– Если мне понадобится, я прослушаю все песни, где упоминается гладильная доска, покраска стен, всевозможные погодные явления, питомцы, техника, планеты, каждый чертов повседневный факт! – Он практически кричал. – Я найду песню, где кто-то поет о динозаврах, танцах, базилике, электричестве и принтере. И пусть половина моей жизни уйдет на это, я не оставлю все это просто так! Ясно?! Ну что вы лыбитесь? Есть что сказать?!
– Самое главное ты уже сказал, чувак. – Джек протянул к нему руку и похлопал по боку, но Алан постарался отстраниться. – Да не стесняйся. Мы вообще-то именно благодаря твоим мотивационным речам оказались в Нью-Йорке. Я просто до сих пор в шоке… насколько ты прекрасно вписываешься в нашу компанию! Лучше Ричарда!
– Эй! – завопил Ричард.
– Я ничем не лучше… во всяком случае Дилана, – оборвал его Алан. Джек медленно закрыл рот. – Я доставал его несколько лет, был настоящим придурком и пытался привлечь внимание. Я годами следил за вами. Я – трус, и никто меня в этом не переубедит, а страх порождает ненависть и глупые поступки. – Он сжал челюсть, отчаянно продолжая говорить. – Простит меня Том или кто-то из вас, не важно. Я себя простить не смогу. Так что лучше я Дилана или нет, решать только вам. Как по мне, разницы нет, и вообще…
– Ой, не пори чушь, а! – Джуд надоело слушать Алана. – Ты никогда не бил его по-настоящему и никогда не хотел действительно причинить Тому или Джеку с Ричардом вред. Да, ты был тем еще придурком, но школа есть школа, все мы там творили вещи, которыми не гордимся. – Она поджала губы на несколько мгновений. – И все же ты здесь и хочешь во что бы то ни стало вытянуть Тома из апатии. А Дилан, мать его, именно туда и бросил Тома и, как выяснилось, рад этому.
– Милая, он сейчас опять захочет набить морду Дилану, не перегибай. – Джек погладил Джуд по спине.
– Не захочу… – сказал Алан и осекся. – Точнее, я до сих пор хочу провести его лицом по асфальту, но Джуд права… Я не имею на это права. Не могу поступать так, как поступал он. Даже защищая Тома. Если он приблизится к нам хоть на сто метров, я лично вкопаю его вместо фонарного столба, а пока… Пускай ползает.
– Вот это я понимаю настрой! – Джуд засмеялась в голос и даже сумасшедшая кукушка не смогла ее перекричать. – Знаете, но тут все равно есть кое-какая проблема… Эм, мы так и не придумали, каким образом вывести Тома из апатии. А это главная повестка наших собраний уже какой раз.
– Ну, бросая угрозы в сторону Дилана и поддерживая друг друга, вы упустили одну важную идею. – Ричард улыбался так широко и самодовольно, что Джек чуть не бросил в него ложкой. – О, я лучший сыщик замечательных идей.
– Ты придумал, как вытянуть Тома? – спросил Алан.
– Ох, это элементарно… Ватсон.
План Ричарда по моральному спасению Тома столкнулся с парочкой сложностей. Первой стал сам Том, который, заметив отмену билетов, чуть не выбросил друга в окно, сменил все пароли и запретил смотреть даже телевизор. Как ни странно, Ричард остался доволен молчаливой ссорой с помощью блокнотов и гневных взглядов. Это были их с Томом первые попытки выйти на контакт. Вторая проблема заключалась в недостатке людей, которые могли бы помочь с реализацией плана. Он держался в полном секрете пока даже от друзей. Ричард начал реализовывать часть плана, которая напрямую зависела от него. Том без объяснения ситуации снова забронировал самолет в родной город, правда, на неделю позже. Даже то, что Ричарда поймали на диверсии, не позволило отговорить Тома от возвращения. Все бы ничего, однако билет в один конец вгонял в отчаяние их всех.
Ричард возвращался домой пешком. Между квартирами Тома и Джека было несколько станций метро, и дорога занимала не менее двух часов прогулочным шагом. В летнее время, если не дожидаться темноты, Ричард испытывал какое-то магическое влияние Бруклина и теплого ветерка. Прямо сейчас нуждался в духе Нью-Йорка, ведь наконец-то он приступил к творческому процессу. Солнце только-только покатилось огненным обручем за горизонт, попутно заливая город пламенем. Повсюду бегали дети, лаяли псы, громко переговаривались мужчины и женщины, жизнь била ключом и наполняла Ричарда трепетным чувством общности. Он один из них, тот, кто не сидит в небольшой комнате общежития и ждет начала учебного года. Такой же свободный и счастливый от отсутствия какого-либо плана на будущее. Теперь все сузилось до попыток найти решение, как быстрее вывести Тома из апатии и навязанной депрессии. Дважды за лето – это уже чересчур. Кивнув каким-то своим путаным мыслям, Ричард свернул за угол и обомлел от красоты.
Алый кинжал заката разрезал широкую дорогу, капая кровавыми лучами солнца на машины, вывески и лужи, оставленные полуденным дождем. Ричард, не в силах бороться с исступлением, замер на месте и открыл рот. Жизнь вокруг не остановилась. Прохожим приходилось огибать его, шептать проклятия, кто-то даже пару раз наступил на ногу. Но Ричарда это не волновало. От проезжающего желтого такси стая голубей поднялась в воздух, на мгновение будто застыв в излиянии светила. И внимание Ричарда привлекла даже не контрастная картина, а пение. Лучше Тома никто не пел. Таких, по мнению Ричарда, не существовало. Однако тот, кто заставлял улицу наполняться чарующим голосом, мог с ним посоперничать.
В ста метрах от Ричарда, в полный голос и полностью погруженный в процесс, пел незнакомец. Его голос был сравним с одним из тысяч зданий Нью-Йорка, такой же естественный и незаменимый в мозаике других высоток. Этот человек органично смотрелся рядом с пожарным гидрантом. В его шляпу то и дело бросали мелочь, хоть парень и не выглядел нищим. Рядом с ним толпилось огромное количество народа. Ричард не знал песню, которая ласкала его слух. Старая идея неожиданно приобрела новые смыслы. Он вздохнул поглубже и направился вперед.
– Привет, у тебя, случаем, не будет минутки поговорить? – Макушка незнакомца едва дотягивала до плеча Ричарда. Рядом с ним только Алан не казался коротышкой. – Я дожидался, пока ты закончишь. Не хотел перебивать столь искусную игру.
– Нет, чувак, все хорошо. – Парень пожал плечами и улыбнулся. Ричард второпях кинул ему доллар. Все, налички больше не осталось. – Скажи, как живется таким высоким? В тебе сколько фунтов? Сто?
– Почти шесть. – Ричард усмехнулся и прикоснулся пальцами к губам. Он, как назло, продолжил читать детективы, и его постоянно норовило ляпнуть какую-то глупость. – Прости, больше у меня с собой нет. По этой причине решил пройтись пешком до друга. – Он выдохнул. – Круто поешь.
– Спасибо! – Парень усмехнулся. – Насчет бакса можешь не переживать. Я тут стою в качестве поющей скульптуры. У меня достаточно денег, чтобы не выпрашивать их у других. Это занятие – чисто хобби. Люблю попеть в городе. Скоро начнется учеба, и с подобным придется завязать на время.
– А я вот решил не поступать в этом году. – Ричард решил заговорить певцу зубы, прощупывая почву, прежде чем нападать со странными просьбами. – Сбежал из университета.
– Да? Из какого же отстойника ты дал деру?
– Йель…
– Ну ни хрена себе! Серьезно? Какой твой средний бал, раз ты можешь раскидываться такими предложениями? – Парень опустил глаза на доллар Ричарда. – Судя по отсутствию денег, ты там оказался за какие-то великие заслуги. Я, может, тоже бы не стал поступать, да брат настоял на образовании. Хорошо хоть гитару не отобрал.
– А меня запихнули в чемодан и пытались посадить в клетку… Ну, как видишь, я в Нью-Йорке. Хочу закончить свой цикл книг и отправить агенту. Мечтаю стать писателем. – Ричард сжал руку в кулак. – Наверное, стать писателем можно в любом городе, в университете или нет, но понимаешь…
– Ни в чем другом, кроме творческого процесса, ты быть не хочешь. – Уличный певец усмехнулся. – Понимаю. Награда от долгого пути зачастую не сундук с сокровищами, а сам процесс, шаги, чувство потока. – Он улыбался. – Предсказываю без карт таро: однажды ты станешь великим писателем… Раз понимаешь все это. Ну что… Мне пора? – Парень поднял шляпу и положил деньги в карман.
– Подожди! – Ричард старался не закричать. Шестое чувство подсказывало ему, или попытается сейчас, или возможности больше не представится. По непонятной причине в груди поселилось стойкое ощущение, что именно этот парень ему и нужен. – Я не просто так подошел! Не подумай. Я не хочу тебя доставать, просто мой друг… – Ричард выдохнул и попытался расслабиться. – Мой лучший друг, хм, уникальный. – Не такой уж и незнакомец приподнял бровь. – Он не может говорить… Только петь. – От слов Ричарда уличный музыкант наклонил голову в немом вопросе. – Да, мысли выражает он посредством песен. Такая психическая особенность с детства. Музыка – его жизнь.
– Да откуда вы такие повылезали! – Парень засмеялся. – Ты – двухметровый гигант, продинамивший Йель, а друг твой поет вместо того, чтобы говорить. Ты определенно заинтересовал меня. Так что с ним?
– Недавно у него случилась неприятная ситуация, – тихо продолжил Ричард. – Его, как он думал, близкий по духу друг предал и подставил в театре. – С лица музыканта сошла улыбка. – А в конце весны у него умерла мама. Мы с другим другом не смогли оказать поддержку, а подлец всячески вставлял ему палки в колеса.
– Отстойная ситуация, и как он сейчас?
– Ужасно. Он перестал петь. – Ричард постарался вложить в свой взгляд максимум эмоций. – Понимаешь, точнее, ты-то точно понимаешь. Без музыки он умирает внутри. Мы с друзьями думаем, что подонок отравил его веру в лучшее и в свой голос, превратил особенность в проклятие. Это мы вставили наушники, вынули наушники – конец, но душа Тома обречена на гибель без музыки…
– Ты предлагаешь мне отпинать того, кто обидел твоего друга? – Музыкант прищурил глаза и кивнул. – Я в деле.
– Нет, нет! Желающих его избить предостаточно. – Ричард отрицательно покачал головой. – Я хотел попросить тебя помочь с точки зрения музыки. У меня появилась кое-какая идея, пока не получившая достойной формы и, главное, звучания. – Ричард сделал шаг вперед. – Нам, нет