— Но кто-то не обманулся.
— Да. Кто-то не обманулся.
— Скажите, а почему все личные каналы знати такие однообразные? — спросил я. — Рестораны, путешествия, скандалы, секс?
— Обыватель имеет своё представление о том, чем занята элита, — ответила Василиса. — Если ему показать правдивую картинку, всё равно не поверит.
Я подумал и решил, что девушка права. Несколько самых влиятельных людей и не людей, которых я знал, вели удивительно скучную жизнь. Даже мои будни выглядели увлекательнее.
— Надеюсь, пока Тао-Джон вёл вас ко мне, он принял все меры предосторожности, — сказал я. — Это помещение хорошо защищено, но ваш дом, вероятно, тоже охранялся.
— Наши лица не фиксируются системами наблюдения, — сообщила Василиса. — И поверхностный генный контроль тоже увидит других.
Мальчик Святослав глянул на сестру с сомнением, но промолчал.
На экране тем временем фальшивая Василиса плавным движением встала с шезлонга и картинно потянулась.
Всё-таки она была в стрингах. Может быть, стринги и сплели из шнурков от ботинок, но они всё же имелись.
Настоящая Василиса поймала мой взгляд и нахмурилась.
— Тао-Джон активирует один из имеющихся планов укрытия, — сказал бульдог. — Думаю, к утру мы сможем покинуть ваш дом.
— Хорошо, — сказал я. — Исключительно из любопытства… кто же вас так не любит?
— Конкуренты! — рявкнул бульдог.
— И всё же? Вы не военный магнат, не лезете в политику, даже от землян баллотироваться отказались. Поддерживаете Слаживание, сотрудничаете с Контролем, делаете крупные пожертвования Стерегущим и одобряете Думающих. Диаспора землян вас уважает, но и ни один из значимых видов не высказывает неодобрения.
— Вкусно пожрать все любят, — сказал бульдог со всей доступной собачьему горлу иронией.
— Вот именно. Вы всего лишь производите земные деликатесы. Четыре процента всеобщего рынка деликатесов, это немало, но…
Пёс промолчал. Зато заинтересовалась Василиса:
— Вы десять минут назад ничего о папе не знали. А сеть у вас выключена, и имплантов нет.
Я пожал плечами. Куда я лезу? Зачем?
— Нет тут вообще сети, — сказал я. — Этаж экранирован. Только запросы и новости через информационный шлюз.
Она всё равно упрямо смотрела на меня. Ну ладно, допустим, особой тайны тут нет…
— Архивированная память, — пояснил я и постучал себя по лбу. — Пептидные цепи надёжны, но разворачиваются долго.
Василиса оживилась и закивала. Что ж, она не дурочка. И не девочка-пустышка из высшего общества, какой её представляет обыватель.
— На полках коробки. — Я показал, где именно. — В них стандартные военные пайки для землян. Некоторые даже вкусные. Животным тоже можно. В том вот шкафу — бухло… вот только собаки не пьют. За той дверью кухня, но я там редко бываю. За той — сортир и душ. Не уверен, что есть туалетная бумага, но биде работает. Спать можете на диване. Или в комнате дальше по тому коридору, в ней есть кровать и постельное бельё.
Сам не знаю, зачем я сделал одну гостевую спальню. Наверное, случилась минута слабости.
— А вы? — спросила Василиса.
— Моя спальня там. — Я указал ещё один коридор, отходящий от гостиной. — Я вас до утра не побеспокою.
Тихий мальчик Святослав отложил свой планшет и спросил:
— А если нас придут убивать?
Я подумал мгновение.
— Ну… сопротивляйтесь. Зовите на помощь. Предлагайте выкуп. Взывайте к милосердию. Молитесь, в конце концов! Вариантов масса!
— Блин, вы такой позитивный, обосраться можно! — воскликнул Святослав и на мгновение стал походить на нормального пацана.
Я усмехнулся и вышел из гостиной.
Одно из преимуществ моей скучной в последние годы жизни — я вызываю у женщин живейший интерес. Причём не обязательно рассказывать про себя, они сами что-то чувствуют. На интуитивном уровне, наверное.
Так что я принял душ, лёг на кровать и включил старый видовой фильм о природе Земли. На экране сменялись леса, моря, водопады, вулканы. Очень красиво, пусть даже технологически отстало.
Дверь приоткрылась минут через десять. Василиса осторожно заглянула, посмотрела на меня, на секунду замялась и вошла. Прикрыла дверь.
— Уверена, что отец уснул? — спросил я.
— Уверена, что это не его дело, — тихо ответила она.
Она, разумеется, была права. А ещё я не сомневался, что Юрий Святославович лично отправил бы её ко мне, задай она вопрос.
Или она задала?
Блузку с неё снял я, брючки она стащила сама, вместе с трусиками. В отличие от публичного двойника, Василиса носила вполне скромное бельё. Может быть, тоже модный тренд — «я не такая», «я скромная девушка-труженица»? Когда-то я отслеживал, потом надоело.
Вела она себя очень смешно, явно стараясь выглядеть опытной и умелой женщиной: целовалась так, словно собиралась откусить мне язык, двигалась с энтузиазмом, вполне заменяющим подлинную страсть. И, в общем, была девчонкой приятной во всех отношениях. Я взял её дважды, первый раз быстро, подчиняясь её напору, второй раз дразнил, доводя почти до конца и отступая — пока она не начала царапаться и повизгивать, борясь между желанием отдаться и выцарапать мне глаза.
— Скажи, что ты плохая девчонка, — прошептал я ей в ушко.
— Я плохая девчонка! — выпалила она послушно. — Очень, очень, очень плохая!
Плохой она, конечно, не была. Просто не успела ещё ей стать, у неё всё было впереди. Потом мы лежали рядом, я поглаживал её упругий животик, Василиса хихикала и говорила, что никто из подруг ей не поверит.
— Ты же знаешь, что Обращение не наследуется, — сказал я.
— Точно? — спросила она.
— Головой подумай. Конечно же, нет. На самом деле Обращение — самое лучшее противозачаточное.
Она подумала и сказала, что ей плевать. Ребёнка от меня она не хочет, ни Обращённого, ни обычного. Пусть отец сам со мной трахается, даже в теле бульдога, вдруг чего получится. А ей просто интересно, и всё было шикарно, и если я захочу встретиться — то она прибежит ко мне без трусов в любое время дня и ночи.
В общем, то, что её послал ко мне в постель отец, Василиса даже не пыталась скрывать. Умная девчонка, я её ещё сильнее зауважал.
Мы закурили по сигарете с местной расслабляющей травкой — дым тянулся к потолку, серыми нитями всасывался в решётку вентиляции. Я предложил ей выпить, но Василиса покачала головой. Оказывается, она не пила после полуночи, а сейчас было уже два часа ночи.
Потом она натянула трусики, сгребла одежду в охапку и ушла. Я лежал, улыбаясь. Последний раз секс у меня был пару месяцев назад, а уж такой искренний и беззаботный — не припомню, когда.
Я даже подумал, не нанести ли ответный визит. Я был почти уверен, что мальчик Святослав вместе с бульдогом легли спать в гостевой спальне, а Василиса — на диване, метрах в десяти от меня.
И тут я понял, что нас пришли убивать.
Одеваться не было ни времени, ни смысла. Заварушка явно намечалась серьёзная и грязная, так что я натянул только трусы. Пистолет брать не стал — голый человек с пистолетом выглядит смешно. Зато снял со стены армейскую рапиру — холодное оружие, уж не знаю почему, гармонирует с голым телом. Наверное, это идёт со времён античной скульптуры — все эти атлеты с мечами, Давиды с пращами, девушки с вёслами… Нет, ну девушки тут ни при чём, конечно. Хотя весло — штука жестокая в умелых руках.
Я тихо шёл по коридору, прикидывая, где враг нашёл слабое место в защите и кто этот враг. У меня стоит хорошая система охраны периметра, а уж в режиме паранойи она скорее сожгла бы пол-улицы, но никого не впустила.
Но факт оставался фактом — враг был либо внутри, либо в процессе проникновения, а охрана молчала.
В гостиной слабо светилось несколько бра по углам. Василиса лежала на диване, прикрытая пледом. Торчала босая розовая пятка, которую так и хотелось пощекотать. Зелёные волосы мокро поблёскивали, видимо, успела сходить в душ.
Так, посмотрим, что там у мальчика и собаки…
Я заглянул в гостевую спальню.
Тут мягко светился торшер, уже хорошо. Святослав спал, закутавшись в одеяло. В ногах у него лежал и храпел бульдог. Нет, прекрасная порода, но шумная…
Посреди спальни заканчивали материализоваться три воина хро в чёрных обтягивающих комбинезонах. Хро очень похожи на землян, может быть, поэтому так искренне нас не любят.
Времени у меня не было совсем, так что я бросился в атаку сразу от дверей, не размышляя и не прикрываясь.
Первого хро я пронзил рапирой в районе грудины, лезвие взвизгнуло, включаясь, я рванул рапиру вверх и развалил шею и голову хро на две части. Скорее всего, он был напичкан имплантами и модернизирован, но мозг всё равно почти всегда остаётся в черепушке.
Второй хро в этот момент вскинул хлыст и рубанул им поперёк кровати. Видимо, у него была жёсткая установка на выполнение задания, он понимал, что сам не успеет защититься. Ему я отрубил руки, а потом голову. Безусловно, это было верным решением, потому что обезглавленный хро, фонтанируя кровью, ещё несколько секунд метался вокруг, махая обрубками рук и пытаясь ударить меня недоступным уже хлыстом.
А вот третий хро, который был дальше всех от двери, успел отреагировать. Развернулся, выставил руки и всадил мне в грудь кумулятивный заряд из пистолета. Мне выжгло сердце и левое лёгкое, да ещё и откинуло на пару метров. Второй раз хро промазал, третий раз стрелять не стал — видимо, до него дошло, во что он ввязался. Но он был тренированный, очень быстрый, и мне пришлось гоняться за ним по спальне секунд десять. Мы расколотили торшер и развели кучу грязи на полу, прежде чем я зажал его в углу, сдавил горло и рявкнул:
— Кто послал?
Хро закатил глаза и умер. Не то яд, не то мощная установка на смерть в сознании.
На всякий случай я вырвал ему сердце, свернул шею и переломал кости в конечностях. Ну ладно, не было никакого «всякого случая», просто я разозлился. И даже не за себя.
Бульдога Юрия Святославовича хлыстом развалило на две части. Я бы сказал, что он не мучался перед смертью, но это было бы сильным преувеличением.