— Сделаю всё, что возможно, — пообещала ей хопперша и мощным толчок отправила вниз. Васька всплеснула руками, скользнув в люк, и пол немедленно начал закрываться.
А мы с хоппершей кинулись обратно на поляну.
— Спасибо, что убрали ракету! — крикнул я, срывая с пояса рапиру.
— Это Стерегущие, — отозвалась та. — Четвёртый постулат.
Трава на поляне пожухла, цветы завяли. Груда металлолома полыхала багровым, оседая в почву, вокруг по земле бежали язычки пламени.
— Здесь фонит, у стрелка был второй заряд, — сказала хопперша.
— Да мне плевать, — сообщил я очевидный факт.
— Тогда работай ближе к эпицентру, я хочу сохранить эту особь! — Хопперша резко взяла вправо, из рукавов у неё выскользнули два коротких клинка, не то кинжалы, не то даги. Хопперша вихрем прошла мимо трёх муссов — и те рухнули на землю. Я даже не заметил, как она наносит удары.
У меня такой скорости и техники не было, несмотря на весь опыт. Зато мне не нужно было думать о защите. Я шёл напролом, ловя в тело пули и натыкаясь на клинки. Нахлынула новая волна муссов и, повинуясь своим нехитрым инстинктам, тут же навалилась на меня всей толпой. Муссы всегда стараются в первую очередь выбить самого сильного бойца.
Их проблема была в том, что меня невозможно выбить.
Рапира визжала на максимальных оборотах, превращая живую плоть в мёртвую. Я был весь в крови, с головы до ног, порванная и разрезанная одежда прилипала к израненному телу, а потом, рано или поздно, я вновь становился чистеньким и целеньким, но одежда-то оставалась прежней и липла к коже горячим компрессом. От жара, идущего от расплавленного экскаватора, волосы приклеились к вспотевшему лбу.
Ну просто песня какая-то!
Я насадил ещё одного мусса на клинок. Вскарабкался на груду тел, проминающихся под ногами. Тут уже было не меньше сотни мёртвых муссов, и изрядную часть уложил я. Людей на поляне не осталось, во всяком случае, живых — хопперша, в которую вселился Контроль, увела их подальше от эпицентра орбитального удара. Я стоял в багровом свете, опустив окровавленную рапиру, вокруг меня роились несколько уцелевших микродронов — такие же дезориентированные, как и стоящие вокруг муссы.
Их было ещё не меньше сотни. В основном с холодным оружием, несколько с автоматами, но патроны, похоже, кончились. Маленькие выпученные глазки непонимающе смотрели на меня.
Пиджак с меня давно сорвали в схватке. Или он сам свалился, изрезанный клинками? Я оставался в одной лишь сорочке, давно потерявшей все пуговицы и левый рукав.
Медленным движением я зацепил остатки рубашки (мой гардероб в последнее время сокращается стремительно) и содрал с себя. Поднял рапиру. Несколько раз взрыкнул ей, запуская на малую скорость, — басовитое гудение звучит более устрашающе, чем визг.
И заорал во всё горло, колотя себя кулаком по груди.
…Касамни лежали повсюду. До горизонта. Они заполняли ущелье бурым ковром, облепляли разнесённый взрывом танк и навсегда застывшие бэтээры. Дальше, где начиналась пустыня, их становилось меньше, они застыли холмиками, пятнами, уже совсем не страшными, а только противными, пятнающими чистый бело-розовый песок.
А мы стояли на холме из мёртвых тел. Тринадцать голых стариков и старух. Одежды мы лишились в бою, но в нашем возрасте не особенно стыдишься наготы. Она всего лишь противна, как напоминание о беспощадном возрасте.
Дзардаг так вообще стоял прямо и гордо, выпрямившись и держа одной рукой отрубленную голову касамни. С него можно было бы ваять памятник, для установки в родной Осетии — жаль, что это невозможно.
— Кого-то убили? — спросила Мишель, почесывая отвисшую грудь.
— Алекса нет, — сказал я.
— Как его могли убить? — задумчиво спросила Мишель. Присела и стала изучать дохлого касамни под ногами. Потрогала пальцем брюхо. — Господи, гадость-то какая…
Я пожал плечами.
— Интереснее вопрос, как мы смогли всех уничтожить, — ответил Тянь. — Я убил больше ста особей. Полагаю, что это средняя цифра. Таким образом, мы могли уничтожить около полутора тысяч, но тут больше. Тут… — Он на миг задумался, после чего уверенно закончил: — Более двадцати пяти тысяч касамни. И в ущелье мы не заходили… Полагаю, они умерли, потому что поняли — им не пройти. Вы же замечали? У них была какая-то невербальная коммуникация.
Мне понравилась эта версия. Было в ней что-то эпическое. «Вам не пройти!» — и кирдык врагам!
Но из чувства противоречия я ответил:
— А может, истекло их время. Касамни появились чуть раньше нас, помните тот брошенный лагерь?
— Или наши успели добраться до города, — предположил Эмиль. Он был молчаливый, задумчивый, и даже сейчас, голый и в крови, выглядел, будто университетский профессор. Потом я узнал, что он водопроводчик из Копенгагена, но в тот момент выслушал его версию с уважением.
Тем более, она мне тоже понравилась.
— Может, и так, — сказал я.
Если вам интересно, то правду мы так и не узнали. Ситуация, подобная нашей с касамни, уникальна, обычно Слаживающие не завозят на одну планету два вида одновременно, тем более настолько конкурентных друг для друга.
Труп касамни под моими ногами вздрогнул.
Конвульсии?
Я насторожился. В руке я всё ещё сжимал приклад автомата, которым забил насмерть несколько последних тварей. Кто-то ухитрился откусить стальной ствол, а вот приклад, как ни странно, уцелел.
— А мне вот удивительно, почему мы ещё стоим на ногах, — сказала Вероника. Её голый череп был покрыт запёкшейся коркой крови, уже подсыхающей и отваливающейся. — После всего, что мы творили. Я даже не устала! Я спать не хочу!
В глубине души я уже понимал, что мы никогда больше не станем спать. Будем ложиться, закрывать глаза, дремать, грезить о чём-то… Но не спать. При желании это можно считать бонусом, но как же нам хотелось заснуть первые годы… чего мы только ни глотали, какие шарлатанские технологии ни использовали…
Касамни под ногами снова дёрнулся. Я наклонился, стянул его за лапы в сторону. И увидел в щели между нагромождением тел бешено вращающийся глаз.
Пугаться я к тому времени устал, так что оттащил ещё двух касамни, протянул руку — и помог Алексу выбраться наружу.
— Срань господня… — пробормотал он и закашлялся. Все столпились вокруг на вершине нашего погребального кургана из мёртвых инопланетных хищников. Алекс стоял на коленях и блевал. — Я… мать его… себе дорогу прогрызал… хрень какая… я раз десять сдох… задохнулся…
— Привыкай, старый хрыч, — радостно сказала Вероника. — Так теперь будет всегда!
Алекс поднял голову, посмотрел на неё, ухмыльнулся.
— Вот тут ты не права. Не всегда, подруга, не всегда…
Вероника подумала и кивнула. Потянулась, глядя на сверкающие сиреневым скалы.
— Да, верно… Но лично я считаю, что мы сорвали джек-пот.
В тот момент мы все так думали.
…Муссы разбегались. Нет, бунт пока не закончился. Сражения продолжались ещё часа три, прежде чем все муссы попадали на землю, закрывая головы руками и сдаваясь. Некоторых даже выпустили в итоге, хотя большинство отправились в исправительные колонии с двумя-тремя пожизненными сроками.
Это не сильно сказалось на популяции в целом — в бунте не участвовали детские особи и беременные самки, а муссы очень плодовиты. Но на некоторое время на грязную работу привлекали даже синтетов.
А эти муссы просто испугались. Что бы ни случилось с их неразвитыми мозгами, но настоящей злобной упёртости, такой, как у касамни, у них не было. Обнаружив, что убить меня невозможно, они просто убежали, чтобы накинуться на соседние особняки.
Я постоял немного, вспоминая Дзардага. Давно я его не видел, он переехал на другую планету, там совсем малочисленная колония землян, да и вообще планета суровая, сплошь горы с узкими долинами… но ему нравится. Надеюсь, что у него всё хорошо.
— Я царь горы! — крикнул я вслед муссам. И спрыгнул вниз. Не совсем удачно, не то подвернув, не то сломав ногу.
Бывает.
Последний уцелевший микродрон одиноко кружил вокруг моей головы, будто первый спутник на орбите Земли. Я шёл по саду, вслушиваясь. Нашёл и добил раненного мусса. Виновато подумал, что делаю это очень спокойно и равнодушно. Но даже эта мысль вышла спокойной и равнодушной.
Потом я наткнулся на двух перепуганных женщин, пытавшихся спрятаться на сосне. Помог им слезть и отправил в сторону особняка, велев идти кругом, чтобы не наглотаться изотопов.
Куда же хопперша увела основную часть гостей?
Потом я её увидел.
Видимо, она пыталась защитить от муссов мужчину и женщину. Но муссов было очень много, я насчитал два десятка. Женщину растерзали полностью, а вот мужчину я узнал.
— Ну Юрий Святославович… — огорчённо сказал я, глядя в лицо торговца. Надо отдать должное, умер он в бою, в руке был зажат пистолет.
А вот хопперша была жива. Вся изранена, в крови, но пока жива.
Я присел рядом и заглянул в чёрные глубокие глаза. Спросил:
— Не удалось сохранить эту особь?
— К сожалению, — ответил Контролирующий. — Как только я выйду, этот организм умрёт.
— Ничего не смогу сделать? — спросил я на всякий случай.
— Полевой комплекс реанимации или стазис-камера в течение пяти минут? — ответил Контролирующий вопросом.
Я развёл руками.
— Благодарю за помощь в наведении порядка, — сказал Контролирующий. — Я дожидался тебя, Никита. Могу ответить на несколько вопросов.
Это было очень щедрое предложение, я кивнул и спросил:
— Ани действительно запрошен не вами?
— Я ведь уже говорил. Это решение Стерегущих.
— Разве они могут действовать на планетах? Третий постулат?
Контролирующий заколебался, но ответил:
— Если проблема нарушает глобальную стабильность и связана с внешней угрозой — могут.
— Внешняя угроза — это я?
— Не знаю. Возможно, Павловы. Возможно, ты. Контроль не смог выяснить.
Чёрт, чёрт, чёрт. Я остаюсь с тем же, с чем и был.
— Муссы… кто их взбунтовал?