пробормотал я. – За дочь благодарила.
– И все?
– Еще помог ей потоковый умножитель починить.
– Ты плохой актер, – вздохнул Алекс. – Когда ты озадачен, я это сразу вижу.
– А ты плохой друг, – ответил я. – Жаль, что я не замечал.
Больше мы не разговаривали. Алекс, похоже, обиделся. Но этого я и хотел.