Рили очень похожи на землян, разве что генотипы несовместимы. Основное отличие – красивая внешность и дискретное старение. Лет до пятнадцати они выглядят миленькими детишками лет семи-восьми. А потом за несколько месяцев приобретают внешность семнадцати-восемнадцатилетних красавцев и красавиц.
И остаются с такой внешностью, да отчасти и в том же эмоциональном состоянии, примерно до восьмидесяти, после чего так же резко стареют – и доживают свой век благообразными старичками и старушками.
Сколько бы мы ни говорили, что все возрасты прекрасны, но все скучают по энергии юности. И всем бы хотелось сохранить молодость подольше. Вот у рили это умение природное – и, хочешь ты того или нет, невольно покупаешься на их показную юность, энергию и оптимизм.
– Атака была спланирована загодя, – с явным удовольствием сообщил нам с Павловым офицер. Он расхаживал по разгромленной гостиной – молодой, симпатичный, кучерявый блондин. Женщины при виде таких млеют и не знают, какому инстинкту поддаться – материнскому или женскому. – Ваш садовник купил новый дрон две недели назад. Его покупку предвидели, аппарат подменили еще на этапе транспортировки. Неплохая работа, в качестве садового дрона машина трудилась без нареканий.
Рили одарил нас обаятельной улыбкой молодого Купидона.
– Вам повезло, что вы заметили приближение дрона и догадались о диверсии… Так ведь?
Взгляд его больших голубых глаз перебегал с меня на Павлова и обратно. Коварный красавчик. Невольно считаешь его молодым и наивным, а это совсем не факт.
– Совершенно верно, офицер, – сказал я. – Я увидел, что дрон несется к окну. Конечно, я не подумал о диверсии. Решил, что это сбой управления.
– И вы бросились из комнаты.
– Совершенно верно.
– Вам хватило трех секунд, чтобы покинуть зону поражения термоигольчатого заряда.
– Хорошо бегаем, – поддержал меня Павлов. – Я занимался в молодости спортивной ходьбой, знаете ли.
– Ходьбой? – Рили приподнял одну бровь.
– Быстрой спортивной ходьбой, – кивнул Павлов. – Там важно, чтобы одна нога оставалась на земле. Очень интеллектуальный и развивающий вид спорта.
Он осмотрел разгромленный бар. Извлек оттуда уцелевшую бутылку, сокрушенно покачал головой.
– Вы когда-нибудь пили земной портвейн, офицер?
– Доводилось, – ответил рили.
– Как мне к вам обращаться? – Павлов неспешно разливал портвейн по трем разномастным бокалам.
– Для людей мое имя Ханс.
– Замечательно, – похвалил Павлов. – Вам идет. Отведайте.
Рили не стал отнекиваться, взял вискарный стакан с портвейном, понюхал, потом сделал крошечный глоток.
– Великолепный напиток, господин Павлов.
– Позвольте отправить вам маленький подарок, – сказал бизнесмен. – Нет, лучше два. В ваше управление и вам лично.
– Это не взятка? – уточнил рили.
– Ну разумеется, нет! Подарок.
Рили по имени Ханс сделал еще глоток, поставил стакан на стол.
– Благодарю. Мне сообщают, что осмотр закончен, я отзываю поисковые боты. Рекомендации по безопасности поступят к вам через три-четыре часа. Если вы захотите подать официальное требование о розыске – к рекомендациям будет приложена форма.
– Имеет смысл? – заинтересовался Павлов.
– Ни малейшего, – ответил рили. – Дело дохлое. Думайте, кому перешли дорогу. И озаботьтесь безопасностью.
Он пристально посмотрел на меня и вышел.
За что я люблю местную полицию – она четко понимает свое место в реальности.
– Слащавые засранцы, – сказал Павлов тем же тоном, которым общался с рили. – Не люблю. Фальшивая молодость…
– Лучше уж так, – пробормотал я и отпил портвейна.
Павлов посмотрел на меня с явным сомнением. Но спорить не стал.
– Как вам костюм?
– Прекрасно, – ответил я искренне. – Доеду до дома и верну.
Павлов снабдил меня рубашкой и костюмом из своего гардероба. Размеры у нас оказались почти одинаковые, спасибо его спортивному образу жизни.
– О нет, это подарок, – отмахнулся Павлов. – Рассмотрите мое предложение, Никита?
– Непременно обдумаю, – сказал я тем тоном, который Павлов непременно должен был расшифровать как «нахрен оно мне сдалось».
– И все-таки заходите. – Магнат меня не разочаровал. – К примеру, на следующей неделе? Или на День Спасения? Должны мы ведь хоть раз встретиться в мирной обстановке, а?
Мы посмеялись, пожали друг другу руки, Павлов лично проводил меня до дверей. Я постоял, глядя на сад – тут ничего не изменилось, не было уже и следов полиции, убрались поисковые боты, прочесавшие все дорожки и клумбы. По-прежнему каркали на ветвях вороны, а с детской площадки доносились разноголосые крики. Покушение на нашу жизнь спустили на тормозах, самой пострадавшей оказалась уволенная с позором охранница-хоппер. Но я решил, что жалеть ее не стану. Прежде чем палить в гостей хозяина, надо разобраться, есть ли для этого причина.
Василиса ждала меня за воротами резиденции, как я и предполагал. Она была в легкомысленном сарафане – белом, с принтом из ромашек и васильков, с подвязанными цветастой лентой волосами. Кстати, не зелеными, а каштаново-рыжеватыми, видимо, ее натуральными. На ногах босоножки, в руках скромная сумочка… Ну прямо девушка из последней трети двадцатого века, из добрых фильмов и хороших стихов.
Я даже улыбнулся.
– Привет, Никита, – сказала Василиса. – Можно у вас украсть пару минуток?
– Да не вопрос, – ответил я. – Можем куда-нибудь зайти. За квартал отсюда я видел неплохой ресторан.
Она нахмурилась.
– Нет-нет, ну что вы… Я буквально минутку, несколько вопросов…
Как-то само собой получилось, что мы пошли вдоль ограды резиденции, неспешно и мирно беседуя.
– Понимаю, вы хотите узнать, что случилось два дня назад, – сказал я.
Василиса замотала головой.
– Зачем? Я примерно понимаю. На нас напали. Охрана была убита, Тао-Джон вытащил меня, брата и папину копию в Рексе. Мы спрятались у вас, но кто-то нас все равно достал: убили и охранника, и нас.
Я кивнул.
– Вы хоть отомстили?
– Частично, – признался я. – Извините, что не смог защитить. Недооценил ваших недоброжелателей.
– А кто это был?
– Наемники, – я вздохнул. – Никаких следов.
– Странно, конечно, – сказала Василиса. – Раньше такого не случалось… Ладно, не будем об этом, Никита.
– Вам не интересно, что вы делали, о чем говорили? – удивился я.
– Нет. Это же не я была. То есть я, но другая. Мне с одной стороны ее жалко, а с другой – иначе бы меня не восстановили из копии. – Василиса улыбнулась. – Так что все к лучшему, пожалуй!
– Ну… – Я растерялся. – Да, наверное. Если так это рассматривать.
– А как иначе? – Она развела руками. – Скорее всего, я понимала, что нам крышка. Если бы хотела передать что-то себе прежней, то так бы и сказала. Я не говорила?
Я покачал головой.
– Забудем. – Василиса тряхнула волосами. – Я хочу вас расспросить про Обращение. Вас же было семнадцать вначале?
– Землян – семнадцать. Еще хоппер, двое рили и тао.
– Тао-Джон! – с восторгом произнесла Василиса. – Верно?
Я улыбнулся. Добавил:
– Но Обращение прошли только земляне. Выжило четырнадцать.
– Расскажите, как это было!
Я откашлялся.
– Василиса, об этом не рассказывают.
– Вам запрещено? Кто запретил? Контроль? Стерегущие?
– Ничего не рассказывают, – уточнил я. – В общих чертах вы же понимаете, что произошло?
– В общих чертах все знают… – Она вздохнула.
– Так и останется. Обрывок информации там, пара фраз здесь, какой-то намек, слухи, догадки. Вот и все.
– Но… – Она нахмурилась. – Но почему?
– Василиса. – Я взял ее за руку. – Не хочу тебя обидеть и с удовольствием с тобой поболтаю. Но о чем-нибудь другом. Ты занята вечером?
Василиса посмотрела на мою руку. Осторожно вынула из нее ладонь. Спросила недоуменно:
– Никита… вы ко мне клеитесь, что ли?
– Но… – Я осекся.
– Вы с ней что… – она улыбнулась, – сексом занимались? Нет, серьезно?
– Вполне серьезно, – признал я.
Василиса звонко рассмеялась.
– Слушайте, Никита, ну вот теперь обидно стало! Такое приключение, а я не помню!
– Ничто не мешает освежить память, – мрачно сказал я.
Василиса даже повисла у меня на руке от хохота.
– Никита, а вы шалун! – Она погрозила мне пальчиком. – Вы же Обращенный! Вам полторы сотни лет!
– Сто тридцать, – уточнил я.
Он чуть не задохнулась от смеха.
– Никита, браво! Я вами восхищаюсь. Нет, правда! Я думала, вы совсем бука, а вы такой… такой… бодрый!
Посерьезнев, Василиса добавила:
– Ладно, побегу, а то папа заметит, что меня нет, и разволнуется. Он что-то нервный сегодня!
– С чего бы это… – пробормотал я.
Пристав на цыпочки, Василиса обняла меня, отставив ножку, и несколько секунд покачивалась, игриво заглядывая в глаза. Потом сказала:
– Пока-пока, Обращенный! Ты – прелесть!
И со смехом побежала к воротам.
Я стоял, глядел ей вслед.
И размышлял.
Нет, вначале я мысленно произнес все те слова, которые мне хотелось сказать вслух. Потом оторвал взгляд от загорелых ножек. Потом выдавил из себя смешок.
А потом все же включил мозги и задумался.
Когда Тао-Джон привел ее в мой дом, я был девушке абсолютно безразличен. Она меня даже не узнала вначале.
Как только она поняла, что я Обращенный… ну, скажем честно, только присутствие брата и отца в теле собаки помешало ей тут же сорвать одежды и накинуться на меня. Тао-Джона, пожалуй, она бы не постеснялась.
В постель ко мне она залезла осознанно. Не от страха, не с целью привязать меня к себе покрепче.
И вроде как нам обоим все понравилось!
Как следует из слов Юрия Святославовича – его дочь Обращенными интересовалась давно, и мной в том числе. Это вполне объясняет ее поведение у меня в гостях, как только она поняла, с кем имеет дело.
Но, черт возьми, совершенно не объясняет то, что сейчас произошло!